Нас прервал стук в дверь. Шарлотта встала, чтобы открыть её и отошла в сторону, пока, один за другим люди входили в комнату.

Жюль подошёл ко мне первым и мягко коснувшись моего плеча, спросил,

— Ты чувствуешь себя лучше?

Я кивнула.

— Мне так жаль, как я раньше справлялся с ситуацией, — сказал он с раскаянием. Это была поспешная реакция. Я старался отгородить тебя от Винсента как можно скорее. Я был груб с тобой. Я не подумал.

— Правда, все нормально.

Знакомая фигура подошла к нему сзади и шутливо толкнула его в сторону. Мускулистый парень с реки повернулся к Жюлю и сказал,

— Пытаешься заграбастать её себе? — а затем, наклонившись до уровня моего роста, он протянул руку, — Очень рад знакомству с тобой, Кейт. Я — Амброуз, — сказал он баритоном, который был такой же густой как патока.

Затем, перейдя на прекрасный английский с американским акцентом, он сказал,

— Амброуз Бейтс из Оксфорда, штат Миссисипи. Приятно встретить соотечественника на этой земле ненормальных французов.

Явно наслаждаясь тем, что удивил меня, Амброуз громко рассмеялся и, похлопав меня по руке, прежде чем сесть рядом с Жюлем на диван, дружески мне подмигнул.

Ко мне подошел человек, которого я прежде никогда не видела и нервно поклонился.

— Гаспар, — просто представился он.

Он был старше остальных, ему было около сорока. Высокий и худой, с глубоко посаженными глазами и копной, плохо подстриженных черных волос, торчавших во все стороны. Он повернулся и пошёл к остальным.

— Это мой брат близнец, Чарльз, — сказала Шарлотта, которая осталась стоять рядом со мной, когда все представились.

И она потянула вперед свою рыжею копию. Кланяясь и притворяясь, что целует мне руку, он саркастически сказал,

— Приятно вас снова видеть, теперь уже ни под каменным дождем.

Я неуверенно ему улыбнулась.

Я не знаю было ли это моё воображение, или все действительно сделали шаг назад, но внезапно показалось, что единственными людьми в комнате были я и человек, с которым я уже встречалась. Это был аристократический джентльмен из вчера — хозяин дома. Хотя все остальные встретили меня довольно дружески, мой хозяин не улыбался.

Стоя передо мной, он чопорно поклонился.

— Жан-Батиста Гримода де ла Реиниэра, — сказал он, глядя мне в глаза с каменным лицом, — Хотя все мои близкие могут здесь находится, это мой дом и я, со своей стороны считаю, что Ваше присутствие здесь очень неразумно.

— Жан-Батист, — подал голос Винсент позади меня, — Это было не преднамеренно.

Он откинулся на подушку и закрыл глаза, казалось, он вложил всю свою энергию в эти пять слов.

— Вы, молодой человек… Вы тот, кто нарушил правила, приведя её в наш дом, в первоисточник. Я никогда не позволял кому-либо из вас приводить сюда своих человеческих возлюбленных, а Вы проигнорировали мой запрет самым вопиющим образом.

Я почувствовала, что мои щеки пылают от его слов, но не была уверена, с чем это связано: с тем, где говориться «человек» или с той частью, где говорится «возлюбленных». Больше ничего не имело смысла.

— А что мне оставалось делать? — спорил Винсент. Она только что увидела смерть Жюля! У неё случился шок.

— Это была твоя личная проблема, которую нужно было решить. Вам не следовало приводить её в первоисточник. А теперь нам придется подчищать за Вами.

— Ах, успокойтесь, Ж-Б, — сказал Амброуз и откинувшись назад небрежно положил руку по всей длине спинки дивана, — Это не конец света. Мы её проверили, она точно не шпион. Плюс она точно не первый человек, кто будет знать, что мы такое.

Старик бросил на него испепеляющий взгляд.

Тот, кто представился Гаспаром заговорил робким голосом.

— Если мне позволено будет уточнить… отличие в том, что каждый взаимодействующий с нами человек был… хм… были индивидуально выбраны из семей, которые служили Жан-Батисту на протяжение поколений.

Поколений? — с отчаянием подумала я. По моей спине пробежал холодок.

— В то время, как я Вас, — продолжал Жан-Батист с нескрываемым отвращением, — знаю менее, чем день, а Вы уже вторгаетесь в линую жизнь моих близких. Вам здесь очень не рады.

— Цыц! — воскликнул Жюль, — Не сдерживайте своих истинных чувств, Гримод. Вам старожилом действительно нужно научится открываться и выражать себя.

Жан-Батист вел себя так, как будто он ничего не слышал.

— Ну и что же нам делать? — спросила Шарлотта, обращаясь к хозяину.

— Ладно, достаточно. Все, — сказал Винсент неглубоко дыша, — Вы мои близкие. Кто проголосует, чтобы рассказать Кейт?

Амброуз, Шарлотта, Чарльз и Жюль подняли свои руки.

— И что прикажете делать? — Винсент задал вопрос Жан-Батисту и Гаспару.

— Это твоя проблема, — сказал Жан-Батист.

Несколько секунд он смотрел на меня, затем, повернувшись на каблуках, быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Глава 13

— Итак, — сказал, посмеиваясь Амброуз, потирая руки, — Право большинства. Давайте начинать вечеринку.

