– Так, ворчун, показывай, как там дела у тебя в паху!

Ложиться на пол оказалось не самым простым делом, и Стиви пообещала принести завтра свой складной массажный стол. Она начала с того же, что и спортивный врач утром: проверила, насколько я могу поднять и согнуть ноги и в каком положении боль из умеренной становится нестерпимой.

Вскоре от этих тестов у меня перед глазами замелькали звездочки, однако, хотя Стиви причиняла мне боль, я про себя радовался ее прикосновениям.

Проверка амплитуды движений, как и растяжка мышц, казалась адской забавой, но настоящая веселуха началась, когда Стиви начала пальпировать ляжку вокруг гематомы, проверяя степень напряжения мышц. Она хорошо находила самые плотные места и умело разминала, пока они не становились мягче, но я терпел из последних сил: от каждого прикосновения будто спицей прокалывало сами понимаете что.

Стиви, сидевшая сбоку на полу, передвинулась, подсунув свою ногу под мою травмированную, чтобы я расслабился и мышцы не выполняли никакой работы. Мягко, кончиками пальцев она массировала края гематомы, начав от внутренней стороны колена.

Несмотря на болезненные ощущения, тело начало реагировать на физический контакт, и это грозило уже иной болью. Я срочно принялся вспоминать бабенку из «Сияния» и Шарлиз Терон из «Монстра», чтобы разлагающиеся трупы и маньячки-убийцы помешали моему члену реагировать так, как я бы предпочел, чтобы он не реагировал. Но округлая грудь Стиви прижималась к моему бедру, длинные голубые пряди щекотали кожу, и умелые пальцы поднимались все выше. Теряя самообладание, я взмолился:

– Перестань, пожалуйста.

– Что, так больно? – Стиви приложила ладонь к моей ляжке, отчего эрекция только окрепла.

– Да нет, просто… слишком много контакта кожа к коже. Это… отвлекает. Хоть бы прикрылась, что ли!

Я снова стремительно становился засранцем (которым, впрочем, и не переставал быть).

– Чего?!

Я показал на ее наряд:

– Или ты меня нарочно раздразнить решила?

Стиви нахмурилась и сморщила нос. Ей это даже шло, что опять-таки затрудняло мне задачу. Я не могу думать о том, что ей идет!

– Ты, блин, бредишь, что ли?

Я замахал на нее рукой:

– На тебе только это и это! Ты же полуголая!

– Да ты сам в одних трусах!

Тут мне нечего было возразить.

– А ты явилась без предупреждения!

– Так у меня же нет твоего телефона, как прикажешь предупреждать? Да и после моего прихода у тебя была возможность что-нибудь накинуть. И вообще, почему это стало проблемой? При чем тут кто во что одет – и твои болезненные ощущения?

– У меня из-за тебя эрекция! – заорал я.

Стиви заморгала и невольно взглянула на мой пах. Трусы не скрывали, что у меня почти стоит.

– При чем тут я?

– Я же чувствую бедрами твои сиськи, твои руки совсем рядом с моим членом! Я не могу это контролировать!

– Тогда в следующий раз заранее помоги себе сам, чтобы не выглядеть идиотом!

– А я, блин, не пытался? Это как колоть в яйца ржавым ножом для мяса!

Стиви фыркнула и воздела руки:

– Чего ты от меня-то хочешь? Прекратить массаж? Мне-то что, это ты без помощи останешься!

Она начала отодвигаться, но я поймал ее за руку.

– Подожди. Может, футболку наденешь? В прачечной есть пара стираных. Пожалуйста!

Стиви вытаращила глаза.

– Ладно, только не срывай на мне злость, если не можешь контролировать свои органы!

Через минуту она вернулась в моем худи, оставшемся еще с колледжа. Ситуацию это не спасло: физического контакта по-прежнему было хоть отбавляй, а тут еще сладкий запах ее духов смешивался с отдушкой моего стирального порошка, создавая чертовски притягательную смесь.

– Можешь что-нибудь говорить?

– О чем?

– О чем хочешь. Почему ты переехала в Сиэтл?

– Бывший бойфренд получил здесь работу, и я тоже.

Я ничего не понял.

– Зачем тебе понадобилось переезжать туда, где работает твой бывший?

– Потому что тогда он еще не был моим бывшим, – ее голос стал тише и жестче.

Я пытался уложить услышанное в голове, притом что половина мозга еле пахала из-за боли в паху, а в другой половине власть захватила упорная мысль, как же здорово, что меня щупает красивая девушка, пусть даже исполняя профессиональный долг.

– Ты же в Сиэтле всего несколько недель!

– Правильно, – подтвердила Стиви с бесстрастным лицом.

– Ничего не понимаю.

– Мы собирались жить вместе. Он приехал пару месяцев назад, чтобы найти для нас квартиру и выйти на работу. Я прилетела на два дня раньше, чем собиралась, чтобы мы вместе отпраздновали мой день рождения, а он, оказывается, уже праздновал.

До меня все равно не доходило.

– Что значит – уже праздновал? Напился, что ли?

– Да нет, в свой день рождения я застала его в постели с другой.

Ее бывший, несомненно, законченный, клинический, безмозглый идиот.

– Во придурок. Надо быть каким-то извращенно тупым, чтобы такое устроить.

