Русская гостья не случайно в эту минуту вспомнила, как тщательно она готовилась к встрече с итальянцем. Несколько раз сходила к косметологу на дорогущие омолаживающие процедуры, сделала ламинацию волос и модную стрижку, купила новое красивое платье, и бежевые лодочки на каблуках, и джинсы, и чулки, и дорогое белье. Потратилась на качественный маникюр-педикюр… А этот Андреа даже машину не догадался помыть!

Уже в автомобиле Андреа все-таки надел какой-то бордовый потрепанный шарфик и солнцезащитные очки классической формы, и стал чуть больше похож на итальянца.

Андреа принялся расспрашивать Марину, как она долетела, сколько дней намеревается провести в Италии, и что хотела бы повидать, кроме Флоренции.

Марина четко отвечала на вопросы, стараясь соблюсти структуру предложения – местоимение опускаем, обязательное сказуемое в личной форме, а потом дополнительные члены. Все, как учил Антонио, педагог по итальянскому языку. С ним втроем они намеревались поужинать вместе в центре города в этот же субботний вечер.

Дом Андреа представлял собой типовую пятиэтажку с лифтом. Впрочем, в терминологии, связанной с жильем, в Италии все оказалось не так просто.

– Вон мои окна, с бордовыми портьерами! – припарковавшись под навесом дома, итальянец показал пальцем куда-то вверх.

– На четвертом этаже? – подсчитала этажи и уточнила Марина.

– Я живу в четырехэтажном доме, но на третьем этаже, – настаивал хозяин, – считай внимательнее: терра пьяна (этаж на земле), потом первый этаж, второй, третий и четвертый. Над ним, если тебе так нравится, – техническое пространство, там только чердак.

Открыв дверь в подъезд своим ключом, итальянец пропустил гостью вперед, к лифту. Сам направился к почтовому ящику.

Свежевымытый подъезд имел нежный аромат парфюмерного магазина.

– Какой необыкновенно приятный запах в вашем подъезде, – похвалила Марина.

– Они здесь не очень хорошо моют, зато используют много ароматизаторов, чтобы казалось чисто, – усмехнулся Андреа, на которого в эту минуту из открытого почтового ящика посыпались какие-то письма.

– У нас в России давно уже никто не отправляет писем по почте, – сочла необходимым заметить и сообщить Марина.

– В Италии тоже никто не пишет частных писем. Это реклама и квитанции за коммунальные услуги.

В тесном лифте Андреа плотно закрыл механические двери, нажал кнопку третьего этажа и обнял Марину.

– Лифт – это лучшее место для поцелуев! Ты знаешь? – Андреа приобнял плечи своей гостьи, и сверкнул искрами черных глаз.

– Да! – смутилась женщина, пока еще не готовая к поцелуям.

Хорошо, что третий этаж – это быстро, и они уже выходят на площадку этажа. На ней всего две квартиры – слева и справа от лифта. Посреди подставка с зонтами. «Кажется, – вспомнила Марина, – в Италии плохая примета заносить в жилище зонт.»

Андреа открыл очередным ключом из связки дверь квартиры, и они оказались в маленькой прихожей, которая имела выход в кухню и заканчивалась просторной гостиной.

Марина при входе хотела снять обувь и надеть тапочки, предусмотрительно привезенные из дома, ноги устали после дороги, но хозяин не разулся, и она не стала спешить.

– Вот, здесь кухня, она небольшая, конечно, но есть все необходимое, чтобы готовить еду. Я люблю готовить и делаю это превосходно! У тебя будет возможность оценить!

Холодильник и вся кухонная мебель была белого цвета, шкафчики немного старыми и из потертого пластика. Прямоугольный обеденный стол плотно придвинут к стене и накрыт яркой цветастой клеенкой. Диссонансом и чужеродным предметом на этом фоне выглядела бледно-серая мраморная столешница, которая была насажена на все кухонные тумбы от окна до двери. Марина не удержалась от того, чтобы прикоснуться к ней рукой и удостовериться, что это и в самом деле мрамор.

– Это настоящий мрамор из Керрары, – гордо подтвердил Андреа. И на всякий случай добавил: – Ты если сама когда-нибудь будешь здесь готовить, постарайся не проливать на него еду и особенно кофе. Все забивается в поры мрамора, невозможно отмыть. Понятно?

– Понятно! – безропотно согласилась гостья. А про себя подумала, она всегда считала, что мраморная столешница – особо прочный материал для использования на кухне, а тут, на тебе – и вправду ведь поры… Хорошо, что она в свое время пожмотничала, и заказала для своей кухни столешницу не из дорогущего мрамора, а из дешевого, но прочного пластика. Тоже иногда пятна остаются, но их хотя бы не так жалко травить химикатами.

У окна на самом видном месте стояли два огромных пластмассовых бака для мусора – белый и черный.

– Вот, смотри, – пояснил хозяин, – вы ведь в России, кажется, до сих пор не собираете мусор раздельно? Этот белый бак для бумаги и картона, все должно быть чистое и сухое. Черный бак – для пластика, металла и всего неорганического или из смешанных материалов. Но без остатков еды, все должно быть сухим и чистым! Пищевые и любые органические отходы – клади сюда!

Андреа показал еще один небольшой контейнер, подвешенный к стене над мраморной столешницей.

