Марка сложно было удивить. Для своего возраста он знал и видел больше, чем

должен бы, даже он сам это понимал, но волосики между ножек Катерины - мягкие,

как на пузе у котёнка, кудряшки, скользящие вдоль подушечек пальцев,

оставляющие свой след на папиллярном узоре, почти ожоги, такие же, как в

сознании парня, - его не удивили, они его пригвоздили, забрали ровно половину

дыхания и, наверное, истребили половину сердца. До этого мгновения Марк был

точно уверен, что зона бикини женщины должна быть без растительности,

максимум - полоска на лобке. Его подружка тщательно следила за этим, порой

раздражая Марка. На картинках это смотрится классно, а в жизни к вечеру

появляется щетина или раздражение, или вросший волос, что, в общем, не такая и

большая плата за гладенькие половые губки и возможность пробежаться по ним

языком. Кудряшки же манили Марка, они просто требовали того, чтобы его пальцы

пробегали по ним, требовали его губ. Он скользнул пальцем между половых губок,

одновременно целуя рот, встречая ответ. Теряется девочка, хочет, млеет от его рук и

поцелуев... Влажно, немного, но явственно ощутил тягучую смазку и провёл

пальцем к клитору. Опустился и снова провёл по бугорочку. - Лежи, Катеринка, -

толкнулся коленкой между её ног, разведя их шире. Как же хотелось расчехлить то,

что было в джинсах, Марк уже испытывал настоящую боль, тяжесть, такую степень

похоти, что казалось, и он сам, и его детородный орган взорвётся. Пальцы

продолжали гладить вокруг клитора, по нему, слева, справа, снова по центру, он

надавил, совсем немного, в то же время входя во влагалище не дальше фаланги

своего пальца. Так много влаги, желания, движений бёдрами, вздохов, стонов, но

стоит передвинуться немного своими бёдрами - застывает. Где-то между вскриком

и качком Катерининых бёдрышек, когда косточка ударилась ему в ногу, Марк

понял: или через пару минут он попросту трахнет Катерину, и плевать он хотел на

любые последствия и запреты - вот она, под ним, стонет, трётся, хочет. Или она

кончит, и он тоже - самостоятельно. Катерина молчала, он набрал слюней на свой

палец, вдавил коленку ей в бедро, зафиксировал и насладился вкусным стоном, да

уютным таким, родным. Катерина ещё промаргивалась, когда Марк поставил её на

ноги и прохрипел: - Иди к себе. Она что-то пробурчала, он не слышал, только

простонал: - Иди к себе, Катерина. И ушла бы, бросив смущённый взгляд, но Марк

перехватил, встал моментально, прижал к себе голенькую Катерину, вдохнул

одуряющий запах малины, уютный, и прошептал: - Пожалуйста, Катерина, если не

хочешь, чтобы я распластал тебя, не могу я больше! В этот момент Катерина

почувствовала  голым телом, хоть и через брюки Марка, степень его «не могу» и

понимающе отскочила в сторону, быстро скрывшись за дверью. Он стёк по

натуральному шпону на двери и вытащил член, сжимая его в руке. Пара движений,

и по руке стекла белёсая жидкость... Чёрные кудряшки, не знавшие бритвы...

мягкие, как на пузе у котёнка... Марк занёс пижаму и трусики Катерине через

полчаса, когда отдышался. Утром в институт его будила Лопоушка, и он не хотел

рисковать, мало ли, в какой угол она заглянет в поисках грязного белья. - Поцелуй

меня, - услышал Катин шёпот и почти замурлыкал, как котёнок с пушком на пузе,

честное слово! - Просишь? - Да... Он целовал, сладко, долго, нежно, так нежно, как

не подозревал, что так возможно. Глава 5. Настоящее Часть 1 Утро первого

января начиналось ближе к вечеру. Болела голова, губа, сбитые костяшки на руках,

душа. Новый год - семейный праздник! Оторвать бы ноги тому шутнику, который

придумал этот слоган.

 С другой стороны, что бы Марк сейчас делал в своей обшарпанной квартире,

скорей всего - так же маялся бы с похмелья, а может даже, и губа была бы разбита.

Марк встал, потянулся, в висках стучало, захотелось лечь снова, но природа

уверенно брала своё - он прошлёпал босыми ногами в совмещённый санузел,

попытался привести себя в порядок. Из зеркала на Марка смотрела мятая, с

взлохмаченными тёмными волосами и суточной тёмной щетиной, личность.

Бриться не стал, ограничился холодным душем и чисткой зубов. В гостиной

сверкала ёлка, и даже был накрыт стол. Анжелика расстаралась. Она стояла спиной

к широкому арочному проёму, в коротком платье, её светлая голова возмущённо

тряслась, и гундосый голосок звучал в тишине помещения. - Он хотел меня

изнасиловать, котичек. Котичек пятидесяти лет от роду, со взглядом матёрого

кобеля, посмотрел на жалобщицу. - Анжела, прекращай этот плач Ярославны,

давай, лучше сообрази салатик там, что это с той стороны стола? - Но котичек! -

Перестань, ради бога, - отмахнулся, как от назойливого насекомого. Марк даже не

стал делать вид, что не присутствует при разговоре, облокотился о стену, скрестил

ноги и слушал. - Кооотя! - Не пытался он тебя изнасиловать, Анжела, не надо

делать из моего сына маньяка, а из меня дурака. Сама пыталась соблазнить парня,

наверняка так же малоизящно, как со мной в раздевалке клуба, - Бронислав наколол

кусок мяса на вилку и отправил в рот. - Сисянды свои вывалила, потом задом

повернулась? - Кооотя, как ты можешь, я же люблю тебя! - голос перешёл на

мерзковатый фальцет. - Спорить не буду, натуру твою шлюшью знаю, как и

причины твоего поведения. Ты всерьёз думала, что тебе куш хороший перепадёт?

