Эмир стаскивает с себя плащ и набрасывает на меня, закутывая как ребенка. Хотя сравнение неподходящее, он меня скорее как добычу прячет в чертову шмотку, а потом закидывает на плечо и несет куда-то. Я даже не вижу куда. Но мне страшно и обидно. И волнительно до чертиков. Но что все эти французы подумают обо мне, о нас? Чем я так разозлила босса? И откуда он вообще здесь взялся?

Наконец Эмир остановился и поставил меня на ноги. Едва устояв на высоченных шпильках, стискиваю полы плаща, помня, что под ним лишь белье, и оглядываюсь по сторонам.

— Что это за место? — спрашиваю дрожа. Непонятно совершенно, то ли кабинет — тут есть и диван кожаный, и стол, то ли кладовка, потому что мебель расставлена хаотично, некоторая накрыта белой тканью, повернута боком… Слабое освещение — свет падает из окна, наполовину заставленного какими-то картинами. Напротив, меня стоит огромное пыльное зеркало и женщина, отражающаяся в нем, с лицом белее мела, в черном плаще и покосившейся на голове короне с фатой, выглядит нелепо. Как этот аксессуар вообще не слетел с меня пока несли сюда вниз головой — непостижимо.

— Тебе должно быть виднее, Солнцева, что это за место, — рычит Эмир. — Тебе больше спросить не о чем?

— Я… не знаю, что сказать. Почему вы сердитесь? — спрашиваю испуганно. Я действительно ничего не понимаю, в голове сумбур, мысли скачут, и все больше склоняюсь к тому, что все это все-таки сон. Вот только в какой момент я заснула? Впрочем, неважно. Если сон — это круто! Во сне я могу вытворять что захочу. То, что никогда не решусь сделать наяву. Например, быть раскрепощенной соблазнительницей… Но взглянув в лицо Эмира понимаю что нет, даже во сне не могу! Он слишком реален! А я — безумно стесняюсь и лишь сильнее стискиваю полы плаща. И на всякий случай сильно щипаю себя за бедро. И сама же охаю от боли.

— Что ты делаешь? — хмуро спрашивает Эмир.

— Щипаю себя! Не пойму, снитесь вы мне или нет! Потому что вам тут ну совершенно нечего делать! Не пойму, откуда вы взялись…

— У меня просто нет слов, Солнцева! Ты вынесла мне весь мозг… Ты… Я…

Почему он так злится? Почему я не могу его понять?

— Это не сон, Виола, — хрипло продолжает босс. — Черт, скоро я и сам потеряюсь с тобой в пространстве. Второй раз как дебил прилетаю сюда, хотя должен быть сейчас в России, на фирме огромные проблемы… Я же решаю личное, ворвавшееся в самый неподходящий момент…

— Проблемы? — спрашиваю с тревогой. — Что случилось?

— Я почти потерял свою фирму, еле выправил ситуацию, и снова все забросив прилетел сюда, — устало отвечает Эмир.

— Мне очень жаль! Я могу как-то помочь?

Нет, такое мне точно не могло присниться.

— Да, Виола, и ты помогаешь. Своим трудом, талантом. Но и мешаешь чертовски. Может хватит уже, а? Ты мне всю душу вымотала.

— Я? Как?

— Не понимаешь?! — снова злится Эмир. — Сначала уматываешь в Париж не сказав ни слова! Потом звонишь посреди ночи и сообщаешь что потерялась. Я вылетаю первым же рейсом, нахожу тебя целой и невредимой у Пеппи, сидишь как незнакомка, словно я пустое место для тебя.

— Я же не поняла что вы… что ты за мной! Откуда я знала?

Только сейчас понимаю, что все это время пячусь назад, а Эмир наступает. Он загнал меня в угол — и фигурально и в буквальном смысле. Внутри все дрожит, сердце колотится как бешеное и внутри предчувствие чего-то… отчего в животе взрывается целое торнадо бабочек. Стараюсь дышать глубоко, прислоняюсь спиной к стене, чтобы устоять на ногах и сердце потихоньку начинает замедлять бешеный темп.

— Виола? Что с тобой? Они тебя ничем не накачали?

— Что? О чем ты говоришь? — мои щеки вспыхивают. Меня попросила помочь подруга Полины! И только. А ты ведешь себя так словно поймал меня в борделе.

— Мне не нравится видеть свою женщину полураздетой, — ворчливо, но уже беззлобно парирует Эмир.

Свою женщину? Я не ослышалась? Он правда это сказал?

Но вместо упоительной радости от этих слов, которые являются для меня полной неожиданностью, чувствую обиду и злость. Чего он ждет сейчас? Что в объятия к нему брошусь? А как быть тогда с его молчанием, почти игнором после нашей близости? Захотел — забыл меня, захотел — вспомнил?

Я не хотела предъявлять Эмиру претензии. Они сами вырвались на волю потоком. Я не копила их, не культивировала. Даже для самой себя было неожиданностью, когда начала почти выкрикивать обвинения:

— Твоя женщина? Твоя?? Ты издеваешься? После того как пришел на вечер с блондинкой-моделью и даже не подошел ко мне? И ни разу не позвонил… Словно сразу же стер из жизни, стоило только добиться… Да пошел ты, Багримов! — в ярости срываю с себя плащ и швыряю им в босса. — Очень благодарна тебе за заботу! Извиняюсь что так вышло с Парижем… но с меня достаточно твоих игр!