– А теперь мне досталось особое удовольствие работать с ним в одной клинике.

В груди у меня возникло странное тяжелое чувство, когда я смотрел на лицо Стиви. Губы у нее сомкнулись плотно-плотно, челюсти сжались, щеки пылали, а подбородок еле заметно мелко дрожал.

– Почему же ты не уволишься, не перейдешь куда-нибудь еще?

– Я не собираюсь делать ему такой подарок. Меня в клинику приняли раньше, чем его, это я, дура, добилась для него собеседования, поэтому если кому и надо искать новую работу, пусть ищет он. У меня там уже появились подруги, клиника прекрасная, только он как бельмо на глазу… – большим пальцем она провела по бедру снаружи, где, как я уже успел узнать, находится подвздошно-большеберцовый тракт. Я еле удержал вопль. – Короче, я позвонила брату, и он сказал – живи здесь, сколько захочется.

– Погоди, так это все случилось в тот вечер, когда ты нарисовалась тут в первый раз?

Стиви тогда выглядела как психованная истеричка: лицо в пятнах, глаза красные, движения дерганые, вся на нервах.

– Угу.

– В твой день рождения?

– Да.

Я приподнялся на локтях. Это было нелегко – движение отозвалось болью в самых неожиданных местах.

– Прости, что вызверился на тебя, как последний хам.

– Я же грохотала на весь дом, а ты к тому же думал, что я любовница моего брата. Откуда тебе было знать…

– Если б я знал…

Если б я не проникся к Руку Боумену горячей неприязнью, я бы не стал делать поспешных выводов. Да, Стиви разбудила меня посреди ночи, но необязательно было выливать на нее ведро дерьма.

Она поднялась на ноги:

– Пожалуй, на сегодня хватит. Приложи сейчас лед, чтобы после массажа не стало больнее.

Я снова схватил ее за запястье.

– Эй, – я попытался встать с пола, но костыли были далеко, и я беспомощно шевелился, как жук на спине.

– Прости, я не подумала. Сейчас, секунду, – Стиви подала мне костыли и помогла встать. В два счета скатав спортивный коврик, она рванула к выходу, будто у нее задница горела.

– Стиви! – Мне хотелось сказать что-нибудь хорошее и правильное. Например, что бывший у нее точно кретин. Такая красивая и энергичная девушка слишком хороша для всякого обманщика… Да и я ее помощи не заслуживаю…

Она обернулась, взволнованная, едва удерживая слезы. Блин, хоть бы не расстроить ее окончательно. Я, видите ли, утешать вообще не умею.

– Не надо меня утешать, Бишоп.

Либо она экстрасенс, либо на моей физиономии была написана паника.

– Э-э… – мне очень хотелось сказать что-нибудь хорошее и умное. Стиви взялась за ручку двери. – У меня нет твоего номера телефона.

Она низко опустила голову и глянула на меня через плечо. На мгновение на губах мелькнула улыбка.

– Завтра в то же время. Надену мýму[1], а ты штаны и рубашку, чтобы сдерживать порывы.

Я еще долго стоял посреди гостиной, ломая голову, что можно было сказать, чтобы Стиви не ушла расстроенной.

Через полчаса я подсунул ей под дверь листок с моим номером телефона. Кому-то это покажется ерундой, но наклоняться, даже на несколько секунд, было больно до предела.

Через час мне пришло сообщение с незнакомого номера: «Лед к ноге приложил?»

Я тут же набрал ответ: «Стиви?»

«Нет, случайный интересант спрашивает насчет твоей ноги. Стиви, Стиви».

«Ты в порядке?»

«В полном».

«Твой бывший – козел и идиот».

Зеленые точки крутились довольно долго, и наконец на экране появилось:

«Лед приложи, Шиппи».

«Не называй меня этой кличкой. Уже лежу в кровати с ледяным компрессом».

«Значит, ты все-таки умеешь соблюдать рекомендации. Приятно убедиться».

«Смотря кто рекомендует».

«До завтра».

«О’кей».

Я долго смотрел на цепочку коротеньких сообщений, гадая, что у ее бывшего вместо мозгов и как энергичная, волевая девушка умудрилась выбрать себе такого бойфренда.

* * *

На следующий вечер Стиви явилась ровно в семь и вела себя так, будто не говорила мне решительно ничего о том, как ее кое-кто недавно кинул. Она пришла в необъятном анораке и широченных спортивных шароварах, и вид у нее стал презабавный. Это должно было помочь делу… но не помогло.

Меня подмывало расспросить ее о личном – о бывшем бойфренде, об отце, но поднимать такие темы было неловко, поэтому я помалкивал.

И началась неделя, полная странных мучений. Ежедневные удвоенные сеансы физиотерапии явно шли мне на пользу: огромный синяк изменил цвет со зловещего черного на фиолетово-зеленый с радующими глаз желтенькими участками у краев. Нога по-прежнему выглядела устрашающе, но дело шло на лад, и спортивный реабилитолог не уставал меня хвалить за упорный труд и старания, прилагаемые для скорейшего возвращения в строй.

Между тем заслуга целиком принадлежала Стиви. Если я был в дурном настроении (а я, будем честны, по жизни не в духе), она не церемонилась и с лихвой возвращала мне дерьмо, которым я ее обдавал.