Я вообще мало что помню из детства. Мне не хочется вспоминать и слишком уж жалеть себя. Пусть моё детство и не было счастливым, но и страшным не было тоже. Наверное, это уже много.

На ступеньке — основательно подтертое белое пятно когда-то разлитой тут маслянной краски. Звоню в дверь. Звоночек тоже старенький и неказистый. И когда брат открывает дверь на меня обрушиваются знакомые запахи нашей старенькой квартиры.

— Сашка приехала, — не здороваясь кричит он матери, убегая от двери.

— Ты бы хоть предупредила, — торопясь проходит мимо мама, на голове бигуди.

Увидев пакеты в моих руках возвращается.

— Кто там? — слышу нетрезвых голос отчима.

Опять съехались?

— Да, Саша… — брезгливо отвечает она ему. — Ну что встала, проходи. С салатами поможешь.

Не могу себя заставить пройти. Не хочу. Не хочу и всё!

— Я тороплюсь.

— Ну, понятно, — поджимает недовольно губы мать.

Это чужие мне люди. Абсолютно. Чужая мне семья. Ну, а какая тогда моя? Есть одна… Но ведь я в нее не захотела сама, так?

— Это подарки… — отдаю пакеты. — С Наступающим.

— И тебя.

Торопясь, ухожу. Ответных подарков не будет. В этой семье по отношению ко мне это не принято. На меня никогда не было денег и времени. Обидно? Давно уже нет. Но как-то бессмысленно.

Оказавшись на улице, снова с облегчением дышу глубже.

Сажусь на поломанные качели. Покачиваюсь, слушая ее скрип. С неба срываются снежинки. Мне зябко и тело передергивает. Подчиняясь неконтролируемой потребности включаю его планшет. Экран почти пустой. Пять иконок. Браузер. Камеры. Дверь. Домашний банк. Маяк.

Вспоминаю, как Кирилл упрямо удалял все с планшета, готовя его для меня. Знал, что откажусь от него?…

Это очень тяжело быть с человеком, зная, что в любой момент он откажется от тебя. Я это проживала не раз. Мне жаль, что он чувствовал это, находясь рядом со мной. Даже здесь, на расстоянии, я ощущаю его горечь. Или может это моя?

Включаю камеры, разглядывая свою пустую квартиру через множество его “глаз”.

Он сейчас слеп. Верю, что не соврал. Наверное ему сейчас также пусто и неуверенно как мне без его внимательного взгляда. И я вспоминаю, как каждый раз его накрывало, когда он терял меня.

Захожу в мобильный банк. Смотрю на цифру счета, не совсем осознавая сумму. Она очень большая для меня. Выключаю. Ничего не хочу знать про эти деньги. И не хочу думать, как поступить правильно с его карточкой. Подумаю об этом потом.

Палец сам тянется к иконке “маяк”. На экране карта, она двигается, локализируясь на красной точке. Это он… Веду взглядом по знакомым улицам. Близко! На несколько секунд улавливаю его присутствие, ощущение от него… Внутри меня удушающе колотится чувствами. Разными. Они наполняют меня и выливаются наружу вместе со слезами. Никакой истерики больше нет, наоборот. Теперь я остро чувствую свою нужность. И мои чувства спокойно текут по моим щекам. Я слишком неглубокая для них, наверное. Я не могу их вместить. Раскладываю их на детали, пытаясь рассмотреть.

“- Ты стал немного легче.

— Наверное потому, что у меня появилась надежда, что вся эта история может иметь хеппи-энд.”

Мне хочется попросить прощение у него за разочарование. Как сделал это он. Я всё понимаю, что он не ангел и не везде поступил со мной честно. Во многом — эгоистично. Как и я делаю сейчас. Оправдывать его я себе тоже не позволяю, купируя любые внутренние диалоги. И во мне звенит пустота, которую все время пытаются нарушать то он, то Арина. Я выгоняю их обоих. Не потому что не люблю. Потому что пытаюсь отыскать в этой пустоте себя. То, что я чувствую на самом деле по отношению ко всему происходящему.

Точка останавливается у поворота к моему дому. И я с замиранием дыхания встаю с качелей, делая несколько шагов вперед. Мы не увидимся, конечно. Я на другом краю города. Точка, не поворачивая во двор, движется по центральной улице дальше. Начинаю снова дышать.

Прячу планшет в сумку.

На запястье его подарок — часики. Четыре часа.

Проезжаю на такси мимо театра, где первый раз увидела Арину. Поджимаю губы, чтобы не улыбаться, вспоминая тут сумбур, что чувствовала тогда и думала про них. Но улыбка быстро пропадает с моего лица, когда я вспоминаю ее с бокалом в руке. Она ведь так и будет запивать свои таблетки тем, чем запивает…

Арина…

Мне не хочется больше говорить с ней. Совсем. Мне остро хочется обнять ее и погладить. Просто так. По-женски. Но я, наверное, никогда не решусь. Мне никогда не вынести тех чувств, что могут перетечь из неё в меня, если она вдруг откроется полностью всем своим пережитым. Я — не Кирилл. Я сразу же умру от болевого шока. И мне кажется Кирилл запретил ей разговаривать со мной об этом именно поэтому.