Шлюшка ты безмозглая, зря сиськами трясла, мне нормально ебать твоё

повизгивающее жирное тельце, а Марик - парень молодой, ему твои прелести -

только если проблеваться ... Не пяль глаза на меня, как Ленин на буржуазию.

Хочешь пожить, пожрать, шмоток - шевелись лучше, поживёшь, а гордая если -

отдавай ключи от машины и пиздуй, откуда пришла. И прелестями своими перед

сыном моим больше не крути, лучше оливье тащи, вон он стоит, есть наверняка

хочет. Хочешь оливье, Марик?

Номер заказа 854450, куплено на сайте Lit-Era - Пожрал бы, - ухмыльнулся и

двинулся к столу. Плечи Анжелики подрагивали, Марк не видел, она плакала,

смеялась или возмущалась про себя, почти сравнялся с ней, когда она резко

развернулась и лилейно пропела: - Сейчас принесу оливье, с самого утра

приготовила, горячее нести? - Давай, - Бронислав махнул рукой, зажравшийся

падишах. - Зачем ты так, - Марк покосился на отца, - ну, пьяная была, я тоже

хорош... Нормальная вроде девка, старается. - Ещё бы не старалась, - отец

улыбнулся. - Все они стараются, уж поверь, подмахивают и улыбаются. На место

поставить не помешает, да и залёт это, - он развёл руками, - согласись. - Так то - да,

- Марк согласился. - Где подраться-то умудрился? - показал рукой на сбитые

костяшки. - Не помню, - соврал Марк, - кажись, с парнем каким-то, но точно не

скажу. - Не покалечил, хоть? - Вроде нет, - Марк вспомнил скулящую моль,

заходившую к соседям на своих двоих. - Смотри у меня... Анжела, сколько ждать

можно!? - в сторону кухни. Анжелика семенила в тапочках с помпонами, водрузила

салат рядом с Марком. - Плюнула? - Марк загоготал над расширенными глазами и

приоткрывшимися алыми сырниками, не догадалась, вот дура-то, сам бог велел.

Почему-то подумалось, что Катерина точно бы плюнула, может, улыбнулась бы,

может, так же подобострастно, кто знает. Но в салат бы плюнула. И эта мысль была

уютной для Марка. Он покрутил телефон, но всё-таки набрал номер, раскинувшись

на просторном кресле в своей комнате. - С новым годом, с новым счастьем, -

проговорил на громкое «здорово, мужик» Глеба. - Не разбудил? - Ты что, - на том

конце провода раздался смех, потом хлопок хлопушки, детский крик и мяуканье

кота, - у меня подъём в девять, я уже погулял с малыми, сейчас снова собираюсь. -

Второй раз? Зачем? - опешил Марк. - С детьми два раза в день гуляют, пока

каникулы, буду исполнять обязанности отца, моя отдохнёт хоть. - Молоток, -

восхитился Марк, - а не холодно? - Так здесь тепло только летом  бывает, две

недели, - хрюкнул. - Ну, это я приукрасил малёха, но детям всё равно, себя-то

вспомни. А ведь и вправду - всё равно им было, в любой мороз носились по

улицам, как шальные, хорошо, если отец возвращался с работы и вылавливал

Марика без шарфа, в куртке нараспашку, а нет - так и болтался все выходные на

горках и строя снежные крепости. - Я спросить тебя хотел, - Марк замялся. - У тебя

есть телефон Катерины? - Какой? - Агафоновой. Екатерины Яковлевны,

учительницы вашей, математики. - Ааааааааа... что, так обрадовалась встрече, что

телефончик не дала? - ехидно. - Да, как-то к слову не пришлось... - Марк почесал

взлохмаченную макушку. - Прости, мужик, телефон у меня, конечно, есть, сам

понимаешь, но дать  его не могу, нехорошо это, хотела бы - сама дала, а мне с ней

ещё работать. - Сафрон, не будь козлом, а, - Марк мог встать, сесть за руль и

отправиться к её дому, адрес он запомнил, но с похмелья рисоваться перед

доблестными блюстителями правопорядка совсем не хотелось, да и вообще не

хотелось выходить из комнаты. - Слушай, а ты приходи завтра в клуб. - Куда? На

дискотеку, что ли? - В фитнес-клуб, идиот, у нас соревнования детские секции

проводят, мои тоже будут, так Екатерина твоя, Яковлевна, будет мне долг отдавать,

лично телефон спросишь. - Как отдавать? - единственная мысль, которая пришла в

голову Марку, ему совсем не понравилась, да и не вязалась с образом семейного