Элина Лисовская - Унесённые «Призраком»

Он плавно подался вперед и коснулся его губами. Женщина шумно выдохнула, запрокинула голову, а потом вдруг проговорила, не открывая глаз:

– А ведь, в сущности, он прав. Ты постоянно меня спасаешь. Суешься за мной и в огонь и в воду, тратишь силы, рискуешь жизнью. Зачем тебе это?

Он улыбнулся в темноте. Приподнялся на локтях, убрал прядь волос с ее лица. Накрыл ее губы своими и долго не отпускал. А потом прошептал, уловив под ресницами зарождающееся сияние:

– Ath a to leo, Waellarie…

И вздрогнул, просыпаясь и понимая, что, кажется, произнес это вслух.

В тот же миг пальцы Кэтрин неожиданно и ощутимо сжали его ладонь.

Они провели вдвоем весь вечер, неторопливо прогуливаясь по берегу океана. Мэри рассказывала о том, как жила после побега из дома барона Дугласа, Стейн делился воспоминаниями о родителях и детстве, проведенном в Шотландии. Им было так хорошо вместе и так не хотелось расставаться, что они решили поехать в дом Айворов и выпить вечернего чая. Там, прямо в прихожей, им и сообщили, что Кэтрин пришла в себя.

– Хвала Господу! – воскликнула Мэри и бросилась вверх по лестнице. Душа ее ликовала. Она убедилась в том, что поступила правильно, да и брат, похоже, прислушался к ее просьбе, и сейчас девушке не терпелось узнать, что же такого он сказал или сделал.

Сразу выяснить это не удалось: Кейт была еще очень слаба, вокруг нее хлопотали служанки, а потом к ней поднялся Стейн и какое-то время в ее комнату никого не пускали. Мэри попыталась расспросить Роберта, но тот сдержанно ответил, что всего лишь читал роман и держал мисс Маккейн за руку. Что-то в его тоне показалось девушке странным, но она решила, что брат переволновался из-за неожиданного пробуждения Кейт.

Тут как раз дверь открылась, и доктор Норвуд разрешил ей войти.

Кейт уже не выглядела мертвенно-бледной и могла говорить, но только шепотом. Ее обложили подушками, чтобы она полусидела в постели – так ей было легче дышать. Увидев подругу, она улыбнулась, и Мэри немедленно заключила ее в объятия, забыв предостережение Стейна о том, что от бурных проявлений чувств лучше пока воздержаться. Она хорошо понимала, что именно чувства являются самым действенным, поистине чудотворным лекарством.

– Я слышала твой голос, – прошептала Кейт, – и шла на него, словно на свет, сквозь пустоту и мрак. Скажи, это правда, что Лиззи и остальные выжили? Я боялась, что воображение играет со мной и что, когда я очнусь, все это окажется сном.

– Не окажется, – ответила Мэри, помогая ей устроиться поудобнее. – Сегодня я побывала в госпитале и могу с уверенностью сказать, что жизни твоих подопечных находятся в самых надежных руках. Как и твоя. – Она улыбнулась и с нежностью посмотрела на Стейна. – Если хочешь, я расскажу обо всем по-порядку.

Кэтрин кивнула, и Мэри пустилась в долгое и весьма обнадеживающее повествование. Доктор Норвуд вышел, чтобы не мешать им, и тогда, уже в самом конце своего рассказа, Мэри осторожно спросила, не слышала ли Кейт, находясь в пустоте, еще чьи-нибудь голоса. Девушка задумчиво взглянула на нее:

– Да, я слышала голос Роберта Айвора. Но все, что он говорил, было более чем фантастично. Разумеется, я не поверила ни единому слову.

– И что же такого сказал мой брат? – полюбопытствовала Мэри.

Бледные щеки Кэтрин порозовели:

– Роберт просил прощения, – призналась она. И добавила еле слышно: – А потом сказал, что любит меня… Какая нелепость! Полагаю, я все это выдумала, просто чтобы себя утешить.

– А если нет? – Мэри подсела ближе. – Китти, ведь это же правда, которую брат так долго скрывал. Но теперь Бэнксы расторгли помолвку и Роберт свободен от каких-либо обязательств. Он может сделать тебя счастливой… прошу, дай ему еще один шанс!

– Чем больше я думаю о его признании, тем больше убеждаюсь, что это был сон. – Девушка грустно улыбнулась. – Как будто все происходило в другом мире, в другой жизни и не со мной… Ты вряд ли сумеешь понять меня, Мэри. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.

Она прикрыла глаза, и Мэри поняла, что подруга устала. Тогда девушка наклонилась, поцеловала ее в лоб и тихо сказала:

– Отдыхай, Китти. И набирайся сил: тебе еще предстоит рассказать нам о том, что произошло той ночью в приюте. Как бы то ни было, в этом деле должна быть поставлена точка.

На следующий день в присутствии губернатора, капитана, преподобного Майлза и судебного секретаря мисс Маккейн подробно описала события, предшествовавшие пожару, и свой разговор с миссис Чэпмен до того момента, когда безумная женщина напала на нее. Она умолчала лишь о причине, по которой святой отец не позволил обыскивать подвальное помещение в своем доме. Кейт пожалела старика: он и так то краснел, то бледнел от ужаса, когда речь шла о том, где все это время скрывалась преступница, и, когда допрос закончился, покинул комнату без привычных нравоучений. Вскоре губернатору письменно сообщили, что дело об убийстве миссис Паркер и о поджоге приюта официально закрыто.

