— Сумку с прохода уберите, мешает.

Открываю глаза. Мужчина какой-то. Неприятный. Смотрит на меня с пренебрежением. Молча поднимаю сумку. Встаю, дергаю сиденье вверх, чтобы спрятать туда сумку. Но оно клинит и не поддается. Кладу ее на пол и пытаюсь двумя руками. Никак…

Мужчина смотрит на меня с раздражением. Лучше бы помог!

Растерянно обвожу взглядом купе. А, да… Есть же еще самые верхние полки под багаж. Напрягаясь, поднимаю туда сумку. Сажусь ближе к окну — моё место нижнее. Ставит свою сумку рядом с моей. Садится рядом. Видимо его — верхнее.

Отодвинув занавеску смотрю в окно. Достаю из заднего кармана джинсов телефон, ощущая все еще слегка болезненное прикосновение к ягодице.

Черт!

Маячок…

Надо срочно его извлечь.

Мне хочется самой себе вспороть кожу прямо сейчас и выкинуть его. Но это не вариант, конечно. Как выйду из поезда, первым делом забегу в платную клинику и пусть его извлекут. Он совсем неглубоко.

Удаляю не читая несколько смсок от Кирилла. Перезваниваю маме. Коротко говорю о том, что уехала в отпуск. Выслушиваю в ответ ее “полет сознания” на счет моего эгоизма и ее тяжелых времен. Да-да… А когда они были легкими?

— Ладно, мам. Мне неудобно разговаривать.

— Ты могла бы оставить хотя бы ключи от квартиры.

— Нет, — качаю я головой. — Это моя квартира. Я не хочу, чтобы кто-то там появлялся.

— Какая же ты…

Неблагодарная дочь? Недослушивая еще один “полёт сознания”:

— Не слышу, извини. Со связью что-то… Я в поезде.

Отключаю вызов.

Внутри так пусто, что мне кажется завывает ветер. Он же и всё выхолаживает внутри меня. Ощущаю давление от мужчины сидящего рядом. Хочется отодвинуться, но дальше уже некуда.

Женщины напротив смеются, снижая голоса. Разглядываю их. Постарше меня, провинциальные, молодящиеся. Явно давно знакомы. Накрашенные бордовым губы пачкают обесцвеченные волосы той, что сидит напротив. Она выставляет на столик коньяк и конфеты. Вторая приносит, два граненых стакана от проводника. И я вспоминаю, как пила в поезде чай из таких, в стальном подстаканнике. И он был вкусный!

Между женщинами и моим соседом быстро завязывается панибратское знакомство. Мне неловко в их компании и не очень приятно. Загружаю на телефоне маршрут поезда и станции. Может выйти где-нибудь пораньше. Путешественница из меня на слабую троечку.

— Девушка! — прищуривается женщина напротив меня. — А давайте мы Вас от окна пересадим, а то мы тут общаемся за столом.

Отрицательно качаю головой.

— Нет.

Раздражение троицы на меня возрастает. Женщины тихо что-то шипят между собой, переглядываясь с моим соседом.

Это очень неприятно. Но я привыкла к своей неуместности еще в детстве и могу терпеть такое.

Продолжаю проглядывать станции и фотографии, привязанные к ним. Вдруг встретится что-то подходящее? Поглядываю на часы, обед. Ехать еще четыре часа… Это пытка!

И я злюсь на Кирилла, что он вынудил меня сделать всё это! Нечестно так поступать со мной. Я не умею путешествовать.

— Стоянка двадцать минут, — идет мимо нас проводница, — стоянка двадцать минут…

Мой сосед с женщинами уходят. Видимо курить.

Положив треснувший телефон на столик, я листаю фотографии маленького уездного поселка, который через пару станций. Десять тысяч жителей… Да тут вряд ли и платная клиника есть. Судя по фоткам на весь поселок три многоэтажных дома. Нет придется ехать дальше…

Листаю. В подушечку пальца неожиданно втыкается кусочек треснутого стекла. Вскрикиваю, машинально засовывая палец в рот. Отыскиваю стеклышко языком. Очень маленькое… Хмурясь разглядываю его на свет из окна, пытаясь достать.

— Выкинь этот телефон.

Вздрогнув поворачиваюсь.

Голос…

Мой взгляд утыкается в хромированную пряжку ремня. Медленно веду взгляд выше, он скользит между распахнутыми полами кожаной куртки по облегающему тело черному тонкому пуловеру. Шея… кадык… я вижу, как тяжело он дергается вниз. И почему то не решаюсь поднять глаза выше. На лицо. Он протягивает руку мне. Я вижу кольцо… Я помню эту руку…

Меня окатывает волной жара.

Нашёл. Догнал.

Автоматически вкладываю ладонь в его руку. И какие на ощупь его ладони я тоже помню. Тянет меня за руку, послушно встаю. Но глаз не поднимаю…

Внутри словно какой-то запрет и чувство вины, что я вынудила его сделать то, что он не хотел.

— Ну, давай… — чувствую очень сдержанное недовольство в его голосе. — Смотри… Ты же хотела.

Господи… Это почему-то нелегко!

Но я поднимаю глаза.

Мы сталкиваемся взглядами. Я вижу много деталей — выразительные морщинки вокруг глаз, их ироничный и недобрый прищур, прямой нос, сжатые в линию губы. Скуластый… Но я в упор не вижу его лица целостным образом, все плывет перед глазами.

