дышать, но всё, что позволил себе в итоге - это лёгкие поглаживания плечиков, шеи

и поясницы... - Понравилось? - спросил он. - Да, - тихо так, уютно: «да». - Захочешь

ещё - попроси. Ты просишь - я делаю. Катерина не просила, ничего не просила,

только глазами следила. Огромными, чёрными. И пойми её - ни да, ни нет.

Спросишь - ответит. Промолчишь - мимо пройдёт. Если вдруг оставалась наедине с

Марком, не пыталась уйти, даже, когда была возможность - останавливалась.

Казалось, сама выбирает момент, чтобы задержаться на лестнице, в кухне или в

гостиной, якобы телевизор смотрит, когда никого дома нет. Марк заходил, садился

рядом, усаживал Катерину между своих ног, спиной к своей груди, и гладил, по

животу, груди, шее - там кожа нежная-нежная, а Катерина дышит часто, как

задыхается, сама вдавливается в его тело, при этом свои руки на коленках держит,

как на собрании школьного совета.

 Удивительный человек, непонятный Марку, бездонный, как глазищи её чёрные, и

такой же бездонно уютный, какой-то родной. От волос малиной пахнет, шампунь

конечно, детский, на второй полке в ванной комнате стоит, рядом с приблудами

женскими и мочалкой... Первого сентября Марк пришёл поздно, среди ночи,

отмечали встречу, хотя накануне встречались почти всей группой, но не отметить -

тоже нельзя. Свет везде был выключен, полусонная Лопоушка появилась, зевнула и

предложила ужин, Марк не хотел есть, но как откажешь? Ждала... время прошло,

пора бы привыкнуть, а до сих пор вызывает удивление. Проходя мимо комнаты

Кати, член привычно поприветствовал закрытую дверь, приободрился, направил

мысли Марка в определённое русло, а ведь он минут сорок развлекался с Милой в

помещении кафедры, не утерпел до вечера, да и вечером, перед тем, как расстаться

у дверей, Мила не поскупилась на оральное удовольствие для Марка. Из двери

вышла Катенька, заспанная, взлохмаченная, босиком, в хлопковой пижаме в

голубенькую клеточку, то ли детская расцветка, то ли больничная, но точно не для

девушки. - Ой, - глаза расширились, топчется. - Иди, - ухмыльнулся Марк. Топчется

она, щёки бордовыми стали, невидаль какая - встал человек среди ночи по нужде. И

уже было открыл свою дверь, и даже сделал пару шагов, да какое там,

послышались босые шаги за спиной - разве уйдёшь. Не стал даже оборачиваться,

завёл руку за спину и дёрнул на себя Катерину, она влетела ему в спину, обогнула

 одним движением, по инерции, и оказалась со стороны комнаты парня, пока он

быстро захлопнул дверь. - Куда побежала? - прижал к себе двумя руками, водя по

пояснице, ныряя под хлопок. Кожа горячая, со сна ещё не остыла, провёл пальцем

по резинке на штанишках, нырнул под, просто пальцем, до круглой попки даже не

достал, так и гладил между резинкой пижамной и краем белья. Катерина замерла,

как всегда - руки по швам, стоит, не шелохнётся, только быстро дышит, Марк

ощущал опаляющее дыхание у соска. Захотелось, чтобы ответила, хоть как-нибудь,

хоть пальцем провела по телу, хоть через ткань, до руки, ноги, живота, где угодно,

какие уж тут эрогенные зоны. Рядом с Катериной Марк превращался в одну

огромную эрогенную зону. От тёмных волос до пяток. Все его сто девяносто

сантиметров роста - эта самая зона. - Потрогай меня, - шепнул. Катя мотнула

головой, отказываясь. - Катерина, пожалуйста, - сам не ожидал, насколько

умоляюще получилось, просто скулил, а не просил. И плевать, лишь бы

дотронулась! - Ты боишься? Снова мотнула головой. Молчит. - Катя, потрогай. -

Где? - тихо-тихо. - Где угодно, хочешь - руку, - он обхватил  пальцами запястье

девушки, там ещё пара таких же поместилась бы, и пальцы всё равно сошлись, и

поднял к предплечью. - Здесь можешь, - рука вялая, но не сопротивляется. - Здесь -

стала спускаться, изучать. - Второй рукой, - подсказал, на всякий случай тихо.

Катерина глянула коротко и кивнула, соглашаясь. Марк ликовал, в душе он орал

громче Кинг-Конга, но не шелохнулся, даже дышать боялся. А приятно-то как!

Ведь ничего особого девчонка не делала, так, гладила по рукам, иногда

перебиралась на спину, иногда на шею или на грудь, тогда задевала соски, Марк

едва не скулил от счастья. Разве возможно такое? Он сегодня с Милкой кончил три

раза, и с утречка отметился сам с собой, а простые прикосновения Катерины

выбивали почву из-под ног, заставляли испытывать такое желание, что темнело в

глазах. Но он стоял смирно, не двигаясь, даже почти не дыша - а если передумает?..