Это была хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что городские власти не собирались что-либо делать для восстановления приюта. Земля под пепелищем и руины оставались в собственности мисс Маккейн, но помогать ей отстраивать дом заново или предлагать в аренду другое здание никто не спешил. Главы города сделали вид, что подобного заведения в Сент-Джордже вообще никогда не было. Кэтрин старалась не показывать своих чувств, но такое положение дел ее безмерно огорчало.

Благодаря неусыпной заботе Мэри и лекарствам, прописанным доктором Норвудом, девушка быстро пошла на поправку и в воскресенье даже попробовала встать: ей очень хотелось поехать на утреннюю службу и присутствовать при оглашении. Однако Стейн запретил ей покидать комнату до тех пор, пока не будут сняты швы, и о том, как все прошло, Кейт узнала только со слов подруги.

Особого удивления новость о грядущей свадьбе не вызвала – слухи и сплетни сделали свое дело; гораздо больше всех поразило то, что жених не явился на оглашение и что невеста и ее семья отнеслись к этому совершенно спокойно. Мэри замечала недоуменные взгляды, слышала за спиной возмущенный шепот, но продолжала улыбаться и держаться с достоинством. Эти люди не знали того, что знала она: сегодня утром Риггз проводил свою первую операцию на брюшной полости, и Стейн просто обязан был находиться рядом, чтобы поддержать молодого хирурга. Это было его служение Господу, гораздо более важное, чем сидение на скамье и бормотание псалмов под звуки органа.

И все же по окончании службы многие подходили к губернатору и его дочери с поздравлениями и пожеланиями счастья будущей паре. Мэри огорчил лишь поступок Чарлза Пламмера: молодой человек покинул церковь сразу после оглашения, ничего не сказав ни девушке, ни мистеру Айвору.

Церемония бракосочетания была назначена на среду, третье сентября. Дата и время, освободившиеся после разрыва помолвки Роберта Айвора и Кандиды Бэнкс, теперь принадлежали Мэри и Стейну.

До свадьбы оставалось три недели и два дня. Но больше, чем подготовка к собственному празднику, невесту волновало другое, а именно – как помирить лучшую подругу и любимого брата.

После объявления о предстоящем браке жизнь доктора Норвуда не особенно изменилась, разве что светлых моментов в ней стало намного больше. Он, как и прежде, рано утром отправлялся в госпиталь, до полудня занимался пациентами, после чего ехал обедать в дом губернатора. Обратно он возвращался с Мэри, и пока девушка развлекала больных чтением очередной комедии, Стейн давал уроки Берни и Риггзу или ставил опыты в своем кабинете. Иногда Мэри уезжала раньше, если у нее были свои дела, но чаще терпеливо ждала, когда доктор закончит работу, и они вместе отправлялись домой: либо на берег океана, где проводили время в компании Джейсона, либо к мистеру Айвору, где Мэри устраивала небольшие концерты или семейные посиделки за чашкой чая.

Предвкушал ли Стейн радости брака, считал ли в нетерпении дни до свадьбы? Пожалуй, нет. Жизнь приучила его к тому, что будущее непредсказуемо, а судьба любит разбивать самые дорогие надежды, поэтому лучше всего наслаждаться тем, что имеешь в данный момент. Он и наслаждался – звуками музыки, невинными прикосновениями и неповторимой красотой, присущей его невесте.

В один из дней в госпитале неожиданно появился Пелисье – его здесь давно не видели и, честно говоря, о его существовании уже начали потихоньку забывать. Бывший аптекарь прошелся по палатам, убедился, что его отсутствие никак не сказалось на благополучии заведения, и заглянул к доктору Норвуду, который отдыхал после небольшой операции.

– Я пришел предупредить вас как друга, – без предисловий начал он. – Ваше решение – большая ошибка, которая будет иметь последствия. Мистер Таккер глубоко оскорблен тем, что вы отвергли счастливую возможность породниться с его семьей и предпочли стать зятем мистера Айвора. Вы оттолкнули руку, которая возносила вас и даровала блага, и этот поступок непростителен. У вас еще есть время передумать. Мистер Таккер беспощаден в гневе, но может проявить снисхождение, если вы поступите благоразумно и сделаете правильный выбор.

– Я уже выбрал, – ответил Стейн, – и менять решение не собираюсь.

– Как скажете, доктор, – недобро усмехнулся Пелисье. И добавил, прежде чем уйти: – Я запомню вас, как человека, который потерял все, что имел, из-за своей глупости.

К середине месяца Кэтрин оправилась настолько, что уже могла сама спускаться по лестнице и выходить во двор, чтобы посидеть на скамеечке под окном. Кроме доктора Норвуда, ее мало кто навещал: пару раз приезжал Эйдан О’Нил да Ясмин непременно заглядывала к ней, когда приносила на примерку свадебное платье Мэри. Но однажды, к великому неудовольствию Джейсона, повидать мисс Маккейн явились сразу несколько женщин, род занятий которых еще недавно вызывал всеобщее осуждение. Но сейчас они выглядели и вели себя так же благопристойно, как и в те дни, когда находились в приюте.