Янка Рам - Уязвимость

Молочно-ванильный запах заполняет гостиную.

— Привет… — выходит сонная Арина.

— С днем рождения, — улыбаюсь ей.

— Оу… Двадцать первое?

— Да.

— Спасибо! Сварить тебе кофе?

— Нет. Сегодня я буду варить тебе кофе, ладно?

— А чем пахнет? — ведет она носом по воздуху.

— Твоим праздничным тортом.

— Ты… стряпаешь мне торт?! — ошарашенно округляются ее глаза.

— На день рождение близким стряпают торт, — пожимаю я плечами. — Чизкейк. Белковый.

— Белковый?… — растеряно.

— У тебя же тренировки. Наверно, ограничение по сладкому.

— А-а-а…

— Что? — недопонимающе смотрю на растерянную Арину. — Что-то не так?

— Мне просто никто никогда не стряпал торт.

— А я тоже никому никогда не стряпала торт на день рождения, — признаюсь я.

— Почему?

— Было некому. Быть может, только бабушке. Но ей было нельзя. У нее был диабет.

Достаю из духовки дымящийся чизкейк. Ровненькая творожная поверхность подернута карамельным цветом.

— Вау… — разглядывает его с восхищением Арина. — Это шедевр! Ты просто подарок, Саша. В тебе есть всё, чего нет во мне. Мне кажется, ты идеальная женщина. Очень рада за Кира!

— Свечей, правда, нет. Я узнала только с утра…

— Свечей… — улыбаясь качает головой Арина. — Легко переживу их отсутствие.

Делаю шаг к ней на встречу и преодолевая внутреннее сопротивление — это очень сложно для меня сделать по отношению даже к близкому человеку — обнимаю. Говорят, если детей не обнимать в детстве без повода, то уже став взрослыми, они не могут сделать это первыми. Не знаю правда ли. Но у меня именно так.

— С днем рождения!

Она так и стоит застыв, с замершими в воздухе руками. Возможно, ее тоже никто не обнимал в детстве.

— Пусть теперь с тобой случается только хорошее. И чтобы ты могла считать идеальной женщиной только себя.

— Спасибо… — неуверенно обнимает меня в ответ. — Спасибо.

Неощутимая преграда между нами словно падает и мы на пару секунд сжимаем друг друга крепче. Мне становится тепло от ее объятий. И отпускаю я ее тоже первой.

— Кофе… — бормочу я.

Уверена что мое лицо горит. Но из нас троих, наверное, я единственная, как это ни удивительно, способна создавать близость. А я очень боюсь теперь не суметь создать ее. Поэтому вытаскиваю из себя силком эту решительность, совершенно несвойственную мне.

Мы же семья… Кир сказал, что я внутри семьи. И я не хочу, чтобы и эта оказалась тоже “не моей”.

Пока я разливаю кофе, Арина открывает шкаф доставая упаковку таблеток.

Искоса посматриваю. Это не те, про которые я читала, другие, но из той же пачки.

Снимает с барной стойки бокал под коньяк.

Я зависаю на нем взглядом, хмуря брови.

— Киру не говори… — на автомате бросает она, обшаривая шкафчики. — Черт… да где же она?

— А я ее вылила.

— А?!

— Эти таблетки нельзя пить со спиртным, — сглатываю я ком в горле.

— Ты вылила моё мартини?! — перекашивается ее лицо от удивления, за которым я вижу и негодование тоже.

— Да.

— Зачем?!?

— Ты же заботишься обо мне, когда я нуждаюсь в этом. Вот и я… забочусь о тебе, когда ты… нуждаешься в этом, — заканчиваю я мысль подрагивающим от волнения голосом.

Мы обе сглатываем глядя друг другу в глаза.

— Спасибо, Саша, — раздается голос Кирилла. — Спасибо за заботу. Арина — с днем рождения.

Подходит к нам ближе. Целует ее в висок, прижимая на пару секунд за плечи.

— Это тебе, — вкладывает ей в руки конверт. — Подарок от меня и от Саши.

От меня?…

Не понимая смотрю на него с вопросом.

— Выбирал я. Но с учетом, что наше состояние вернула ты…

— Аа… — закусываю губу.

— Что это?… — с любопытством заглядывает в конверт Арина.

И мне тоже хочется заглянуть в него.

— Не понимаю… — крутит она в руках нечто, напоминающее открытку.

— Это купон в специализированный магазин в Цюрихе на покупку “крыла”.

- “Крыло”?! — восторженно попискивает она. — Вы подарили мне крыло?!? Круто!

— Выбери на сайте, а я привезу.

Радостная Арина сбегает в комнату.

— Крыло?? — шепотом переспрашиваю я.

— Она любит парашютный спорт.

— Ты подарил ей парашют?

— Самый лучший!

— Здорово… — опускаю я глаза. — Это наверное опасно?

— Да. Но пусть она ловит свой адреналин лучше в спорте, чем как-то по-другому.

— Зачем ей столько адреналина?

— Наш семейный психолог утверждает, что у жертв насилия очень завышен порог выделения некоторых гормонов. А без адреналина не стимулируется выработка эндорфинов. Парение — это ее способ испытывать счастье.

