— Плохо. Позвать медсестру? — предложил я, Вероника нужна мне здоровой. По крайней мере, до тех пор, пока флешку не вернёт.

— Не стоит никого беспокоить, мне уже лучше, — девушка выдавила что-то похожее на улыбку и подняла на меня полный признательности взгляд. — Спасибо.

Ситуация складывается крайне паршиво. Ловко Ника всё обставила. Несколько дней назад лично застал её за скачиванием информации со своего компьютера, а предъявить ничего не могу. Метод, конечно, не мой, но при желании можно из неё признание силой вытряхнуть. Но пока существует хотя бы ничтожный шанс, что она и правда покалечилась до такой степени, что заработала амнезию, у меня связаны руки. Не монстр же я выбивать сведенья из человека без памяти.

Пока рассуждал, откровенно рассматривал Веронику. Она сначала порозовела и смущенно опустила глаза. Когда вновь их на меня подняла, залилась ярким румянцем. Девушка под одеялом себя до боли щипает, чтобы покраснеть, или дыхание задерживает? Ну не стесняется же она меня на самом деле.

Резко перекатился с пяток на носки, шумно выдохнул и, подставив стул поближе к Нике, сел так, что колени вплотную упёрлись в кровать.

— Как-то мы плохо начали: ты под простынёй спряталась, я на пороге мнусь. Познакомимся? Ещё раз, если так вышло. Ярослав, — представился я и подал девушке руку, а сам реакцию её сканирую, жду вспышку радости или хотя бы облегчение. Я же якобы в амнезию поверил.

— Вероника, — мило улыбнулась девушка, и её ладонь неуверенно сжала мою. Одинцова сразу потянула руку обратно, но я не позволил, а поднёс её к губам и, чтобы согреть, обдал горячим дыханием.

— Пальцы ледяные. Тебе холодно?

— Нет, мне неловко, — шепнула Ника и попыталась забрать у меня свою конечность. Не отпускаю, держу крепко. Девушка хмурится, нервничает, но не скандалит.

— Отчего неловко?

— Оттого, что я вас не помню, а вы платите за моё лечение, — Ника обернулась по сторонам. — Уверена, это безумно дорого. Я чувствовала бы себя гораздо комфортней в обычной бюджетной больнице, — куда клонила Одинцова, мне крайне не понравилось, и я её оборвал.

— Что за бунт?! Первое, обращайся ко мне на «ты». Стадию выканья мы давно пережили. Второе, насколько я знаю, близких у тебя нет. Помочь, соответственно, некому. Третье, ты моя… — запнулся, подбирая правильное для Ники определение, но прежде чем на ум пришло слово «сотрудница», девушка продолжила за меня.

— Невеста.

— Кто?! — слишком громко вырвалось у меня.

— Девушка, — испуганно поправила себя Одинцова и сразу перефразировала: — Подруга. Я что-то не то ляпнула? Медсестра сказала, у нас отношения.

Во-о дела. Не знаю, чем уж Вероника руководствовалась, и где были её мозги, но она только что вручила мне главный козырь. Невеста, значит. Отношения у нас. Бинго, дорогая. Попалась. Сложно от жениха избавиться.

— Отпусти..те, пожалуйста, руку, — робко обронила девушка. Пока переваривал новую расстановку сил, Ника сообразила, что просчиталась, и дошла до паники. Губы затряслись, бледная кожа ещё больше побелела, глаза на мокром месте.




Вероника


Как же стыдно! Хоть под койку ныряй. Медсестра сделала ошибочно огульный вывод, а я его зачем-то повторила. Ярослав тоже хорош, только сейчас руку мне вернул, и то, после того, как попросила. Зачем, спрашивается, брал и так долго держал. У меня после таких манипуляций и сомнений не осталось, что мы пара.

— Если ты мне не жених, тогда кто? — озвучила я закономерный вопрос. То, что он родственник, сразу отмела. Ярослав сам сказал, что близких у меня нет.

Ярослав не спешил. Он словно ответ обдумывал, а паузу заполнил обворожительной улыбкой. Интересно, это у меня из-за травмы голова кружится, или мощное мужское обаяние так действует?

— Ника, ты меня неверно поняла. Роман между нами есть, но вот до статуса жениха я пока не дорос. Это скорей предсвадебное название, а нам о походе в ЗАГС думать ещё рано. Встречаемся совсем ничего.

Мир опять перевернулся с ног на голову, пять минут назад у меня был жених, потом его не стало, сейчас жениха как такового нет, зато есть недолгий роман. Должна признать, Ярослав мне симпатичен, и пока посреди текущих неприятностей он единственное светлое пятно.

— Ярослав Павлович, я всё понимаю, и мне очень жаль, но на сегодня достаточно, — входя в палату и постукивая пальцем по наручным часам, пропел главврач. — Веронике нужен покой и сон.

— Но я не успела ничего толком спросить, — возмутилась я, но доктор был непреклонен.

— В следующий раз, а сейчас наша Алёнка поставит вам лекарства, и отдыхайте.

— Можно хотя бы ещё десять минут, — жалостливо попросила я, но тут вмешался Ярослав.

— Ник, я завтра приеду, — пообещал мужчина таким тоном, как будто маленького ребёнка от очередной конфеты отговаривает.