— Игр? — ревет Багримов, хватает меня за руку и притягивает к себе. — Вечер тот вспомнила? Не успел я войти в ресторан, как тебя, обжимающуюся с каким-то додиком увидел. Времени зря не теряла, да? А теперь еще валишь с больной головы на здоровую? Я по работе с моделью был. Она нужна была фирме, и я лишь вел себя вежливо и приветливо. Никаких танцев, обжиманий или постели. Подойти к тебе хотел — а ты с молоденьким смазливым пареньком сбежала. Задушить тебя хочется, — последняя фраза переходит на шепот, босс так сильно стискивает меня в объятиях, что кажется сейчас начнут трещать кости. Мне и страшно от его гнева, и в то же время волнительно.

— Я тебе не верю! — руки стиснуты в кулаки, луплю которыми по груди Багримова, с такой силой будто убить его хочу. А злость тем временем проходит… И у него, кажется, тоже. Потому что его руки больше не сжимают меня до боли. Эмир обнимает меня за талию, а затем его бессовестные ладони скользят ниже и стискивают мои ягодицы.

Только что мы орали как полоумные. А теперь вокруг тишина, которую нарушает лишь тяжелое дыхание обоих.

— Я устал от сюрпризов и стрессов, — шепчет мне на ухо босс. — Смертельно устал. Ты — как бомба с часовым механизмов. Только успокоишься — и на тебе новый взрыв. С чего ты решила демонстрировать белье? Я не знаю другого более скромного и ненавидящего выставлять себя напоказ, человека.

— Сама не знаю, — отвечаю робким шепотом. Меня охватывает какая-то нега, словно адреналин, вызванный ссорой, разом покинул тело, оставив за собой ощущение полного опустошения. Я настолько расслаблена сейчас, что колени дрожат от слабости. Закрываю глаза и облизываю губы. Уже знаю, что сейчас будет. И предвкушаю это как диабетик, которому внезапно разрешили сладости безо всякой угрозы жизни и здоровью.

Эмир рывком прижимает меня к себе, так неожиданно, что у меня вырывается стон, сама не понимаю, чего — испуга или протеста. Запрокидываю голову, стараясь отодвинуться, открываю рот чтобы сказать, что он пугает меня своим напором, но не успеваю — поцелуй заставляет проглотить слова. Поведение босса можно назвать грубым и бесцеремонным, он силой раздвигает мои губы, проникает внутрь жадным языком. В этом поцелуе нет нежности. Лишь грубая сила и первобытное желание. Подобная атака потрясает меня, как и собственная жажда этого напора, оглушающее желание подчиняться этому мужчине. Эмир продолжает целовать меня, и я отвечаю, прижимаюсь все ближе. Сейчас он единственное что мне нужно, без чего не могу существовать полноценно. Сильное мужское тело, от которого исходит невероятное тепло и желание, источник живительной силы, который искала всю свою жизнь. Наши поцелуи становятся более глубокими и долгими, огонь возбуждения охватывает целиком. Руки Эмира накрывают мои груди и ласкают сквозь тонкое кружево. Таю от этих прикосновений, сама подаюсь вперед, трусь о его руки. Раньше и представить не могла что можно вот так, в одну секунду вспыхнуть от страсти, да еще и после фактически ссоры, да к тому же в служебном помещении… То что происходит сейчас — почти половой акт, во всяком случае к этому идет. Медленные возбуждающие проникновения языка отдаются всплеском желания во всем теле. Хочу отдаться, прямо сейчас — вопит тело. Бросаю взгляд в огромное пыльное зеркало, что стоит неподалеку от нас. Картина в нем изысканно порочна. Девушка в одном белье, руки мужчины в белой рубашке жадно шарят по ее телу, отодвигают тонкую ткань кружевных трусиков и проникают….

Перехватываю руку Эмира, останавливаю. Он не противится, лишь обхватывает мое запястье и прижимает мою ладонь к своему паху. Точно молнией бьет, когда касаюсь этого твердого выпуклого бугра. Каждый нерв в теле трепещет, призывно моля о большем контакте… Продолжаю наблюдать за нами в пыльном отражении. Мое лицо красное, под глазами подтеки туши, рука в самом неприличном месте лапает мужчину. Соски ноют от желания, живот отяжелел. Никогда прежде я не находилась в подобном состоянии.

— Ты меня с ума сводишь, чувствуешь? Сдохну, если не возьму тебя… — хрипит Эмир.

Смотрю на его губы, припухшие от поцелуев. На блестящие ярким голубым светом глаза. Дрожу под его жадным взглядом, чувствую себя абсолютно беспомощной, порабощенной этим жестоким мужчиной, который наверняка разобьет мне сердце, рано или поздно. На глазах выступают слезы.

— Черт, Виола, прости… если обидел тебя. Понимаю, что излишне груб… наверное. Я уже мало что соображаю. Но это все потому что хочу тебя… безумно хочу!

От этих искренних, словно вырвавшихся из глубины души, слов, у меня сжимается сердце и теплеет на душе. За внешней брутальностью мне внезапно удается разглядеть, ощутить настоящее сердце этого мужчины. Трепетное и ранимое. И тут же меня затапливает желание прижаться к боссу, приласкать его, покрыть поцелуями лицо. Обнимаю Эмира за шею прижимаюсь щекой к его щеке, заросшей щетиной.

И тут же снова жадные мужские руки начинают шарить по моему телу, сжимать груди, стискивать ягодицы.

— Не могу больше ждать, Виола, не мучай меня больше, с ума меня сводишь, — хрипит Эмир мне на ухо. — Хочу коснуться твоей кожи. Мне это необходимо. Ощутить запах твоего тела. Прошу тебя, позволь мне.