– Бутылки и прочее стекло сюда, – итальянец приоткрыл дверь в малюсенькую кладовку, которая выходила из кухни. Там была тумба с микроволновкой, старая раковина для хозяйственных нужд, ведра со швабрами и тряпками, и контейнер для бутылок.

– Я микроволновку туда убрал, чтобы не было излучения. Я и холодильник пытался в кладовку поставить, у него тоже электромагнитное поле, которое вредит здоровью, но он не поместился, – пояснил хозяин.

– С мусором у тебя все так сложно, что в пору курсы по обучению организовывать, но постараюсь запомнить!

Андреа продолжил демонстрацию своего жилья. Заодно и, как бы, между прочим, он рассказал Марине, что за свою жизнь купил две больших квартиры. Каждая покупка совершалась перед вступлением в очередные отношения в ожидании рождения детей. И все квартиры остались мамам его дочек, но, при этом записаны на самих дочерей. Эта квартира, где он живет сейчас, не трех, а двухкомнатная, в Италии число комнат считается по количеству спален, и эти апартаменты, так по-итальянски называется любая квартира, остались ему в наследство от матери.

Гостиная напоминала демонстрационный зал «Икеи» десятилетней давности для площади двадцать квадратных метров. Вся мебель и аксессуары оттуда. Все белого цвета. Стены, мебель, пол. На стенах аккуратно развешены постеры на ботанические темы с гербариями и в белых пластиковых рамах. Цветовые доминанты – серый диван, сиреневый торшер и фиолетовые шторы. «Просто и симпатично, относительно чисто вокруг, если принять во внимание, что это дом закоренелого холостяка, – оценила Марина». Она ничего не имела против «Икеи».

Первая маленькая спальня больше походила на кабинет или библиотеку. Скорее всего, она была предназначена для припозднившихся гостей или дочек. Всю стену занимал огромный до потолка стеллаж с книгами и какими-то документами. Письменный стол. Встроенный платяной шкаф. Односпальная кровать с потрескавшимся от времени изголовьем, простенькое кресло и большой современный телевизор. Мебель преимущественно белого цвета, из ДСП и тоже из «Икеи». Монохромность обстановки слегка нарушали разноцветные корешки книг, темно-серые плотные портьеры и зеленоватые занавески из тафты.

Спальня хозяина порадовала уютом и более интересным интерьером в бордовых тонах. Большой старинный шкаф из темного натурального дерева, большая кровать со стеганным изголовьем, старый ковер на полу, изящные бра, тяжелые вишневые портьеры с подвязками и бахромой. Похоже, все это сохранилось с «маминых» времен. И почему-то нет телевизора.

– Телевизора здесь нет временно или преднамеренно? –поинтересовалась Марина.

– В спальне нужно спать или заниматься любовью. Излучение телевизора вредно для сна.

Банья, таким милым словом итальянцы называют свои санузлы, была, как там принято для небольших квартир, совмещенной. В банье располагался умывальник с большим зеркалом, стиральная машина, пара подвесных шкафчиков, унитаз, биде и ванна с душем над головой и пластиковым заграждением от разбрызгивания воды. В банье было окно, и как раз теперь выяснилось, что это обязательный атрибут любого итальянского санузла, обеспечивающий регулярное проветривание.

Марине было предложено разместиться в маленькой «гостевой» спальне, и разложить свои вещи в шкаф. Потом русская гостья отправилась в душ, а хозяин взялся за приготовление обеда.

Когда Марина вышла на кухню, процесс приготовления еды был в самом разгаре. Гостья скромно уселась ближе к стеночке, между столом и холодильником, оставив основное пространство кухни для свободного перемещения хозяина и удобного обзора за тем, что и как он делает.

Наблюдать за Андреа оказалось интереснее любого кино. Движения итальянца были четкими и выверенными. Все исполнялось виртуозно, и моментами напоминало какое-то чудодейство, и даже колдовство.

Вряд ли что-то подобное можно было бы предположить у русского холостяка, а вот у Андреа в хозяйстве обнаружилось множество разного размера сковородок, кастрюлек и ковшиков. Большая часть всего этого использовалось для приготовления всего лишь пасты. Высокая кастрюля, предназначенная исключительно для макарон. Ковшик для мидий, отдельная сковорода для соуса, специальные сковородки-сотейники для овощей-ингредиентов соуса. Ступка для толчения базилика и прочих свежих травок, орешков и зерен. Многочисленные баночки со специями, которые извлекались на свет и в необходимых количествах добавлялись в соус. Тут же разные сорта оливкового масла. Морская соль тоже не просто из солонки, а из солонки-мельницы. Замысловатые терки для разных видов сыров. Центрифуга для сушки листьев салата. Марина даже не знала, что такие существуют.

Салат предназначался почему-то как второе блюдо. Открывались консервные баночки, из них по капле добавлялось что-то в основное блюдо или в салат. Время от времени Андреа брал в руки деревянную лопатку, чтобы перевернуть и равномерно поджарить ингредиенты, но, кажется, так ни разу её и не воспользовался, просто ловким движением подкидывал все содержимое на сковороде. Лопатка оставалась так, для подстраховки. Потом итальянец взял со стола открытую бутылку белого вина и щедро полил им почти готовый соус.