— Не выдергает, — сказала я.

— Кто? Ты о чем?

— Зульфия не выдергает. Она сама мужа боится, как огня. Для нее счастье, если этот козел развлекается на стороне: зато ночью к ней не полезет еще одного ребенка строгать. Он же как кролик, готов трахаться без остановки.

— И то верно! — Лидочка затушила сигарету, вернулась в мойку и облокотилась на стол с посудой. — А ты почему опоздала?

— На кладбище ездила? Убраться надо было.

— А-а-а!

— Представляешь, какие-то мажоры перегородили дорогу и помешали автобусу проехать. Ну, попадутся мне эти козлы еще!

Я перевернула стопку вымытых тарелок, чтобы слить воду, и возмущенно стукнула ею об стол.

— Эй, ты посуду не бей! — засмеялась Людочка. — Ой, в рифму получилось! Согласна, совсем «золотая молодежь» обнаглела!

— И не говори! Сначала ехали рядом с нами. Музыка орет, правила не соблюдают. Наш бедный водитель то влево, то вправо, то по тормозам ударит. И мы, как селедки в бочке, прессуемся. А этим все фиолетово. Покуролесили, движение на дороге сбили и смылись.

— И что эти дармоеды в нашем районе забыли?

— А я знаю? Никогда раньше не видела.

— Красивые хоть?

— Не разглядела. Автобус как тряхнуло, так я и улетела вперед и лбом о поручень ударилась, вообще еле на ногах удержалась, — я подняла косынку, — видишь, какая шишка.

— Д-а-а-а, есть малеха. Ты приложи ложку, чтобы синяка не осталось.

— Девки, что за треп во время работы! — мы вздрогнули и обернулись: хозяин ввалился в мойку и сразу занял все пространство. — Людка, опять курила? Ты когда-нибудь взорвешь нас всех!

Людочка подмигнула мне и попыталась протиснуться мимо пивного живота, барабаном торчавшего вперед. Босс смачно шлепнул ее по упругой заднице. Она кокетливо взвизгнула:

— Да, ладно тебе, Азамат! Не балуй!

«И с этим спит», — вздохнула я и повернулась к мойке: работа не ждет. Но отвязаться от босса не так-то просто.

— А ты где сегодня шлялась, ясноглазая?

Шеф зовет меня так за зеленую, почти прозрачную радужку. Этим цветом меня наградила мама. Иногда я мечтаю накопить денег и заиметь цветные линзы, чтобы любопытные мужики не приставали с вопросами. Но, увы, нет денег даже на сапоги, а уже холода приближаются.

Азамат подошел вплотную. Я чувствовала его упругое пузо, прижимавшееся к моим ягодицам и считала до десяти. Хотелось развернуться с разбить тарелку о его лысоватую башку, но нельзя. Я с трудом нашла эту работу на полставки и потерять до ужаса боялась.

— Простите. Я задержусь на полчаса дольше, — ответила я и немного отодвинулась.

— Ну, смотри, Рита-Маргарита, я меня глаз-алмаз.

Он сделал козу из пальцев и показал ею сначала себе на лицо, а потом направил мне в глаза. «И ладно, плевать мне на твой алмаз, — думала я, яростно натирая губкой тарелку, а в голове вовсю работал калькулятор, распределяя зарплату по проблемам. — За общагу заплачу, соседке долг отдам, может, и мне на сапоги останется».

Да, если бы не крайняя нужда, послала бы босса и его вонючее кафе к чертям собачьим!

В обеденном зале что-то загрохотало, потом послышались крики:

— Азамат Григорьевич! Азамат Григорьевич. Ой, что делается! Идите сюда.

***

Мы вышли из Порше и огляделись: куда нас занесла нелегкая? Вокруг высились пятиэтажки старого спального района. В погоне за автобусом и не заметили, как свернули с намеченного пути.

— И где мы? — спросил Макс.

— Да, какая разница? — пожал плечами Пашка. — У нас все равно не было цели. Проветрились, и ладно. Жрать охота.

Мы зашли в торговый центр, лениво прогулялись по отделам. Ничего привлекательного не заметили. Возле одной витрины поржали над потугами местного дизайнера.

В другом отделе обнаружили такие же узкие брючки, что были надеты на Пашке, только за две тысячи рублей.

— Пацаны, это что за нафиг? Мои скинни и эта половая тряпка! Ваще! Я угораю!

— Знаешь, отличить нельзя, — хохотнул я, разглядывая швы и щупая ткань. — Может, в твоем бутике тоже товары из китайских подвалов?

— Не, разница есть. Цена! Бля…

— Молодые люди, вы покупать будете? — кинулась к нам обеспокоенная продавщица.

— Это дерьмо? — Блонди повертел в руках брюки. — Сама носи.

Он бросил скинни продавщице и направился к выходу.

Мы пошли следом. По его потрясенному лицу я видел, что он едва сдерживается, чтобы не разнести здесь все прилавки.

— Ладно, не злись, — миролюбиво сказал Макс, оглядываясь. — Ты перекусить хотел.

— Так здесь одни забегаловки!

— Жрать все равно хочется. До центра ехать далеко. Желудок к кишкам прилипнет.

Мы сели в машину. Теперь за рулем был я. Повеселились сегодня и хватит. Мы с Максом не против развлечься, но стараемся не выходить из берегов. А вот Блонди совсем другое дело. Если бы мы его не сдерживали, он из полиции не вылезал бы. Или на том свете выяснял отношения с Дьяволом.

