– Какая глупость! Брачные контракты в Италии вообще не заключаются. Раздельное хозяйство по соглашению сторон возможно, законодательством это предусмотрено. Но меня не тревожит особо, что с нами будет при разводе. Развод и в самом деле можно упростить раздельным и заранее задекларированным ведением хозяйства. Мы, дорогая моя, с тобой в той возрастной группе, когда больше надо думать не о разводе, а о вечности. Я считаю справедливым, что все мое имущество без исключения должно достаться дочкам. А, если я женюсь, в случае моей смерти, жене всегда достанется половина всего, даже если составить завещание.

– Я тоже считаю это справедливым. У тебя из имущества всего одна эта квартира. А у меня их две… Уж, извини, я гораздо большим рискую. И сын у меня тоже есть!

– Вот, если бы ты могла получить гражданство Евросоюза, и купить здесь какое-нибудь жилье. Мы могли бы, не заключая брака, жить в одной из наших квартир вместе, а другую сдавать…– предложил прагматичный Андреа. Возможно даже, эта мысль пришла ему в голову гораздо раньше, просто он только сейчас её озвучил.

– Гипотетически это, наверное, возможно. Но я пока не знаю как. Мы можем об этом вместе подумать, и что-нибудь придумать.

– Я уже думал. Выхода нет. Если только ты сама его вдруг не найдешь.

– Желание ищет возможности, нежелание ищет причины! – резюмировала Марина. – Тогда тебе надо было влюбляться в итальянку с квартирой и не искать приключения с русской женщиной.

– Возможно, – то ли в шутку, то ли всерьез парировал Андреа. – К тому же ты меня не любишь.

– Я тебя люблю, очень!

– Но почему ты мне раньше об этом не говорила?

– Потому что и ты мне об этом не говорил. Потому что я не настолько хорошо знаю итальянский язык, чтобы объяснить все тонкости и нюансы моих чувств.

– В этом то и проблема. Я не понимаю тебя. Не знаю, что у тебя на душе, что ты чувствуешь, насколько тебе нравится заниматься со мной любовью… Чем ты занимаешься, когда остаешься у себя дома в Петербурге.

– Дома я скучаю по тебе. Я чувствую нежность и любовь к тебе. Мне безумно нравиться заниматься с тобой любовью. И не нравиться сейчас оправдываться перед тобой, что я делаю что-то не так. У тебя возникли сомнения в том, что нам может быть хорошо вместе? У тебя появилась другая женщина? Итальянка?

– Я бы этого не исключал.

Марина не поняла на какой из трех вопросов прозвучал этот ответ, но догадалась, что дела ее, в любом случае, плохи. Она продолжала сидеть на диване рядом с Андреа, но тело ее и вся сущность наполнялось холодом, и в какой-то момент обида достигла своего предела.

Ночью они спали в одной кровати, но на разных ее краях, стараясь даже во сне не прикасаться друг к другу. Самым странным ей показалось то, что именно Андреа вел себя как персона, крайне обиженная и разочарованная.

Он стал относится к Марине, как к дальней родственнице, приехавшей прогостить. Был по-прежнему подчеркнуто учтивым и заботливым хозяином. Готовил ужины. Они встречались, чтобы вместе пообедать. Вечером гуляли, держась за руки, в парке. Но больше не целовались и не спали вместе. Точнее, спали в одной кровати, но как бесполые существа.

Неделя заканчивалась и русской гостье надо было собираться домой. В воскресенье вечером, перед самым отъездом, они решили прогуляться по центру города и вышли на площадь Республики. Там всегда играли уличные музыканты. Как правило, это был либо джаз-бэнд, либо маленькие эстрадные оркестрики, либо уличные дуэты. В этот раз на удивление прохожих на площади гастролировал большой духовой оркестр. И самым странным показалось то, что, когда Андреа и Марина подошли поближе, оркестр грянул не что-нибудь, а марш «Прощание славянки».

– Как символично! – крикнула в ухо Андреа Марина.

– Почему?

– Это известный русский марш, под него со своими любимыми женщинами прощались солдаты, уходящие на войну.

– И что?

– Мы тоже сегодня прощаемся!

– Ты уверена?

– В чем?

– В том, что навсегда?

– Я? Мне казалось, что расстаться было твоим решением.

– Я был в тебя влюблен. Но прошло какое-то время, и я увидел тупик в наших отношениях. Влюбленность всегда проходит, потом должно быть что-то следующее. Мне не нужна русская туристка, которая приезжает на несколько дней, чтобы посмотреть достопримечательности, походить по магазинам и заодно позаниматься любовью. Если ты сможешь получить гражданство и приехать сюда, чтобы жить здесь постоянно… Можно было бы подумать о нашем совместном будущем. Иначе как ты будешь сторожить меня, и отгонять от меня других женщин.

– Мне не нравится такая постановка вопроса. Слишком много условий и если… Я не сторожевой пес. И не бойцовая собака. Я просто женщина, которая хочет любить и быть любимой. Влюбленность переходит в любовь. Я умею любить долго и преданно. Ты, похоже, нет. В этом и суть проблемы… И только в этом. Расстояния здесь не причем.

– Ты хорошая! А я плохой. Ты найдешь себе достойную пару. А я, уж, как -нибудь.