Катерина. Катенька. Ноги стали подкашиваться, в прямом смысле, сначала онемели,

а потом согнулись в коленях, когда маленькие тёплые ладошки прошлись по

мышцам пресса. Через рубашку, изучая. Ей было интересно. Марк посмотрел на

лицо Катерины - рот приоткрыт буковкой «о», глаза прикрыты, ресницы чёрные,

густые, брови немного сошлись, сосредоточенная, с таким лицом она книжки свои

читала, Марк как-то брал у неё, мутат  де

аа

вчачья, но Катенька увлекалась. И сейчас

увлеклась. - Идём, - тихо сказал, чтобы не спугнуть. Переступил пару шагов к

кровати, Катю подвинул на себя, ещё переступил, так и двигались приставным

шагом, пока не упёрся в кровать и не присел, увлекая за собой девушку. Вдоль

стены были уложены декоративные подушки, чаще Марка нервировало их

присутствие, он бросал их на покрывало скорее машинально, а то и вовсе не

убирал, так и кочевали они по постели, сейчас Марк обрадовался им. Очень удобно

получилось улечься поперёк двуспального матраса. Не вдоль, а поперёк, как бы

между делом, давая иллюзию, что девушка в любой момент встанет и уйдёт...

впрочем, уйдёт ведь. Но пока лежит рядом, часто дышит, взглядом бегает по лицу

Марка, ищет что-то. Он улыбнулся и дёрнул на своей рубашке кнопку, потом ещё

одну и ещё. Словно с девушки снимал одежду, а не с себя, словно сам был

девушкой - волновался. С ума сойти! Волновался... Она гладила смелее,

останавливаясь, нажимая ощутимей, если это был эксперимент, то он готов

служить его объектом круглые сутки. Лежать вот так - среди подушек, полубоком, а

Катя чтобы рядом, лицом к нему, и руками изучала, куда дотягивалась. Провела по

шее - он вздохнул. Пальчиками по затылку, в волосах, чуть царапая кожу головы -

выдохнул сквозь зубы. Гладила по груди, как рисовала узоры - старался не дышать.

Провела пальцем до пупка и ниже, остановилась у дорожки волос, испугалась, и

снова выше, а руки трясутся, волнуется, даже пот на лбу выступил. У Марка тоже,

но по другой причине, в глазах темнело от этой причины, живот сводило от

промежности до желудка. - Поцелую тебя, - не попросит она. Сам произнёс. -

Поцелуй. - Просишь? - А если скажет «нет»? Поцелую сам, ухмыльнулся про себя,

но вида не подал, Оскар в студию. Пах уже ломило, яйца сводило от тянущей боли,

член не просто был эрегирован, он, казалось, сейчас лопнет к чертям. - Прошу... - и

сама потянулась губами. Это был другой поцелуй, тот же вкус малины, тот же

уютный вздох, но губы Марка были жёстче, настойчивей, он сразу скользнул

языком вглубь, устремился к нёбу, встретился с острым язычком, погладил его,

потом впустил к себе, и они менялись местами, встречались, губы сталкивались. Он

почувствовал лёгкий укус, скорее бессознательный, ответил тем же, лизнул место

укуса - нижнюю губу, - и снова скользнул между губ. И так долго, несколько раз

переводя дыхание, машинально снимая с Катерины кофточку, отбрасывая её куда-

то, проводя рукой вокруг груди, сжимая упругие холмики, перекатывая соски

между пальцами. Катерина льнула, в чёрных глаза отражался свет луны из окна,

кожа была белая, гладкая, а весь образ - какой-то мифический, переливающийся,

завораживающий. Марк вдавил в себя девушку, ловя её дыхание губами,

перекатился, оказавшись сверху, продолжая целовать губы, щёки, ушки, худенькие

плечи ключицы, соски, грудь, пробегая губами по рёбрам, к животу, останавливаясь

кончиком языка в пупке, который дёрнулся. Автоматически, именно автоматически,

потому что Марк уже не мог продумывать каждое своё движение, его руки

скользнули под штанишки, обхватили ягодицы и сжали, немного, потом перешли на

бёдра, нырнув пальцами под резинку белья, потянув их вниз, по ногам, которые

тряслись, как в лихорадке, вместе с хлопком в клеточку. Удивительно, Катерина

позволила, хоть и замерла, словно ей ноги судорогой свело. Она напряжённо

смотрела на Марка, а он, как заворожённый, смотрел на чёрный треугольник между

ног Кати. Сдёрнул нетерпеливо ногой штанишки, которые так и болтались ниже

коленок, и уставился на этот треугольник, как на чудо. Чёрные кудряшки, не

знавшие бритвы, их было немного, не столько, сколько можно ожидать от

брюнеточки, убегающие с лобка вниз, к самому сладкому местечку. Катерина

вздохнула, вздрогнула, потянула руку, чтобы закрыться. - Нет, нет, - голос стал

хриплым, Марк сам себя не узнал. - Не прячь. Он накрыл своим телом её, закинул

её руки наверх, зафиксировал, чтобы не смела, даже не думала закрываться,

целовал её в это время, проводил языком по раковине ушка, сдавливал губами

мочку, отвлекал, чтобы не вспоминала  о своей наготе. Ему необходимо было

добраться туда, просто провести пальцами по этим чёрным кудряшкам, которые

одним своим видом плавили разум Марка, превращая его в кашу, отправляя по телу

кипящую лаву желаний. Добрался. Коснулся пальцами и обомлел. Двадцатилетнего