В кафе огромного магазина, за стеклянной стеной я вижу Свету, девочку с которой вместе попала на тот самый кастинг. Мы не часто общаемся, но Света иногда любит поболтать со мной. И мне хочется поговорить сейчас с кем-нибудь. Может для того, чтобы почувствовать себя более реальной, существующей. Пока Кирилл с Ариной были рядом, подхватывая с рук на руки, я отвыкла от одиночества и забыла что это такое. И сейчас мне тяжело вернуться в свое обычное состояние.

Покупаю себе стакан кофе и подхожу к ее столику.

— Света, привет.

— Саша! Ты прошла тогда на проект?

— Нет… — качаю я головой. — Не прошла.

— Жаль. Но видимо прошла на какой-то не хуже! — смеется она, ведя пальчиком по ободу моих часиков.

Мне хочется спрятать их под рукав кофты, и я едва сдерживаюсь.

— Или это подарок?

Киваю, все-таки одергивая рукав.

— Как у тебя дела? — пытаюсь перевести я тему.

— Дела… — пожимает она плечами. — Да как тебе сказать… Не очень. С мужчинами мне не везет, — вздыхает.

— Почему?

— Предпоследний был женат. И даже после нашего бурного романа не захотел разводиться. Сволочь! — ухмыляется она.

— А последний? Тоже сволочь?

Не то, чтобы меня это очень интересует, но я пытаюсь поддерживать беседу.

— Нет. Хороший. Но у него есть ребенок, — куксится Света. — И он вольтанутый отец.

— Разве это плохо?

— А что в этом хорошего? Я хочу первосортного, чтобы без всяких предысторий — жен, детей, проблем с законом, здоровьем. Нулевого!

Мне почему-то неприятны слова Светы. Внутри гадко.

- Если мужчина заботится о своем ребенке, то он — второй сорт?

— Это только звучит здорово — “заботится”. А на деле… Каждая же хочет быть на первом месте. Ладно бы жил этот ребенок где-нибудь подальше, а то ведь он с ним живет. Нафиг такой геморрой чужого ребенка воспитывать? А потом мои дети будут делить его внимание с этим? Нет уж. Я молодая, найду себе еще нормального мужчину. Без этого всего довеска. Решила — никаких больше проблемных!

— Наверное, ты его не любишь?

— Ну почему? — скучающе наматывает на палец прядь Света. — Люблю…

Значит, недостаточно. И я тоже — недостаточно. Вот Арина — достаточно для того, чтобы “уступить мне место” или принять меня безусловно. А я — нет. У меня есть условия. И мне кажется, что я уже схожу с ума, и этот диалог у меня совсем не со Светой, а с самой собой. А Света мне только причудилась. И гаденько мне становится уже от себя.

— А у тебя как на личном?

— Тяжело…

— Тоже сволочь?

— Да нет. Он… замечательный. Но…

— Ты тоже не номер один?

— Да.

— Ой, беги тогда. Найдешь себе еще нормального. Ты красотка.

А если я не хочу нормального? Хочу его, такого, какой есть. Ненормального. Вольтанутого. Куда бежать?

— Ладно, Свет! Рада была увидеть.

— С Наступающим!

— И тебя.

Низкие тучи видны даже несмотря на то, что уже стемнело. Вот-вот повалит снег.

На светофоре моя голова начинает кружиться опять. Вспоминаю, что так с утра и не поела нормально. В глазах темнеет. Рефлекторно слепо кладу ладонь на высокий капот машины, что остановилась перед переходом, Чувствую, как колени становятся мягкими, начинаю путать — где верх где низ…

— Девушка!

Чувствуя, что сейчас упаду, начинаю оседать, прямо на дороге.

Как нехорошо… Гудки… Кто-то подхватывает у земли.

Парень с девушкой, усаживают меня в эту самую машину. В моих глазах вспышки, и я плохо понимаю, что они говорят. Беспокояться, спрашивают.

— Спасибо… — бормочу я, окончательно вернувшись в себя. — Извините за беспокойство.

— Как Вас зовут?

— Саша.

— А меня — Таня. Быть может, в больницу? — кивает девушка на медицинский центр в переди. — Пусть давление измерят.

“Центр репродуктивной медицины” — читаю я зеленые буквы через дорогу.

— Вы не беременны?

От её вопроса внутри мне становится очень жарко.

— Я в первый месяц все время сознание теряла, — улыбается она, кладя руку на живот. — И не понимала, что происходит. Вот и подумала…

— Да, наверное из-за этого, — решаю не отрицать я, чтобы не вызывать у них еще больше вопросов. — Но все уже хорошо. А больницы уже не работают. Вы меня у ближайшей аптеки высадите, пожалуйста. Вот здесь, да… Я здесь близко живу.

— Может, Вы будущему папе позвоните, чтобы встретил? Он наверное, беспокоится. Не стоит Вам одной в таком состоянии.

— Да… конечно.

И опять мне навевает, что я говорю не с людьми, а с самой собой. Кирилл, конечно, беспокоится… Чувствую прямо сейчас, как бьется его сердце. Как я ловила это тревожное сердцебиение своей ладонью. Как он трепетно целовал потом мои пальцы.

Напомни-ка себе, Александра, почему его сердцебиение сейчас не в твоих ладонях? Потому что ты не хочешь растить “чужого ребенка”? Делить с ним внимание?