– Теперь, когда мы поставили точку, скажи, у тебя была другая женщина. С коричневой тушью?

– Когда я болел, и тебе было на меня наплевать, я позвонил одной своей старой знакомой. Она приехала, и между нами промелькнула искра. У нас ничего не было. Я был верен тебе. Но сейчас ведь я могу быть свободным?

– Разумеется. Ты свободен. И это прощание славянки. Но ты про это ничего не поймешь! Тебе скажу по-другому: «И если навсегда, то навсегда прощай!»

– Я знаю эти слова. Прощай!

– «Ты меня никогда не забудешь! Ты меня никогда не увидишь!» – это была в России такая рок-опера «Юнона и Авось», жаль, что ты ее не слышал и не видел. Очень трогательный и глубокий спектакль.

– Да! У нас с тобой разный язык, и разные культуры, и разные оперы.

– Если бы ты действительно любил меня, как это было в начале, это было бы совсем не важно.

Английская невеста

Марина вернулась домой зализывать раны. Ей было тяжело, было плохо. Она по-настоящему влюбилась и ее отвергли. Надо было как-то это пережить и понять, как жить дальше.

Дома её ждал сын, и она могла и хотела растворить всю свою энергию в заботе о нем. Она принялась много и вкусно готовить.

Через месяц сын Сергей объявил, что уезжает жить в Лондон.

Это было тоже, как ушат холодной воды. Марина пыталась узнать подробности и в несколько приемов ей это удалось.

В какой-то компьютерной игре Сергей познакомился с русской женщиной, которая на восемь лет старше его, у которой двое детей от двух разных мужей, и она работает программистом в Англии.

В глубине души Марина надеялась, что ее сыну откажут в визе, что он сам одумается, и терпеливо не комментировала ситуацию.

Но сын все-таки уволился с работы, получил туристическую визу и уехал. Марина осталась совсем одна.

Мало того, что ее бросил Андреа. Ее и сын теперь насовсем бросил. И, что касается сына, она теперь изводила себя раздумьями, что это – благо или беда.

Избранницу сына звали Лидой. Судя по фото и информации на ее странице в социальной сети, Лида была красивой и образованной – выучилась заочно на матмехе Санкт-Петербургского университета. По тому, что удалось выведать от Сергея, ее родители не были богачами, но в свое время наскребли дочке небольшую сумму для старта и реализации ее мечты. Сразу после петербургской средней школы Лида уехала покорять Лондон. Работала горничной, официанткой, училась в колледже. Ей жилось очень трудно – в прямом смысле голодно и холодно. Две подружки, которые отправились вместе с Лидой к туманным берегам, не выдержали и вернулись в Россию – одна через месяц, другая через полгода.

Лида точно знала, что хочет в жизни – жить в Англии, иметь работу, родить двух-трех детей, любить и быть любимой.

Два раза в год в возрасте, когда ей было от двадцати до тридцати лет, она приезжала в Санкт-Петербург на сессии в университет, сдавала экзамены, вдоволь ела и отмыкала в родительской ванне, расходуя столько воды, сколько захочет. Встречалась с друзьями, ходила на дискотеки, в музеи и театры. Русские мальчики ее не интересовали. Она будет жить в Лондоне. И точка.

В тридцать лет она уже имела гражданство Великобритании, работу в солидной АйТи-компании, и снимала с друзьями таун-хаус в пригороде британской столицы. И в один из дней Лида обнаружила, что беременна. Отцом ее будущего ребенка был ровесник, сосед по дому и коллега по работе Фил.

Узнав о ребенке, Фил предложил жениться, и Лида согласилась. В тридцать лет самое время рожать. Жилье есть, пособие по беременности и родам будет. Она справилась со всем. И жила так, как ей нравится. Нельзя сказать, что это было легко. Декретный отпуск в Англии очень короткий. Надо нанимать няню, душа все время болит за оставленного дома с няней ребенка. Хорошо, что сын Роберт почти не болел. Но надо было работать и работать. Много и упорно. Чтобы было, на что жить, содержать семью, отдыхать и развлекаться. И даже путешествовать в теплые страны. Фил беспрекословно выполнял все желания и реализовывал любые идеи своей русской жены. Она скажет: пойдем в кино – значит, идут в кино. Возьмем няню – конечно, возьмем. Поедем отдыхать в Испанию – замечательная идея, и деньги на это есть. Просто у Фила не было своих идей и амбиций, он во всем соглашался с женой и просто ее любил и во всем ей доверял. Как ни странно, в какой-то момент Лиду это стало раздражать. Она поняла, что ее муж – существо скучное и безвольное. И ей такой больше не нужен.

Вторым избранником Лиды стал Фабио. Тот был очень милым итальянцем, приехавшим учиться в университет, но так никуда и не поступил, перебивался случайными заработками. Фабио необыкновенно красиво пел в музыкальной группе в одном из лондонских пабов, куда Лида иногда заходила с подругами. К тому времени, как Лиды поняла, что и это не вариант для семейной жизни, она опять уже была беременна, да, Сонечкой. Фабио какое-то время помогал своей так и несостоявшейся семье, а потом куда-то исчез. Справедливости ради заметим, что деньги на Сонечку он регулярно присылал, и папашей оказался в меру ответственным.