Лиза поняла шутку и смеётся вместе со мной.

— Ну, правда. Мы как в ресторане «Максим». Это же мы, расслабься. Я понимаю, ты отвыкла от нас, но ещё пару минут в такой манере — и мы начнём друг друга по имени-отчеству называть.

— Ой, простите, девчонки. Просто привычка. У нас обеды с коллегами и родственниками Ганса так часто, что я уже на автомате. Я и правда отвыкла от вас. Ладно, что будете, в общем?

— Ну, давай кампари, и о себе не забудь.

— Нет, тут я пас.

— Это с чего ты так? — Лиза удивлённо смотрит на неё.

— Да как-то разлюбила алкоголь. Наверное, выпила уже свою бочку до дна.

— А ты, случаем, не беременна?

— Нет, с этим у меня тоже перерыв. Я же не конвейер. Просто не хочу.

— Ладно, дело твоё. — Я беру из рук Даши коктейльную рюмку с биттером.

— О-о, а вот и мои мальчики, — говорит Даша, смотря, как с лестницы спускается муж с детьми.

Она нас с ними знакомит и говорит, что будет переводить, чтобы никто не ломал язык. Мы с радостью соглашаемся, так как никто из нас не хочет сейчас проходить интенсивный курс немецкого. Быстро преодолев момент неловкого молчания и расхвалив её детишек пяти и семи лет, садимся ужинать.

После того как Даша поставила первые блюда на стол и мы выпили за знакомство, Ганс начал рассказывать, что они были с детьми у его родителей и играли в футбол. Это было увлекательно. Ну, первые двадцать секунд, потом мне страшно захотелось напиться или вернуться в постель. Не то чтобы мне было совсем безразлично или скучно. Лучше уж это, чем расспросы Даши, какие у меня проблемы на личном фронте, когда мы находимся в её образцово-показательной семье, которая словно сошла с обложки журнала про таймшеры. Дело в том, что у меня своего рода аллергия на подобные сборы. Ибо, так или иначе, всё сводится к обсуждению детей. И с такими ужасающими подробностями, что это убивает желание вообще когда-либо рожать. Ну, правда, сколько можно мусолить одно и то же? Их успехи в школе, болезни, что они ели на завтрак, какую «смешную» вещь сказали, что о том говорят в журнале для родителей, сложности школьной программы и так далее и тому подобное. Даже если с такими парами разговор заходит о сексе, мы всё равно возвращаемся к теме их потомства. А ещё эти проклятые снисходительные взгляды, которые они на вас бросают. Ну, что нам, мол, пока не понять и мы лишаем себя счастья. А сами не осознают элементарного, что настоящее счастье — в гармонии, когда дети желанны, а свобода не вымышлена. Отчаянно хочется курить.

— И какие у вас, девчонки, планы? — спрашивает Даша спустя некоторое время.

— Мы вообще-то позже с тобой хотели об этом поговорить. — Лиза незаметно стреляет глазами в сторону Ганса. — Но если вкратце, думаем съездить в Португалию.

— Да? Круто! А куда?

— Ты знаешь куда. На Кабо, — говорю я, опрокидывая в себя остаток вина из бокала.

— Кабо да Рока? Помню, помню. Чудесное место, — отвечает Даша, нервно заёрзав на стуле. — Друзья Ганса пригласили нас под Лиссабон этим летом. У них там вилла на две семьи. Но не знаю, когда выберемся. У мальчиков столько внеклассных занятий.

— Ну да, не сомневалась, — говорю я, а умоляющим взглядом смотрю на Лизу и пытаюсь телепатически ей передать лишь одну мысль: «Пристрели меня!»

— И когда собираетесь туда?

— Даш, давай чуть позже, — говорит Лиза, пронзительно смотря на неё. — Пожалуйста.

— Да, конечно. Просто так хочется узнать всё о вас. У меня, видите, всё шаг за шагом. И мальчики мои, — она треплет ближнего ребёнка по волосам.

— Так, мне нужно в ванную, — говорю я, понимая, что если не уйду сейчас перекурить, то просто взорвусь. — Кстати, где у тебя можно покурить?

— На заднем дворе. — Даша показывает рукой куда-то за свою спину.

И я вижу странный блеск в её глазах. Давно уже позабытый.

Я извиняюсь на ломаном немецком и покидаю столовую. Решаю сначала всё же покурить. Это нужнее.

Выхожу на улицу и замечаю, что уже совсем стемнело и подсветка, встроенная в забор, включилась автоматически и теперь придаёт сказочно зеленоватый свет двору. На глаза мне попадается большое плетеное кресло, куда я и плюхаюсь. Тишина. Спокойствие. Никотин. Никаких разговоров о детях. Вспоминаю старый анекдот о еврее и обуви на два размера меньше и смеюсь.

Смотрю на телефон, почта уже завалена письмами. Куча сообщений. Нет, ещё слишком рано связывать себя с внешним миром. В такие минуты особенно завидуешь разным богемным людям: художникам, музыкантам, писателям… Они могут месяцами пропадать неизвестно где, беспробудно пить, чудить, исчезать, и им это позволено. Правда, многие из них заканчивают жизнь в нищете и одиночестве, но это уже тонкости. Главное, они принадлежат сами себе и вольны делать, всё, что им заблагорассудится. А Старковой нельзя. У Старковой куча феодалов и зависящих от неё людей. Чёрт бы тебя побрал, Старкова.

