В голове крутились множество имен, запомнить которые я физически уже не могла. Мерино, Карлос, Сандро, Уго… В какой-то момент я даже пожалела, что не взяла с собой блокнот, чтобы записать их.

Но вдруг все закончилось, когда в центр вышел худощавый мужчина, поднимая свой бокал.

— Я рад видеть здесь присутствующих гостей на нашем благотворительном вечере, — его негромкий голос остановил все разговоры, привлекая внимание к своей персоне, — Зная, как важна сейчас тема морали и духовенства, мы решили пригласить Настоятеля Франциска, который щедро согласился поделиться с нами своим видением существующей проблемы. Все мы знаем, насколько важным является школьное образование, ведь именно в этом возрасте дети учатся самым важным жизненным урокам. И у многих из нас есть дети, чье поколение кажется нам уже потерянным. Однако я бы хотел услышать Настоятеля, чтобы тот смог поделиться взглядом современной церкви. Настоятель, прошу.

Я взглядом вцепилась в Франциска, который вышел к центру, привлекая внимание местного колорита.

— Доброго дня уважаемые жители Флоренции. Для меня это великая честь выступать перед вами сегодня, также, как и быть вами услышанными. Все мы — дети Господа. Потерянные, испуганные, ранимые. Мы уязвимы перед нашими человеческими слабостями, а потому легко поддаемся влиянию злых умов. И дети, как никто другие, особенно подвержены этому влиянию, — он сделал паузу, оценивая эффект.

Если бы это был незнакомый мне мужчина еще год назад, я бы сразу потеряла интерес, выискивая глазами выход. Но здесь все было иначе. И чем дальше он говорил, тем больше я замечала, что это уже говорит не Франциск.

— Каждый из нас был подростком, который ощущал себя центром этой вселенной. Игнорировал родителей, школу, свою общину. Думал, что о жизни он знает намного больше, чем ему кажется. Такие дети часто совершают ошибки, порой даже непростительные. И у многих абсолютно отсутствуют моральные ориентиры, которые они пытаются найти там, где искать и не стоит.

Чувствовалось, что публика резонирует с тем, о чем он говорил. И я тогда подумала, что и сама по сути являлась для них ребенком.

— Я понимаю, какие существуют взгляды относительно церкви. Мы все знаем, почему мы здесь. Однако я здесь не для того, чтобы убеждать вас поверовать. Я здесь для того, чтобы дать возможность нашим детям найти тот самый моральный ориентир с нашей с вами помощью. Чтобы у них был выбор, как жить правильно. Даже, если это не приведет их к церкви, то это поможет им стать лучшими версиями себя. Спасибо!

Он отступил и раздались аплодисменты, после которых я вновь потеряла его в толпе.

Речи продолжались больше часа. В основном они были отведены благодарности всех присутствующих, важности образования в нашей жизни, помощи детям.

Однако меня словно пронзило молнией, когда я услышала свое имя.

— … сестра Мигель?

Худощавый мужчина смотрел на меня, как и вся остальная публика. Ряса могла бы загореться от их горячего пыла.

— Да? — проронила я, закашлявшись.

— Мы были бы признательны, если бы вы поделились вашим взглядом на предлагаемые реформы, как наш редкий, а потому почетный гость.

В горле пересохло.

Так, только без паники. Я понятия не имела, что я должна была сказать. Ник не предупреждал, что нужно будет делать публичные заявления.

— Я не так давно живу в монастыре… — начала я вяло, — И мне еще очень далеко, чтобы быть посвященной в монахини. Однако я уже многое успела узнать о монашеской жизни. И особенно услышать истории монахинь нашей общины. И я заметила, что каждая из них в свое время совершала ошибки еще до того, как примкнула к церкви. Вина и раскаяние за эти поступки преследует их по сей день. И в то время не было никого, кто мог их направить, кто мог бы помочь отличить хороший поступок от плохого. Кто мог бы помочь… — глаза наполнились слезами, но я сдержалась, пытаясь справиться с собственными воспоминаниями.

Все силы сейчас сосредоточились на удержании заранее обозначенной теме.

— Однако, если бы у них была возможность освоить основы философии, морали, нравственности, то это развило бы их навык здраво оценивать и принимать решения. И возможно многие из нас были бы в лучшем месте, где мы находимся сейчас, — сделав паузу и поняв, что меня еще слушают, я негромко пробормотала свое “спасибо”.

Когда пафосная церемония закончилась, я быстрым шагом направилась к стойке, хватая кувшин с водой.

— Поздравляю вас, довольно краткая, но все же интересная речь, — подал из ниоткуда голос Ал.

— Простите? — чуть не подавилась я большим глотком ледяной воды.

— Рад, что вы с нами здесь сегодня присутствуете. Очень любопытно послушать мысли священнослужителей.

— Да, спасибо, — негромко ответила.

