Светлана Головьева - Укрой меня от беды

Вы когда-нибудь любили? Когда-нибудь отдавали человеку частичку своего сердца и души? Мне кажется, что нам стоит сто раз подумать, прежде чем с головой окунаться в опасные водовороты любви. И всю эту чушь о любви с первого взгляда лучше никогда не вспоминать. С первого взгляда ни за что не поймешь, кто стоит перед тобой. Не прочувствуешь до конца его намерений, его характер. Мы видим лишь привлекательную картинку, на которую реагирует наше глупое тело. Рецепторы улавливают приятный аромат, исходящий от человека. Кожа чувствует теплые прикосновения, уши слышат красивый голос. И мы ведемся на это все, даже не задумавшись, что за всем этим обворожительным фасадом скрывается монстр. А монстры хорошо умеют скрываться. Со своим монстром я прожила три года. И все эти годы я замечала, как что-то темное рвется на волю. Но моя глупая любовь не давала мне разглядеть его суть. Я жила и видела мир в толстых розовых очках. Это только потом, после самой худшей ночи в моей жизни с меня, наконец, спали очки. Но все эти годы я словно находилась под сильнодействующими наркотиками. Иначе я просто не могу объяснить свою слепоту. И поэтому я хочу воззвать ко всем глупым девочкам, которые верят в любовь. Никогда не доверяйте своему сердцу на все сто процентов. Не доверяйте свою жизнь этой бестолковой мышце, перекачивающей вашу кровь. Всегда оставляйте разум включенным, а глаза открытыми. Это убережет вас от многих бед. Мне же уже поздно обо всем этом думать. Теперь, когда мое тело болит от побоев, в голове звенит, а один глаз практически не открывается мне поздно думать обо всем, что я могла и не могла сделать. И уже поздно беречь свое глупое сердце. Мое сердце безжалостно уничтожили, оставив вместо него вялое подобие, каким-то чудом не дающее мне умереть. Хотя лучше бы я умерла, лучше бы этот ад закончился. Но у моей жизни на меня свои планы. Поэтому я все еще дышу, и я постараюсь найти в себе силы, чтобы жить дальше. Но с любовью точно покончено. Засуньте себе это чувство в задницу. Любовь — это самый огромный самообман в вашей жизни. И сейчас я не уверена, что смогу снова полюбить.

Я готовлю ужин на своей дорогой и шикарной кухне. Плита заставлена кастрюлями и сковородками, в которых все бурлит, жарится и тушится. В воздухе витают аппетитные ароматы. Я немного опаздываю с ужином и стараюсь доделать все до того, как придет мой муж. В последнее время он все чаще задерживается на работе и приходит в ужасном настроении. Каждый вечер он превращается в какого-то незнакомца. Это уже давно не тот милый парень, что украшал мою спальню множеством воздушных шаров, кто заказывал для меня пятьдесят охапок алых роз. Этот мужчина кто-то другой.

До меня доносится звук открываемой двери и резкий звук, падающих на журнальный столик, ключей. От одного этого звука я подскакиваю на месте. Ложка, которой я мешала овощи в сковороде, падает на пол, пачкая белоснежный кафельный пол. Одним быстрым движением я поднимаю ее и затираю тряпкой тот бардак, что натворила. Замечаю выражение своего лица на зеркальной поверхности тостера, когда пытаюсь натянуть на лицо улыбку, но она даже мне кажется кислой, неестественной. Актриса из меня всегда была плохая. Бен не любит, когда у меня такое кислое выражение лица. Он не любит, когда в доме бардак. Он терпеть не может, когда ему приходится ждать свой ужин. И он ненавидит, когда я трогаю его вещи. В последнее время много таких вещей, которые можно отнести к разряду "их не любит Бен". Как-то я прибралась в его кабинете, случайно переложив одну из его папок с делами, он задал мне хорошую трепку. Синяк под правым глазом долго не сходил, отчего мне пришлось сидеть дома, избегая тем самым лишних вопросов. Конечно, после того случая он извинялся, говоря, что вспылил из-за проблем на работе. Он ползал на коленях, целовал мое лицо, утирал слезы, и я простила его. А разве я могла не простить? У кого не бывает проблем на работе? Поэтому я постаралась забыть обо всем, что он наговорил мне в пылу гнева и за то, что ударил, тоже простила. Но потом это повторялось снова и снова. И каждый раз последствия его вспышек ярости становились все сильней. В прошлые выходные мы ходили на корпоратив в его фирме, и ему показалось, что я флиртовала с одним из его сотрудников. Но я просто старалась поддержать разговор и быть вежливой. И все же он стоял на своем, а когда мы приехали домой, то он грубо меня оттрахал прямо в прихожей. Его не волновало, что я просила остановиться, молила о том, чтобы он прекратил. Но он не слушал, продолжая обзывать меня самыми жуткими словами. После того, как он закончил свои дела, то засадил мне сильную пощечину и удалился в свой кабинет, прихватив из бара бутылку бурбона. На следующий день он все так же извинялся, оправдываясь тем, что был пьян и не соображал, что творит. Я сказала, что прощаю его, но больше не могла смотреть на него по-прежнему. Я больше не узнавала его.