— Но у меня столько вопросов, — я бы прокричала протест, но из-за самочувствия пришлось просто прошептать. Зато, чтобы не ушёл, я ухватила Ярослава за локоть.

— А вот резкие движения вам совсем ни к чему, и впредь до моего дозволения попрошу их не делать, — Герман Александрович бочком вклинился между мной и Ярославом и, оттеснив последнего, в принудительном порядке уложил меня на кровать.

Разозлилась на доктора. Принципиальный какой! Ему бы память стереть, посмотрела бы я на него. Вопреки рекомендации, приподнялась и выглянула из-за врача, чтобы спросить у Ярослава в каком именно часу он собирается меня навестить, но вопрос застыл на губах. Мой не совсем жених отошел в угол палаты и, склонив голову, буравил глянцевую напольную плитку, словно заклятого врага, Былая доброжелательность и приветливость слетела с мужчины. Даже трудно представить, что на таком ожесточённом лице она когда-то была: ноздри раздуты, губы плотно сжаты, кулаки так напряжены, что на них вены вздулись.

– А во сколько тебя ждать? — всё же вырвалось у меня.

Ярослав повернул голову, я дернулась назад и спиной вжалась в подушку. Ненависть. Хоть и лишь долю секунды, но когда Ярослав смотрел на меня, в его глазах горела яростная, ничем не прикрытая ненависть.

— Около пяти, — нежно улыбнулся мужчина. Разительные изменения в поведении насторожили. Он меняет обличия как рубашки, хамелеон позавидует. Не рано ли я доверилась человеку, прошлое с которым скрыто для меня во мраке. Воспоминаний нет, опереться не на что. Ничего не ответила, лишь легонько кивнула. Ещё совсем недавно готова была Ярослава рядом силой держать, а теперь жду, когда он уйдет, что он, собственно, и сделал, прихватив с собой Германа Александровича.

Медсестра одновременно суетилась над капельницей и щебетала. Спрашивала, как всё прошло, а потом, опять предполагая, сама же и отвечала. Эффект от лекарства не заставил себя долго ждать. Веки потяжелели, тело расслабилось и под воодушевленные вздохи и ахи кружащей надо мной медсестры я утонула во сне.

Планомерное шарканье метлы об асфальт, лёгкое ненавязчивое пение птиц и луч утреннего солнца, что, как я не вертелась на кровати, обязательно светил мне в глаз окончательно вывели из дремоты. Новый день начинался без боли. Или я потихоньку уже к ней привыкаю? Неважно. Чувствовала я себя отдохнувшей. Первое, что пришло на ум, это вчерашнее изменчивое поведение Ярослава. Сейчас оно виделось по-иному. Не внушало страха или недоверия. С чего взяла, что его враждебность была направлена на меня, мало ли о чём думал человек. Ярослав - пока моя единственная ниточка с прошлым, глупо его отдалять из-за выдуманной ерунды. Главное - поступки, а они говорят сами за себя, мужчина как минимум обо мне заботится.

Превозмогла всё же имеющуюся слабость и коснулась босыми ступнями прохладного пола. На трясущихся ногах добралась до окна и, распахнув створки, вдохнула полной грудью летнее тёплое утро. Ухоженная территория клиники постепенно оживала, сотрудники подъезжали на просторную парковку и спешили по рабочим местам. Даже предположить страшно, какие здесь цены. Автомобили медперсонала, по крайней мере, большая их часть, определенно выше среднего класса.

— Зачем вы встали, — с порога ахнула Алена, спешно поставила поднос с завтраком на тумбочку и двинула в мою сторону усмирять непослушную пациентку.

Возвращаться в постель совсем не хотелось, и я с тоской окинула напоследок цветущий парк больницы.

— Ай-а-яй, Вероника, как безрассудно относимся к своему здоровью, — послышался возмущённый возглас доктора. Герман Александрович стоял возле парадного входа и не один, а в сопровождении Ярослава. Мужчины, задрав головы, буравили меня взглядом, явно осуждая за то, что поднялась. Если не совсем жених глядел просто неодобрительно, то глава клиники не постеснялся и показал кулак.

— Всё, Герман Александрович мне голову точно оторвёт, — выглянув в окно, приговорила себя медсестра и потянула меня к кровати.

— Нет, нет, — вырываясь, запротестовала я. — Мне надо в туалет, ещё умыться и зубы почистить.

— Самостоятельно в ванную вам пока рано. Уточку мигом организую, и пёрышки тоже лёжа почистим, — услужливо пропела девушка.

Представила картину, я вполне себе здоровая, в сознании, пользуюсь услугами утки, и в этот интимный момент в палату заходит Ярослав. Нет, пусть лучше мочевой пузырь лопнет, чем достоинство.

Пообещав Алене, что гнев главного врача возьму на себя, удалилась в ванную комнату. Спешила страшно, знала бы, что Ярослав навестит не вечером, как обещал, а утром, не тратила бы время на любование больничной территорией. Глянула в зеркало и ужаснулась. Вчера себя уже видела, но с учетом улучшения самочувствия резонно рассчитывала, что и внешний вид изменился. Нет, всё та же без намека на румянец бледная кожа, бескровные губы, только чёрные глаза выделялись на фоне безжизненного лица. Бегом освежилась холодной водой, не найдя расчёски, пальцами распутала волосы, пощипала щеки, но вернувшись в палату Ярослава, к сожалению, в ней не застала.