— Однако, мне не дает покоя один вопрос… И я надеялся, что вы сможете мне с ним помочь.

— Постараюсь сделать все, что в моих силах, — подготовилась я стандартным вопросам о монастырской жизни.

— Скажите, сестра Мигель, что с вами случилось, что вы подались в монастырь?

Ладони вновь вспотели.

— Я осознала, что только там я смогу полностью посвятить себя Богу, если вы об этом, — вновь повторила я этому толстяку.

— Ну что вы, я абсолютно вас понимаю. Однако, одна один момент никак не состыковывается в моей голове. Как модельное агентство “Элита” вас так легко отпустило?

И тут я поняла, что меня разоблачили.

Глава 15. Противоречия

— Как? — как ворона повторила я за Алом.

— Да, как? — вновь отозвался мужчина, глаза которого горели неподдельным интересом.

— Я… Какое агентство? — прищурилась для достоверности.

— Уважаемая сестра Мигель, не поймите меня неправильно. Я вовсе здесь не для того, чтобы как-то вас обидеть или использовать для своих собственных целей. Напротив, мною движет искреннее любопытно, не подкрепленное никакой корыстью! Все же, мне очень интересно, как вы смогли покинуть агентство, не пробыв там даже и года?

Я растерялась. Если он не пытался меня шантажировать, то зачем ему это было нужно? Может быть, его и впрямь ведет чистый интерес?

— Откуда вы знаете, что я на них работала? — испуганно кинула.

— Не беспокойтесь. Не уверен, что кто-то из здесь присутствующих об этом даже догадывается. Однако моя работа тесно связана с рекламой. А знать, что сейчас в тренде — моя профессия. И уж я-то точно узнал ваше лицо, успевшее промелькнуть на нескольких обложках моих журналов.

Он немного наклонился, быстро окидывая взглядом публику. Явно пытаясь удостовериться, что нас никто не подслушивает.

— Сестра… Я многое знаю. Как и то, что Элита играет в очень темные игры. Грязные. Я слышал страшные истории от моделей, с которыми мне приходилось мимолетно работать. Однако, как только они начинали что-то говорить, то вскоре исчезали с обложек. А сказанная информация — насильно забывалась. Поэтому, со всем своим сожалением и сочувствием я просто обязан спросить. Что с вами случилось?

Я почувствовала, как на щеку капнула горячая жижа из глаз. Это был первый человек, помимо Ника, который знал. Понимал. Хотелось броситься ему на грудь, несмотря на отталкивающую внешность, и зареветь, словно девчонка. Пожаловаться на несправедливый мир, на монастырь, на свою усталость прятаться.

Но я не могла.

— Я… сбежала, — лаконично уронила, понимая, что что-то ответить было нужно.

— В монастырь? — понизил тот голос, замечая мою попытку смахнуть случайную слезу.

Я кивнула.

— Кто-то еще об этом знает?

— О чем именно?

— Что у вас контракт с Элитой?

Не знаю почему, но желание сдать себя с потрохами только усиливалось.

Я вновь кивнула, взглядом указывая на Настоятеля. Ал потемнел в лице, но ничего не прокомментировал.

— Вы с ним знакомы? — вдруг спросила, словно что-то заметив.

— Да. Однако я знаю его еще до того, как он стал монахом. И, скажу честно, я очень надеялся, что новая жизнь пошла ему на пользу.

— Что вы имеете в виду?

Он вновь повернулся ко мне, тяжело вздыхая.

— Милая Мигель, — позволил он себе эту нежность, однако скорее из сострадания, — этот человек некогда входит в группу самых влиятельных людей во всей Италии. Вы ведь знаете, чем славиться Сицилия, не так ли?

Тут шестеренки в моей голове начали беспорядочно крутиться. Каждый житель Италии знал, что с Сицилии некогда произошел самый опасный в мире синдикат мафии, которая в прошлом веке распространилась по другим крупным странам мира. Кто-то считал это гордостью, однако кто-то, как и я, видели в этом лишь сложности в восприятии итальянцев иностранцами. Безумно раздражало, что при первая же ассоциация с моей страной была связана с преступниками.

— Да, — сглотнула, — продолжайте.

— Что ж, вы сами сегодня говорили, что многие в молодости совершают ошибки. Хоть вы и сама очень юна. Однако от пары моделей, коих я больше не видел, я ненароком слышал, как один уважаемый обращался к… эээ… тому самому агентству. За их услугами.

— Ставил ставки, — почти прошептала я.

— Вот именно. Ставил ставки.

Мир передо мной поплыл, и ужас заполонил мое тело.

Ник. Поэтому он знает. Он и сам когда-то играл на черном рынке на понравившихся моделей. Именно поэтому у него были лишь случайные отношения.

Я и не представляла, что он имел в виду, когда говорил, что за ним скрывается темное прошлое.

— Сестра, вы в порядке? — услышала я голос, словно через толщу вакуума.