ещё помнил свои школьные годы, да и студенческие тоже. Отчего-то личная жизнь

молодых педагогов всегда интересовала учащихся. - Это какое-то извращение - во

время каникул таскать детей в музей, у нас такого не было. - Не было, - вздохнула

Катерина. - Кому это надо-то? Не похоже, что твои ученики в восторге. Да и ты, уж

прости, не сияешь от радости. - Министерству, - подняла палец вверх и засмеялась.

- А, да, как-то не подумал. - Он смотрел на витрину, там были какие-то серёжки,

колечки, брелочки и прочая сувенирная продукция, но больше видел отблески

яркого света в тёмных волосах Катюшки, и ощущал запах малины, перемешанный с

ароматом парфюма, и этот коктейль очень нравился Марку. Он кружил голову,

завораживал. Пока бежали по морозу к машине, Марк дважды чуть не упал, скользя

на тонкой подошве модельных ботинок. Было холодно даже для этого климата, и

Марк умудрился промёрзнуть до костей за семь минут пути. - Зря ты от тех

серёжечек отказалась, - проговорил, заводя машину, поставив в режим «драйв», тут

же тронувшись с места. - Симпатичные, была бы память обо мне, - улыбнулся. -

Лучше куртку себе купи, - засмеялась Катерина. - Посинел весь. - Куртку? - Марк

глянул на своё пальто. - А что не так с этим? - оттянул английский воротник. - У нас

зимой национальная деревенская одежда какая? Валенки, штаны ватные, тулуп и

шапка на меху, - процитировала Печкина Катерина. Марк улыбался. - Да я зиму

настоящую последний раз видел лет десять назад. - Это не повод отморозить

бубенчики, - подмигнула и звонко засмеялась. - Правда, смотреть на тебя холодно. -

Чёрт! Ты о бубенчиках моих заботишься? - подмигнул в ответ и перевёл взгляд на

дорогу, - мы польщены. - Кто «мы»? - Я и бубенцы. Их двое. Катя хихикала и несла

какую-то откровенную ерунду всю дорогу до торгового центра, где Марк всё-таки

решил прикупить обновок. На самом деле, ему самому изрядно надоело мёрзнуть.

Конечно, расстояния от машины до помещения не давали отморозить «бубенчики»,

но мёрзнуть надоедало, да и скользить на тонкой и гладкой подошве ботинок - тоже,

и удивлённые взгляды окружающих, которые только сейчас понял Марк, надоедали.

Благо, торговля почти не имела выходных и праздников, и торговцы были рады

продать что угодно, в любое время дня и ночи. Они долго бродили по пустому

центру, изредка встречаясь с такими же одинокими шальными покупателями,

которые, видимо, просто не знали, куда себя деть в длительные выходные дни, и

проводили их в бесцельном хождении по магазинам. И это было потрясающе.

Примерять какие-то куртки, обувь и шапки, ожидая реакции Катерины, слушать её

язвительные замечания и переливистых смех, да уютный какой, родной. Видеть её

улыбку, возмущение ценой или модой. Обнимать её за плечи, стоя на эскалаторе,

купить ей тёплые варежки, пока она отошла по нужде, а потом подарить, слушая её

недовольство, и смотреть, как она прижимает эти варежки к шубе, как живое

существо. Наверное, вдруг подумал Марк, он мог бы всю жизнь так прожить - с

Катериной. С её смехом, обидами, спорами, с переменчивым настроением и

чернющими глазами. Марк уже жил с женщиной, но, как бы это парадоксально не

звучало, никогда не хотел прожить с ней всю жизнь, вернее, никогда не думал о

своей бывшей жене так, как о Катерине. С бывшей ему было хорошо, нормально

ему было, и он ни разу не задумался о том, на всю ли это жизнь, а если бы и

задумался, и понял, что нет - не расстроился бы. А может, он просто забыл уже о

ней, а Катерина - вот, руку протяни. Сидит рядом в машине, переключает FM-

каналы, выбирая музыку себе по вкусу. Вкус, к слову сказать, Марка удивлял, но он

спокойно пропускал сквозь уши ретро 70-х, 80-х и 90-х годов. Он готов был

слушать даже Казаченко в этот день, но, слава богу, не пришлось.

  Глава 7. Часть 3. Настоящее

 Голод давал о себе знать всё настойчивее, Марк свернул к ресторану на выезде из

города, на котором красовалась надпись «загородный клуб». Интерьер был

помпезный, стулья королевских размеров, подсвечники под бронзу, столы на

резных ножках, белые скатерти, не хватало только бантов и вензелей, впрочем,

вензеля нашлись на льняных салфетках, а банты на углах скатерти. Катерина

недовольно смотрела в меню и бурчала, что лучше бы заехали в место попроще,

она одёргивала платье из плотного трикотажа, тёмное, в мелкий горошек, и

косилась на окружающих. А их была не так и много, неудивительно, впрочем.