Звонит телефон. На экране высвечивается фото Артёма. Размышляю несколько секунд, а потом решаю ответить.

— Алло.

— Привет, Рит. Вот решил тебя набрать и сообщить, что я съехал из твоей квартиры.

— Отличные новости. Наверное, к той малолетке подался?

— Нет, не к ней. Но рад, что тебя это волнует.

— Если честно, мне плевать. Даже если ты под мостом живёшь.

— Хорошо. Буду иметь в виду. — Слышно, как изо всех сил он старается быть вежливым.

— Что-то ещё? — Я уже пожалела, что ответила.

— Просто хотел узнать, как у тебя дела и где ты?

— Там, где тебя нет! Это главное, и меня это несказанно радует. За себя лучше переживай.

— Всё же ты Снежная королева, как ни крути.

— Ага. Whatever[7]..

— Ты перешла на английский. Значит, окончательно закрылась. Ладно. — Он тяжело вздыхает. — В любом случае, извини меня за всё. Я старался как мог.

— Я видела… Не покладая члена старался. Всё, Тём, пока.

— Пока.

Я отключаюсь, тушу сигарету и тут же прикуриваю ещё одну. Немного трясёт. Но убеждаю себя, что это из-за прохладного вечера.

В памяти просыпаются воспоминания дневной давности. Моя квартира, мои простыни, мой халат, мой уже бывший мужчина, рыжие волосы и пульсирующие мысли «это случилось и с тобой». К чёрту! Время лечит. Всегда лечило.

Я возвращаюсь за стол, а тысяча и одна история про детей продолжаются. Но теперь и Лиза подсела на это. Ну, её я понимаю, она помолвлена, потом свадьба, потом, конечно же, беременность… И вскоре они уже обе мило беседуют о своих отпрысках… Нет, это я точно не переживу.

После моего прихода мы перескакиваем с темы на тему, вспоминаем прошлые годы, рассказываем интересные истории. В общем, обстановка становится теплее. После основных блюд Даша предлагает десерт, но мы с Лизой отказываемся, аргументируя тем, что и так уже много съели. Ганс с детьми уходят на верхний этаж, предоставляя нам свободу общения. Чему я, если честно, очень рада.

— Он милый, — говорю я, когда мы остаёмся втроём, — правда. И породистый. Твоих рук дело? Или такой и был?

— Конечно, пришлось его доработать, но правильным и благородным он был всегда. Хотя его немецкий менталитет мне не искоренить никогда.

— Что конкретно?

— Ну, знаешь, не хочу хвастаться, но вы сами видите, живём мы вполне обеспеченно, — Даша обводит руками комнату. — Всего в достатке. Но его постоянная экономия и рассудительность в тратах зачастую убивают. У нас даже стоимость и перечень подарков на дни рождения расписаны на два года вперёд.

— Да ладно! — Мы прыскаем с Лизой со смеху. Но скорее оттого, как обе вспомнили её сегодняшнее «невыгодно».

— Да. Так и живём. Хотя думаю, не так уж это и плохо. Есть в этом своя логика.

— А как же сюрпризы?

— Их он тоже планирует. Серьёзно, как-то нашла у него в компьютере в истории запросов «Как удивить женщину». Ну и дальше сплошь адреса ювелирных магазинов.

— Шпионишь, значит… А я-то думала, что у вас всё на доверии и надёжности, — подкалывает её Лиза.

— Ну, доверяю. Да. Но всегда лучше перестраховаться.

— И правильно делаешь, — бросаю я. — И почаще возвращайся откуда-нибудь неожиданно. Ты уж мне поверь.

— Да, Рит, хотела спросить, что у тебя там всё-таки случилось? При Гансе как-то неудобно было. Расскажешь?

— Ремейк анекдота «муж вернулся из командировки».

— Продолжай, — говорит Даша, явно ожидая эмоционального рассказа с реками слёз.

Но она меня начинает немного подбешивать своей правильностью и порядком, поэтому я тяну время и предлагаю ей сделку — моя история в обмен на её вкусное розовое сухое вино. Она тотчас же идёт к металлическому винному шкафу, который стоит на кухне, и открывает новую бутылку. Я приглашаю их перекурить, и мы идём на задний двор. Там я пересказываю мою вчерашнюю историю и молю бога, чтобы это был последний раз, когда из моих уст выходит описание того злосчастного утра.

— Да, это, конечно, подло, — задумчиво говорит Даша, отмахиваясь от дыма моей сигареты. — Но знаешь, всё, что ни делается, всё к лучшему.

— Да, я себя уже успокаивала этими словами. Как я ненавижу это лицемерное пессимистическое выражение. Ой, Даш, прекрати! Вот подойди к бездомному и скажи ему это. Или к мальчику без рук и ног! — выпаливаю я.

— Эй, ну не кричи. Я просто хочу что-то хорошее в этом найти. И чего сразу мальчик?

— А того! Что, только пессимисты, когда сидят в куче дерьма, говорят, утешая себя, что это к лучшему? Ни черта, девочки. Просто так бывает, что мы попадаем в жопу, и нам себя самим из неё вытягивать. А то, что случилось со мной, просто в очередной раз подтверждает то, что никому нельзя доверять.