— Вот, — сказала Шарлотта, стягивая пару больших подушек с дивана на пол.

Садясь на одну из них по-индийски, она улыбнулась мне и похлопала, приглашая, на другую.

— Всё хорошо, — успокоил меня Винсент и отпустил мою руку.

— Кейт, — сказал Жюль, — ты понимаешь, что всё о чём здесь будет сказано, не должно выйти за пределы этих стен.

Винсент произносил слова медленно и чётко:

— Жюль прав. Кейт, как только ты обо всём узнаешь, наши жизни будут в твоих руках. Я ненавижу давить на кого-нибудь — брать на себя ответственность, но ситуация зашла слишком далеко. Даешь ли ты обещание хранить наш секрет? Даже, если ты — это звучало так, как будто у него перехватило дыхание, — решишь сегодня уйти и больше никогда не возвращаться.

Я кивнула. Все ждали.

— Я обещаю, — прошептала я, лучшее, на что я была способна с комом в горле, размером с грейпфрут.

Здесь происходило нечто очень странное и у меня было мало зацепок, чтобы догадаться, что именно. Я знала, что легкомысленное употребление слова Жан-Батистом «человек» и очевидное воскрешение Винсента и Жюля, говорило, что я сильно влипла. Я не знала во что именно, но явно во что-то такое, от чего можно описаться.

— Жюль… ты начнешь, — сказал Винсент, закрыв глаза и выглядевший больше мертвым, нежели живым.

Жюль оценил ситуацию и решил сжалиться.

— Может будет проще, если мы позволим задавать Кейт вопросы, которые она хочет задать.

С чего бы начать? — подумала я, а потом вспомнила, что заставило так всё закрутиться в первоисточнике.

— Я видела фотографию, твою и Винсента в газете за 1968 год, в которой говорилось, что вы погибли при пожаре, — сказала я, поворачиваясь к Амброузу.

Он кивнул мне с улыбкой, подстёгивая меня.

— Итак, как вы можете быть здесь и сейчас?

— Ну, я рад, что ты начала с такого простого вопроса, — разминая свои мощные руки, а затем, наклонившись ко мне, — И ответ будет… потому что мы зомби! — и он издал ужасный стон, растягивая свой рот, оскалив зубы, и скрючив руки.

Видя ужас на моём лице, Амброуз начал сильно бить и шлёпать себя рукой по колену.

— Шучу, — посмеиваясь, сказал он, а когда успокоился, спокойно посмотрел на меня, — Ну, нет, серьезно. Мы зомби.

— Мы не зомби, — сказала Шарлотта, в её голосе звучало нарастающее раздражение.

— Я полагаю, правильный термин был бы, гм, нежить, — сказал Гаспар, дрожащим голосом.

— Призраки, — сказал Чарльз, озорно ухмыляясь.

— Эй парни, прекратите её пугать, — сказал Винсент, — Жюль?

— Кейт, всё немного сложнее, чем выше сказанное. Мы зовем себя ревененты (воскресшие).

Я их всех оглядела, одного за другим.

— Ruh-vuh-nahnt, — медленно произнес Жюль, очевидно, решив, что я не поняла.

— Я знаю это слово. Оно означает «призрак» по-французски, — мой голос дрогнул.

Я сижу в комнате с чудовищами, подумала я. Беззащитная. Но я не могла позволить себе сейчас психануть. Что они сделают со мной, если психану? Что сделают, даже если не психану? Если только они не были монстрами, которые могут стирать людям воспоминания, поэтому меня посвятили в их тайну.

— Если обратиться к корню слова, то оно на самом деле означает «тот, кто вернулся» или «тот, кто пришел обратно», — продолжил педантичный Гаспар.

Хотя в комнате было тепло, я дрожала. Они все выжидающе уставились на меня, как будто я была научным проектом их группы: Взорвусь я или нет? Чарльз прошипел,

— Она психанет и сбежит, как я и говорил.

— Она не собирается психовать и сбегать, — возразила Шарлотта.

— Так, ладно, все вон, — голос Винсента прозвучал сильнее, чем это звучал до сих пор, — Без обид, но я предпочел бы поговорить с ней сам. Вы ребята, только всё больше запутываете.

спасибо вам за ваши голоса доверия, но пожалуйста… идите.

— Невозможно.

В комнате воцарилось молчание, все смотрели на Гаспара. Его голос прозвучал уже не так властно и он начал грызть свой ноготь.

— Я хочу сказать, если мне позволят, — пробормотал он смущенно, — Винсент, ты не можешь информировать человека, я имею ввиду, Кейт, самостоятельно. Нас всех затронуло это нарушение. Нам всем нужно знать, что она знает… а чего нет. И мне придется полностью отчитаться перед Жан-Батистом, после. Прежде, чем ей будет позволено уйти.

Моё напряжение ослабло лишь на долю секунды. Они собираются меня отпустить. Понимание этого, стало моим светом в конце внушающего ужас темного туннеля.

— Я могу, гм, так же напомнить, что ты очень слаб, чтобы даже сидеть, — продолжил Гаспар, — И справишься ли ты с объяснением, того, что так важно для всех нас, в твоем-то состояние.