Я вырулил на широкую улицу и вдруг Макс закричал:

— Смотрите, а это не наш автобус?

— Где?

Мы завертели головами и действительно увидели у остановки синюю развалину, с которой недавно играли в догоняки.

— Стрела, тормози! — приказал Пашка.

— Да, ладно вам! Сколько таких автобусов по Москве рассекает. Поехали!

— А это не та девчонка, которая нас мудаками обозвала?

Я затормозил у обочины и пригляделся.

По тротуару от остановки быстро шагала девушка. Невысокого росточка, худенькая, одетая явно с чужого плеча в старую серую кофту, поношенные джинсы и кеды. Хвост из темных волнистых волос колыхался при движении в разные стороны.

— Не знаю, издалека не видно, — ответил я.

— Мне тоже кажется, что не она, — подтвердил Макс.

— Пошли, проверим, — воодушевился Блонди. В его глазах опять загорелся азарт. — Неужели всякой шмаре позволим себя мудаками называть?

— Надо наказать, — согласился Макс, но как-то вяло.

Я был не против. Мы проследили взглядом за девушкой. Она зашла в забегаловку, расположенную на первом этаже, под громким названием «Кафе-хаус».

Мы немного покрутились рядом, чтобы не вызвать подозрений, вдруг девчонка нас заметила, и тоже двинули в кафе.

Надо сказать, что я удивился, когда окинул взглядом помещение, в которое мы вошли. Без изыска, но чистенько. Столы накрыты белыми скатертями, от входа казалось, что даже накрахмаленными, в центре каждого небольшой поднос с приборами.

Мы огляделись: девушки нигде не было видно.

— Давайте похаваем, что ли? Раз пришли. Жрать охота, — потер живот Бей.

— А то!

Блонди выбрал столик у стены и сел. Тут же подлетела шустрая официантка.

— Мальчики, посмотрите меню. Только сразу говорю, шашлыков нет. Мы через час закрываемся.

— И чо мы сюда приперлись? — пробурчал Блонди.

— Не капризничай. Все равно ничего другого рядом нет, — осадил я его. Иногда Пашка перегибает палку. Вечно всем недоволен.

Официантка кинула на стол бордовую папку и побежала к группе лиц кавказской национальности, как принято сейчас говорить. Макс листал страницы, Блонди едко комментировал состав блюд, а я разглядывал кафе.

Скатерти оказались бумажными. Я видел, как официантка после очередных посетителей ловко убирала их со столов и стелила свежие. «Миленько, — мелькнула мысль. — Зато ничего не липнет к рукам и одежде».

Кавказцы в углу весело смеялись, официантка хихикала, а вот девушка, из-за которой мы заглянули в эту забегаловку, пропала.

Может, она заметила нас, узнала и скрылась через заднюю дверь? Хотя… о чем это я? Нашел шпионку, ек-макарек!


Макс заказал всем чахохбили. Официантка мгновенно принесла нам еду. Мы с Беем наворачивали с жадностью. Пашка ковырялся вилкой в тарелке и брезгливо принюхивался.

— Ешь! Нас скоро выгонят, — сказал я. — Вкусно.

— А чем пахнет? Сейчас блевану, — Пашка скривился, будто его заставили съесть червяка. — Эй, тетка, подь сюда!

Официантка прибежала сразу, словно караулила, когда ее позовут. От нее пахло сигаретным дымом.

— Мальчики, вам нравится?

— Нравится, нравится, — передразнил ее Блонди и рявкнул так, что девушка подскочила: — Не нравится. Чем воняет?

— Ничем. Курицей, — растерялась она, потом сообразила. — Это специя такая. Хмели-сунели называется.

— А я просил ее класть?

— Мы всегда в блюдо добавляем, — в ее глазах мелькнула растерянность. — У нас же кавказская кухня, — тихо добавила она. — И в меню указано.

— Вот пусть это говно те чурки и едят.

— Чурки? — из-за стола вскочил мужик с усами и кинулся к Блонди. — Слюший, дарагой, кого ты назвал чурками?

— А ты кто? Негр, что ли? — спокойно поинтересовался Пашка.

И столько холодной ярости было в его словах, что мужик плюхнулся на место и обиженно повернулся к дружкам.

Мы с Максом не вмешивались. Если Блонди надо выпустить пар, он его выпустит. Пусть злится на других, а мы бурю переждем.

— Унеси это!

Пашка толкнул тарелку, но не рассчитал силу. Она улетела со стола и рассыпалась на полу, обдав жирными каплями чахохбили скатерть, стены и официантку.

Мы с Максом напряглись, а Блонди развеселился.

— Азамат Григорьевич! — заверещала официантка. — Идите сюда!


Глава 2


Мы с боссом переглянулись и бросились в зал. Вернее, он впереди, а я сзади: вдруг пузом зашибет ненароком.

Картина открылась неприглядная. По всему полу валялись осколки тарелок, перемешанные с тушеными овощами и кусочками курицы. Т-а-а-а-к! Кому-то не понравилась Азаматова еда. Я перевела глаза на нарушителей спокойствия и вздрогнула: за столом, нагло ухмыляясь, сидели те мажоры, из-за которых я опоздала на работу.