Янка Рам - Уязвимость

И я опять хныкаю, выгибаясь.

— Да… — рычит он. — Прекрасно.

Неожиданно плаг снова начинает вибрировать, и глаза мои со стоном закатываются. Это болезненно, невыносимо, но очень глубоко и неописуемо приятно. Это извлекает из меня какофонию неконтролируемых звуков — стонов, писка, мурлыкний, хныканий. И я мечусь под его руками.

Шея и затылок немеют, и мне кажется, что их оторвет сейчас взрывом, а я разлечусь на молекулы. Мои пальцы дрожа пытаются сжать ускользающую простыню.

Слышу, как он довольно урчит от возбуждения. И этот звук погружает меня еще глубже в эту болезненную нирвану.

Мое тело, как кисель. Я не контролирую его больше.

Кирилл втягивает меня за бедра себе на колени, утыкаясь горячей головкой во вход. И когда входит в меня, ощущения настолько остры, что я гашу вопль, вжимаясь лицом в подушку. Его палец сдвигает маленький шарик вверх, растягивая меня и прижимая через тонкий перешеек мой плоти вибрирующий шар к своему члену. И я снова кончаю, практически рыдая в подушку от мощности ощущений.

Он двигается… не спеша… смакуя мои пойманные одуревшие взгляды в камеру. Его животный взгляд гипнотизирует и мой оргазм не кончается… он не кончается просто меняя тональности и накатывая снова, как только движения ускоряются. Кирилл не щадя впечатывается в мои ягодицы. С каждым рывком внутрь, смещая этот невозможный вибрирующий шар и взрывая меня ощущениями! В самом конце, подцепляет плаг пальцами за шарик и медленно вытягивает его из меня. И я улетаю опять, выгибаясь для него, как кошка и уже абсолютно не чувствую боли, только восторг тела!

С опустошением отрубаюсь, чувствуя, как он кончает мне на бедра. Размазывает по мне сперму… ложится сверху лицом на спину…

Во сне я парю…

Это какой-то отдельный вид волшебства — спать с любимым мужчиной. Спать крепко, в абсолютном ощущении безопасности и нужности. Словно ты отрезан от всего остального мира с его проблемами и опасностями, и перенесен в совершенно иное изолированное пространство вне времени. Здесь очень хорошо. Здесь обитает женское счастье.

Иногда я выплываю на поверхность своих снов, чтобы вдохнуть глубже его запах, прижаться губами к плечу, интуитивно накрыть ладонью шрамы, чтобы залечить их. Даже не на теле. Меня не смущают его шрамы, пусть будут. Скорее шрамы внутри от тех моментов, когда возникли эти, телесные.

Когда я целую его плечо, ощущаю как он просыпается. И успокаивающе поглаживает меня, прижимая крепче. Распирающее грудь счастье от того, что это реально и это наконец-то есть у меня, не дает закончиться тому парению, что до сих пор не покидает меня после секса.

И где-то там, за границами этого пространства я понимаю, что не знаю о нем ни-че-го. И его, по сути, не знаю. Но это никак не умаляет моих чувств. Я ничего не могу сделать с ними, не могу обуздать в какую-то здравомыслящую версию. Поэтому, просто позволяю им течь сквозь себя, пока у меня есть такая возможность.

Вздрагивает. Сердце под моей щекой начинает колотиться.

Сквозь сон слышу какой-то шум.

— Спи… — шепчет он, перекладывая меня на подушку.

Включает ночник. Медленно сонно моргаю, подсматривая за тем, как он надевает халат и, торопясь выходит в темноту гостиной.

Слышу его встревоженный негромкий голос, но что говорит разобрать не могу. Свет в гостиной включается. Присаживаюсь. Мне отчего-то тоже очень беспокойно. Быстро натягиваю футболку и приоткрываю дверь.

— Это сон… Это просто сон. Спокойно… Мы дома.

Приоткрываю дверь шире.

— Этого больше никогда не повторится с тобой, слышишь?

— Это опять было как наяву!

— Психолог сказал, что этот опыт нужно затереть другим, положительным и ярким, тогда эти сны…

— Нет! Я не хочу! — зло и раздраженно шипит она.

— Всё-всё…

Он обнимает Арину за плечи сзади, прижимая к себе.

— Это просто кошмар. Они же стали реже. Они пройдут со временем.

— А у тебя?

— У меня тоже — реже.

Мы встречаемся с Ариной взглядами. Она вся разбита. Я вижу, что ее потряхивает. Никогда не видела ее такой. Мне тоже хочется ее обнять и погладить, успокоить.

Она расцепляет его руки.

— Всё, иди, Кир.

Он поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом.

— Саш, вернись в комнату.

Желваки на лице подрагивают. Я не могу считать с него что это. В голосе вроде бы нет агрессии. Скорее… Нет, не могу считать эмоций!

Растерянно и испуганно стою на месте.

— Саш! — прищуривается Кирилл недовольно.

— Кир, я спать, — разворачивается Арина к себе.

Перехватывает ее за руку.

— Ложись на диван, я здесь побуду.

— Прекрати…

— Я сказал, ложись здесь! — начинает злится он.