Цены, даже на самые простые блюда, действительно были далеки от понятия

«демократические». Это мало волновало Марка, он хотел есть, скорей всего -

Катерина тоже. От алкоголя Катя отказалась, Марк тоже благоразумно вспомнил,

что он за рулём, а вот еда порадовала провинциальным хлебосольством. Порции

были огромные, к счастью, такое явление, как молекулярная кухня, ещё не

добралось до этих мест, и блюда радовали поджаренными краешками стейка и

золотисто-сливочным отливом на супе из морепродуктов. Марку нравилось

смотреть, как ест Катерина. Как отламывает кусочек фоккачи как отправляет его в

рот, как туда же отправляется ложка, как кончик языка облизывает губы, а глаза при

этом закрываются на мгновение. Синхронно. Маленькие детали, вкусные

подробности, на которые любовался Марк. Вот что эта черноглазая с ним делает? И

ведь не специально. Сидит - наслаждается едой, а Марк мечтает быть куском мяса

средней прожарки, и чтобы Катерина в него зубы... Он даже место точно знает, куда

именно эти зубы, губы, язычок... Или осьминожком... и чтобы звук еле слышный с

губ: «пппф». Не очень-то Марк разбирался в живописи, но спроси его сейчас -

ответит, что Катерина, поглощающая с аппетитом обед - это стиль импрессионизм.

Яркие и сочные мазки на холсте серых будней айтишника. Ещё немного, и Марк

заговорил бы стихами, а ещё чуть-чуть - и уволок бы Катерину в какую-нибудь

ВИП-зону для уединения, в  «загородном клубе» должны быть подобные. Но

моментально картина поменялась. Катерина замерла, так и не донеся столовый

прибор до рта. Марк обернулся туда, куда смотрит Катерина. Ну, конечно! Где ещё

может захотеть отобедать сам Владюша и его благородная жена Аделаида в

окружении детишек. Которые наглядно демонстрировали, что у супружеской четы

был секс, как минимум два раза, последний из которых лет десять назад. Рядом с

Аделаидой вышагивал пацан - один в один мама, слегка поменьше в объёмах, но

всё впереди. Он таращил глаза в тарелки окружающих и потирал толстенькие ручки

в предвкушении. Да уж, аппетит, похоже, парню достался от мамы. Рядом с

Владленом шла девушка лет семнадцати, может - старше. Хорошенькая, нечего

сказать. И уже знала об этом. Отлично знала и всем своим видом показывала

пренебрежение к окружающим. Одна из тех, кого легко потерять и трудно найти,

если верить статусам в социальных сетях, носок в стиральной машине - одним

словом. - Марк, дорогой мой, - пропела Аделаида и уставилась на Марка и его

спутницу, пока из-за её спины эту же спутницу пожирал глазами Владюша. -

Какими судьбами? - Она так радовалась встрече, как будто они были закадычными

друзьями лет сорок, и встретились на похоронах общего врага. - Заехали пообедать,

- коротко ответил Марк, бросив взгляд на сжавшуюся Катерину. - Познакомьтесь, -

это Катерина, подруга детства, случайно встретились в торговом центре, - решил

«отмазать» Марк девушку. - Аделаида, что означает «благородная», - прощебетал

центнер живого веса. - Это мой муж Владюша, - При «Владюша» глаза Катерины

закатились, но надо отдать должное, она справилась с собой довольно быстро. - А

это наши детки - Артурчик и Долорес. - Очень приятно, Марк, - ответил Марк

учтиво, как смог. Долорес... не Маша, Даша или Ксюша, не Лиза или Алина -

Долорес! - Взаимно, - Долорес с интересом осмотрела Марка, в глазах светился

счётчик купюр, когда она оценивала внешний вид и статус нового знакомого, пока

не научилась прятать, а вот губы томно уже надувать научилась, придавая себе

секси-вид. Марк еле сдержал улыбку, но напоследок, когда семейство,

раскланявшись, двинулось к своему столику, всё-таки подмигнул девчонке, не

удержался. Только вот весёлое настроение исчезло, испарилось, как и не было его.

Катерина вяло отвечала на вопросы, отводила глаза, ковырялась в тарелке и

вздыхала. Кончик носа Катюшки дёргался, как у злого котёнка, она бросала взгляды

в сторону стола благочестивого семейства, и Марк тоже начинал злиться. Или

ревновать. Или то и другое сразу. - Терпеть её не могу, - пробурчала себе под нос

Катерина и с каким-то наигранным удовольствием отрезала кусочек стейка,

отправляя его в рот. - Ревнуешь? - Марк откинулся на спинку стула и прищурил

глаз. Нет, что Катерина спит с этим Владюшей - местным царьком, - это была одна

история, а вот ревность - совсем другая. - Нет, - бедный стейк был раскромсан на

кусочки и один из них безжалостно отправлен в рот. - Потанцуем? - Марк протянул

руку, поклонившись, как галантный кавалер века ушедшего. - Ты обалдел? - ух,

какие глазищи! - Почему? Живая музыка есть? Есть. Площадка для танцев есть?

Есть. Пойдём, потанцуем. - Не пойду я. - Марк широко улыбнулся, глядя на

злящуюся Катю, так же она фырчала, когда не понимала простых формул, не могла

их применить, но при этом дула губы и отказывалась это признавать. - Пойдём,