— А какой у тебя?

— Сейчас? Ты…

Цюрих уютен. Несмотря на снег, Цюрих, волшебным образом навевает атмосферу тепла. Мы много гуляли вчера по всяческим рождественским ярмаркам и распродажам… Купили для Арины ее "крыло" и еще парочку подарков. А для меня — золотые швейцарские часики, как тонкий браслетик, обхватившие обручем запястье. Это очень красиво. И страшно представить насколько дорого.

Сегодня весь день мы провели в отеле.

Нервно поглядываю на себя в зеркало, поправляя декольте. Мне кажется оно слишком откровенным. В глубокой выемке мелькает телесного цвета бюстгальтер при движении. И это мне не нравится. Вижу в отражении, как Кирилл застегивает на рукавах рубашки пуговицы.

В который уж раз поправляю то прическу, то платье.

— Саш… Все отлично. Перестань волноваться. Ты прекрасно выглядишь.

Обнимает сзади за талию. Руки скользят вверх, обхватывая грудь.

— Но белье я бы с тебя снял.

— Нет!

— Почему?

— Во-первых, сквозь ткань платья будут просвечивать соски…

— Ну и что?

— Во-вторых, — игнорирую я его вопрос. — Я не хочу, чтобы ты скармливал меня этим…

— Извращенцам? — поднимает он бровь.

— Да! — недовольно хмурюсь, отводя глаза от его, отраженных в зеркале.

— Так-так-так… — хмыкает он. — Тогда давай попробуем обнаружить грани?

— О чем ты?

— Тебя не смущает позировать перед художником полностью обнаженной…

— Нет.

— И перед несколькими художниками тоже. Тебе доставляет это удовольствие.

— Это — другое.

— Почему тебя смущает выглядеть чуть откровеннее, перед другими мужчинами?

— Художник видит во мне эстетику, а вот эти мужчины в твоем эротическом клубе…

— То есть, существует очень весомая граница между мужчиной-художником — он не может чувствовать вожделение, и мужчинами, которые ищут более тонкие формы эротизма — им чуждо восхищение эстетикой. Это ты утверждаешь?

Он опять путает меня своим проникновенным голосом, касаясь периодически губами кромки моего уха.

Что я утверждаю, черт возьми?!

— Так?

— Нет, нельзя этого утверждать однозначно. Наверное, часть художников испытывает и похоть. А часть “не художников” способна оценить и эстетику.

— Вопрос пропорции?

— Наверное.

— Или твоих личных штампов в отношении мужчин “не художественных” профессий?

— И это тоже.

— Я не выношу штампы, Саша, — морщится он. — Я буду их ломать. Снимай…

— Нет, Кирилл!

— Я сказал — снимай его. Мы просто посмотрим насколько откровенно это будет смотреться, для начала.

Его руки уверенно спускают по моим плечам бретельки платья. Стягивает платье до талии.

Чувствую, как сзади он расстегивает застежку бюстгальтера. Возмущено подхватываю чаши руками.

— Не надо мне сопротивляться, — целуя в шею, заставляет мои глаза закатываться от удовольствия. — Ты обещала всё терпеть.

Мы же только “посмотрим”, так? — сдаюсь я мгновенно внутри.

Бюстгальтер уже откинут в сторону и бретельки возвращаются на место. Кирилл сам поправляет мое декольте. Под грудью платье плотно обтягивает мои ребра, и как бикини прикрывает двумя широкими треугольниками, переходящими в бретели, мою большую грудь.

— Вау… — шипит он, оскаливаясь. — Идеально!

— Она слишком большая.

— Она идеальная.

— Она слишком низкая для…

— Саша… она восхитительно настоящая. И ни в коем случае не должна быть выше. Это будет непропорционально и сильно опошлит образ.

— Видно соски…

— Они аккуратные и небольшие. Это как раз не опошляет. Ты выглядишь очень нежно, очень женственно… и…

— Уязвимо?

— Да… — закусывает он губу. — Дай мне немного похвастаться такой роскошью, как ты!

— Ты худший из мужчин!!

— Почему? — улыбается он.

— Ты… талантливый льстец! Ты манипулятор! Ты… Ты…

Пытаюсь подобрать я эпитет поточнее, понимая, что он заразил меня своим извращенным вдохновением. И вселил совсем другие чувства относительно нашего визита в его чертов клуб.

— Ну и что. Разве тебе не хочется стать недоступным предметом восхищения людей, способных ценить эстетику и тонкие формы сексуальности?

— Я не знаю… — сдаюсь я.

— Тогда доверься мне. Что ты теряешь?

— Мне будет неловко и…

— Уязвимо?

— Да!

— И это прекрасно, моя девочка. Я хочу тебя чувствовать именно такой.

Присаживается к моим ногам, помогая надеть туфельки. Удивительно, но размер подходит идеально, хотя у меня не полный, а половинка. Его руки двигаются под платье, поправляя силиконовые чулки.

— И теперь, — поднимается он, подводя меня к столу. — Еще одна маленькая, но очень вкусная деталь.

Кладет мои руки на стол, вынуждая прогнуться под его спиной. Пальцы неотвратимо тянут платье вверх по бедрам.