Между ними начинается тихая перепалка практически на междометиях и с оглядкой на меня. Чувствую себя совершенно неуместно и неловко. Рывком разворачиваюсь и сбегаю в комнату. И вот с этим странным ощущением неуместности, я пытаюсь уснуть. Но не получается. В груди тревожно горит.

Минут через сорок возвращается Кирилл.

Он ложится рядом на спину не снимая халата, задумчиво смотрит в потолок.

— Извиняться за то, что отправил тебя в комнату не буду. Так было надо. Но… Мы оба с Ариной очень хотим, чтобы ты… не была изолирована от нас, как вышло сейчас. Только, не все сразу, хорошо?

— Хорошо… — бормочу я. — А что с Ариной?

— Кошмары.

— После таких она порезала себе вены?.. — вдруг доходит до меня происходящее.

— Это было давно. Сейчас она другой человек. Но все еще нуждается в том, чтобы я был рядом.

— Почему ты запрещаешь ей говорить об этом со мной?

Вздыхает.

— Потому, что Саш, если ты сбежишь по этому поводу, то я… Я не буду иметь никакого права тебя останавливать. Так как ничего изменить или пообещать тебе не смогу. Арина — мой единственный родной человек. А я — её. И это так и останется. Но я очень хочу, чтобы ты стала мне не менее родной. И ей тоже. Но каким-нибудь другим способом.

— Я не понимаю. Почему я должна из-за этого сбежать?

— Не все сразу, Саша, — подтягивает меня ближе, зарываясь носом в волосы. От того как глубоко он вдыхает, мою кожу немного холодит.

Выдыхает с тихим стоном удовольствия.

И меня отпускает. Сажусь на него верхом. Прижимаюсь своим носом к его.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, пожалуйста.

Перехватывает меня за затылок и несколько раз целует в нос.

— Нечего. Мне абсолютно нечего рассказать тебе съедобного. Я пуст. Наполни меня чем-нибудь стоящим.

Рывок, и я под ним.

— Стой… стой… стой! — шепчу я. — Мы же не можем все время давать друг другу только секс.

— Мы можем всё.

— Но… — пытаюсь сопротивляться я. — Я просто хочу поговорить…

— О чем?

— О тебе!

Недовольно морщится.

— Я же сказал…

— Тогда расскажи что-нибудь несъедобное. Я буду стараться переварить.

— Это преступление, Сашенька… Преступление кормить такую женщину, как ты несъедобным. Я пытаюсь сохранить твою уязвимость. Иначе зачем я нужен, как мужчина рядом с тобой? А для этого… для этого нельзя травмировать тебя. И я итак едва ли справляюсь.

— Слепота и пустота травмируют больше. И изолированность тоже, да. Расскажи мне о себе. И об Арине.

— Как только мы вернемся из поездки. И ты станешь больше доверять мне — обещаю. А пока, давай, перенесем правило нашей игры на нашу реальность. Ты терпишь и принимаешь любого меня, пока это не станет приятно. Даже если изначально это шокирует и причиняет боль.

— А ты обещаешь, что станет?

— Обещаю. А ты обещаешь терпеть?

— Да…

Телефон Кирилла, валяющийся в подушках, коротко пиликает, но он не просыпается от этого звука. С болезненным любопытством заглядываю в экран, уже заранее коря себя за недоверие.

“Арина — д.р., подарок”.

В самом деле??

Смотрю на время. Семь…

Тихонечко выбираюсь из кровати, чтобы не разбудить его. Плотнее закрываю дверь.

Холодильник — битком. Но без меня никто не прикасался к продуктам. Ну что ж… Значит в нашей семье главным по кухне буду я. Я не против.

Достаю пару пакетов творога, яйца, пачку сливочного масла… Буду готовить чизкейк для Арины.

Стараюсь не греметь посудой. Ночь была бессонной. Вряд ли они встанут так рано. Параллельно просматриваю все пустые полки, чтобы расставить на них крупы, консервы и другие сухие продукты, которые тоже лежат в холодильнике. Натыкаюсь на парочку початых бутылок спиртного, засунутых подальше и невидимых с первого взгляда. На одной из верхних полок лежит врассыпную несколько стандартов с таблетками. Разными. Беру ближайшие. В одной упаковке не хватает четырех штук.

Что это?

Читаю название. Незнакомое. Вбиваю в телефон и прыгая взглядом по строчкам выхватываю детали: “При навязчивых состояниях… противопоказано… с алкоголем…”

Расстроенно беру их в руки.

Это Арины?

Так делать нельзя, я всё понимаю, но что-то внутри меня заставляет поступить именно так. Даже с гарантией нарваться на конфликт. Пусть. Конфликты иногда обнажают. Я хочу полного обнажения.

Выливаю спиртное в раковину и с чувством выкидываю бутылки в ведро. Грохот. Зажмуриваюсь.

Внутри застывает всё в ожидании реакции на сделанное.

Тебе страшно, Александра? Страшно потерять расположение его сестры?

Нет, мне не страшно! Если я потеряю его из-за этого, то оно ничего не стоит. Но мне страшно, что оно может ничего не стоить. Это вот будет очень “травмирующе”. Но я переживу.