Мы с Беном познакомились на последнем курсе колледжа. Я училась на факультете литературоведения. А он занимался финансами. Мы встретились на студенческой вечеринке и с тех пор никогда не расставались. Прошло уже три года, и я никогда не жаловалась, что по просьбе Бена пришлось отказаться от работы. Он всегда говорил, что мужчина должен обеспечивать семью, а жена следить за домом и детьми. Вот только с детьми у нас ничего не получалось. Мы пытались уже второй год, но все без толку. Врачи говорили, что нам просто стоит подождать, ведь мы оба здоровы. Но мне кажется, именно отсутствие детей стало первым шагом к трещине между нами.

— Надеюсь, ужин уже готов, я жутко проголодался, — заплетающимся голосом говорит Бен, заходя в кухню. Он снова где-то напился. Такое происходит все чаще, и я не знаю, как с этим бороться. Когда Бен выпивает, становится еще сложней с ним справиться. Кажется, что в него вселяется какой-то другой, грубый и безжалостный человек.

— Еще пару минут, мой руки и садись, — отвечаю я, помешивая овощи в сковороде. Я стараюсь не смотреть на мужа. Но улавливаю неприятный алкогольный запах, исходящий от него. А еще ощущаю нарастающую опасность. Я словно зверь, чувствую изменения в воздухе, знаю, что приближается буря. Наверно поэтому я не смотрю на него. Не хочу видеть подтверждение своих опасений в его взгляде.

— Мне кажется, ты уже должна знать, что я не люблю ждать ужин. Ты весь день находишься дома, неужели так сложно приготовить ужин вовремя? — он повышает голос и подходит ко мне, резко схватив за талию. Бен поворачивает меня к себе лицом и упирается в меня своим ледяным взглядом. Когда я увидела его первый раз три года назад, мне казалось, его голубые глаза похожи на летнее небо. Но сейчас они больше напоминают арктический лед. От одного этого взгляда меня бросает в дрожь, все тело напрягается.

— Если бы ты приходил домой вовремя, то тебе бы не пришлось его ждать или разогревать, — отвечаю я с вызовом, что удивляет не только Бена, но и меня. И это же становится моей первой ошибкой. Не успеваю я опомниться, как рука Бена взлетает в воздух и ударяет меня по щеке. Моя голова резко поворачивается влево и мне кажется, что я слышу, как трещит моя шея. Щека горит, когда я прикладываю к ней свою холодную ладонь.

— Не тебе мне указывать, что я должен делать, а что нет. Ты моя жена и твоя обязанность делать все для моего комфорта. Я тебя содержу, кормлю и одеваю. Я тут главный. Поняла? — Бен больно хватает меня за подбородок и поворачивает мое лицо к себе. Его челюсть сжата, а нос раздувается от тяжелого дыхания. Мне нужно что-то сказать, но я молчу. Его пальцы с силой сжимают мой подбородок, и я думаю том, что на завтра там точно останется синяк.

— Отвечай, когда я тебя спрашиваю Софи, — рявкает Бен, обдавая меня запахом перегара.

— Нет, — отвечаю я, сама не соображая, что несу. Наверно удар выбил из меня все мозги.

— Что? — на секунду Бен оказывается, шокирован моим ответом, и хватка на моем подбородке слабеет, что позволяет мне вырваться и отойти от него подальше. Не знаю, откуда взялась эта капля бунтарства во мне.

— Ты не смеешь уходить от меня, Софи, — рычит мой муж и размашистыми шагами направляется ко мне. Чем ближе он подходит, тем сильнее колотится мое сердце. Я пячусь назад, но вскоре упираюсь в стену. Бежать некуда, я в ловушке и уже успела натравить на себя зверя.

— Ты забыла свои обязанности, дорогая, — произносит Бен спокойным голосом, от которого по коже бегут мурашки. — Я твой муж, а ты моя жена и должна делать все, что я скажу. Должна соглашаться со всем, что я скажу.

— Нет, Бен, — качаю головой и собираю все силы, что у меня есть на ответ, — я твоя жена, а не прислуга. И ты не мой бог, чтобы я поклонялась тебе. Ты начинаешь забываться.

В этот раз удар оказывается сильней, потому что он бьет не ладонью, а кулаком. Моя голова отлетает назад, и я ударяюсь затылком о стену. Боль пронзает все мое тело, и я вскрикиваю, хватаясь руками за голову. Из глаз брызжут слезы, но на Бена они не действуют. Сквозь слезы я смотрю на него и вижу, как искажается его лицо от злобы. Он хватает меня за волосы, собирая их в кулак, и с силой тянет на себя. От боли я кричу так громко, что горло саднит. Он тянет так сильно, что, кажется, готов вырвать мои волосы.

— Я твой бог, дорогая. Если бы не я, ты давно бы уже сдохла в сточной канаве. Я все делаю для тебя, а ты даже не можешь родить, чертова сука, — он орет так, что мои уши закладывает, а в следующий миг ударяет меня лицом о каменную столешницу. Я вою от боли, чувствуя во рту привкус железа, кровь быстро собирается и капает на мою шелковую блузу.

— Пожалуйста, Бен, хватит, — молю я, взывая к тому человеку, которого когда-то полюбила.

— Теперь ты умоляешь меня? — с едким смешком спрашивает он, со всей силы толкая меня в сторону, отчего я врезаюсь в декоративную стеклянную перегородку, разделяющую кухню и гостиную. Стекло бьется, и я падаю в груду осколков, которые нещадно вонзаются в кожу. Я плачу, не сдерживая слезы. Хочу встать, но любое движение сильней загоняет в мое тело осколки.