Запах чувствую, даже сейчас, в этом пропахшем коньяком и чужими людьми купе.

Он словно занимает собой все свободное пространство между полками. Мое сердце колотится истошно.

— Довольна? — вижу как выраженные желваки на его лице напрягаются.

Открываю рот, чтобы ответить, но ответить мне нечего и я захлопываю его. Чем я именно должна быть довольна?…

Стою растеряно.

Встряхивает рукой, часы на запястье брякают о кнопку куртки на рукаве.

— Три минуты у нас. Вещи где?

— Мужчина? — толпятся сзади него мои соседи по купе. — Пропустите.

— Минуту, — не оглядываясь и не двигаясь с места.

Голос становится ниже и весомее. Гораздо агрессивнее.

— Пойдем, Саша. Я опаздываю, — нервно дергается его лицо.

— Да пропустите же… — суетятся женщины.

Но он непреодолим как стена.

— Сумка… — стреляю глазами наверх.

Там две. Но он не уточняя тянет за мою. Уверена, он видел ее, когда осматривался в моем доме. Сдергивая за ремень, ловит ее на лету. Следом летит и чужая, шлепаясь ему под ноги.

— Э-э-э… — недовольно тянет уже выпивший сосед.

Кирилл накидывает ремень моей небольшой сумки на плечо и крепко сжимая мою руку тянет на выход.

— Сумку подними, — закрывает ему дорогу ее хозяин.

Игнорируя толкает его плечом в плечо, тот от неожиданности качнувшись назад пропускает его.

От накаленной атмосферы вокруг моя голова кружится.

— Телефон! — опомнившись торможу я.

— У тебя есть другой, — тянет дальше.

— Симкарта…

— Сделаешь дубликат.

Поезд трогается.

— Ну, заебись… — бормочет он недовольно.

И меня сводит, будто я виновата в этом.

— Можно на следующей выйти, — зачем-то говорю я.

— И пешком до машины прогуляться? Следующая — платформа.

Оглядывает тамбур, глаза останавливаются на стоп-кране. Не мешкая, решительно дергает его. Хватаясь за ручку и прижимая меня ближе. Моё дыхание перехватывает от этой внезапной близости. Поезд встряхивает от инерции.

— Вы что делаете?!? — выскакивает проводница.

Он молча протягивает ей купюру.

— Откройте дверь.

Опасливо стреляя глазами по сторонам, забирает купюру, открывает нам. Быстро спрыгнув с лестницы, он помогает спуститься мне.

Поезд уже отъехал от станции, и мы идем очень быстро обратно вдоль него. Я едва поспеваю за ним. Благо я в кроссовках.

Все еще пребывая в шоке от того, что вот так вот всё…

Меня разрывает разным.

С одной стороны — сорвался, догнал, вернул, явился вот так вот днем, дал возможность его увидеть. И это значит, я не пустое место. Я что-то значу. И от этого мои глупые губы хотят улыбаться, я кусаю их до крови практически, так как — нечего!

Потому что… злой, тяжелый, раздраженный!

И я уверена, что сейчас мы сядем в машину, и я окажусь в чем-нибудь опять виноватой! И от этого все падает вниз. И в моей голове вертится много всяких парирований и попыток предсказать тот диалог, что обязательно случится.

Пусть только посмеет…

А что ты сделаешь, Александра? Что!?

Вот идешь послушно за посторонним дяденькой-маньяком, как маленькая украденная из дома девочка. И даже слова ему не сказала против!

Еще и порхать от удушающе приятных ощущений нужности себе позволяешь. Или не помнишь ты, как потом они разбивают вдребезги?

Но его кисть держит мою крепко, надежно и уверенно.

Издалека нажимает на брелок. Темная большая машина мигает фарами. Открывает мне дверь, сдержанно и аккуратно помогая сесть внутрь.

Раздраженно закидывает сумку на заднее сиденье. Сумке вежливости не перепало.

Садится за руль. Застывает. Я смотрю в лобовое, все еще не смея перевести на него взгляд. Боковым зрением вижу — тоже смотрит в лобовое. Его телефон звонит…

— Да.

Слышу голос женский и говорит очень эмоционально.

— Я еду. Я еду, я сказал! — рявкает он. — Полтора часа… Знаю, не ори!

Выключая телефон, с чувством швыряет его на заднее сиденье.

И от его агрессивных подач, меня сковывает. Я, зажимаясь, обнимаю себя руками, отводя взгляд в боковое стекло.

И осознаю, что я так и не разглядела его лица, вообще-то.

Меня скручивает от подавляющего меня чувства вины. Я в чем-то виновата — это точно. Я ненавижу чувствовать это!!! И я просто жду, когда он начнет выговаривать мне. Ну давай, уже!

— Саша… — неожиданно мягко.

Ощущаю, как он тянет меня за пальцы, пропуская их через свои и сжимая наши кисти в замок.

— Саш…

Медленно разворачиваюсь. И наконец-то я вижу его лицо. Чуть за сорок может… Пытаюсь подобрать какие-то эпитеты для себя, чтобы описать его внешность, но они не приходят. Просто — мужчина. Но глаз отвести не могу.

Его губы дергаются в неуверенной мягкой ухмылке.