ударял жар от солнца, раскалённого асфальта и домов, как в финской сауне. Дом

встретил тишиной, прошлёпав босиком на кухню, первым делом выпил бутылку

минералки из холодильника. Ага, Катерина дома была. Об этом красноречиво

говорил огромный Наполеон, красовавшийся на средней полке, к нему была

прислонена записка с перечнем кар, которые упадут на голову Марка, если он съест

хотя бы один кусочек до прихода домой жены. И приписка о назначении свидания

этой самой женой, с указанием места и времени. Даже пририсованы два сердечка и

след от помады. Марк усмехнулся и пошёл переодеваться, по пути заглянув в душ.

Сплит-система только включилась, в квартире было невыносимо жарко. Какие-то

тропики в Российских широтах. Он увидел Катерину издалека, она сидела за

столом и задумчиво размешивала содержимое бокала трубочкой для коктейля. Эта

её смешная привычка неизменно вызывала улыбку Марка, как и сотни других

привычек, движений и фраз. Всего, из чего состояла его жена. Уже пять лет - жена.

- С юбилеем, - Марк подошёл сзади, обнял за плечи, целуя щёку, и протянул вперёд

букет, зная, как вспыхнет лицо Катерины, и засияют глаза. Катерина не изменяла

себе, она любила гвоздики, Марк, каждый раз даря эти цветы охапками, вспоминал

тот первый раз, когда подарил её гвоздики, и, судя по розовым щекам, Катерина

помнила об этом тоже. - Спасибо, - она повернулась и подарила лёгкий поцелуй в

губы. - Я уже заказала, как ты любишь, - продолжила, когда Марк уселся напротив

и сделал пару глотков пепси из своего стаканы, - сейчас принесут. Небольшой, не

претенциозный ресторанчик, с большой летней верандой, был излюбленным

местом четы Исаевых, они отмечали здесь большие и маленькие праздники, а

частенько заглядывали без повода. Перекусить, поговорить, побыть вдвоём.

Роскошь в последние три года, с тех пор, как родился Максим. Даже при наличии

няни, мальчишка успевал вымотать всех взрослых в окружении. Сначала он

постоянно плакал, потом начал бесконечно говорить и влезать везде, куда только

мог достать, а если не мог - смекалка помогала мелкому непоседе, и он непременно

брал нужную высоту. Так что Марк совсем не удивился, когда Катерина

решительно заявила в год и месяц Максима, что выходит на работу, и в их доме

появилась няня. Да, материнство должно приносить радость, да, женщина должна

бесконечно восхищаться своим младенцем, целовать его животик, прыгать вокруг

луж на пелёнках и нюхать в экстазе детскую присыпку. Всё так и должно быть, и

было, временами, с каждым месяцем всё реже, потому что человек может уставать,

а молодая мама, у которой ещё и гормональный фон даёт сбой - человек в двойной

степени. Так что, Катерина вернулась на работу, в частную школу, а сейчас, после

курсов повышения квалификации, трудилась уже завучем средней школы.

Трудилась с энтузиазмом и отдачей, как финансовой - она так и выплачивала свою

ипотеку сама, точнее - доплачивала разницу между ипотечными взносами и тем,

что платили квартиранты, Марк закрыл на это глаза, решив, что спокойствие в

семье дороже споров. Так и эмоциональной - приходила Катерина домой всегда в

приподнятом настроении и тут же скидывала с себя роль серьёзной дамы,

становясь любящей мамочкой и женой, а иногда, ночами или при случае, и

любовницей, тогда она вышибала дух из Марка, и он ещё пару дней ходил с

улыбкой умственно-отсталого. К трём годам Максим с радостью посещал частный

детский сад при школе, в которой работала Катерина, отлично разговаривал,

полными предложениями, шалил, как это полагается мальчишке, и был самую

масть избалованным. Может, и не малость - думал Марк, а вот как перестать

пополнять автопарк Максима или не купить очередной конструктор, ещё не

придумал, и не собирался думать об этом. Одним словом, Марк считал, что из них с

Катериной получились отличные родители, и надо бы повторить этот опыт, пока

Максим не слишком вырос, а Катерина не пошла на очередное повышение. Марку

хотелось девочку. Так же, как когда-то мечтал Сафрон о дочке, таким же розовым

мечтам предавался Марк. Не то чтобы он думал, что девочка будет больше спать,

меньше капризничать или не станет пытаться открутить в квартире всё, что, на её

взгляд, плохо закручено, но дочка Марку была нужна. Похожая на Катерину,

обязательно. Эдакая мини-копия, он был даже согласен на ген «упрямой ослицы»,

передающийся женщинам этой семьи по наследству. В силе генетики Марк не

сомневался после встречи с бабушкой Катерины. Семидесятилетняя бабуля лихо

управляла старенькой «окушкой», наотрез отказывалась от любой помощи, говоря,

что ещё в своём уме и крепком здоровье. Утверждала, что её дочь и внучка

настоящие дуры - «надо же было таких безруких мужиков отыскать», - и лихо

материла любого, кто решался с ней поспорить. Она не была образцом

благовоспитанности, да что там, иногда казалось, что легче старой заткнуть рот

кляпом, чем выслушивать её, но точно была образцом жизненной стойкости,

оптимизма и ослиного упрямства. Марк уставился на Катерину, разглядывая её как

в первый раз. За лето она немного подзагорела, часто бывая на улице и бегая по

утрам каждое утро в парке рядом с домом. Несильный загар и румянец шёл

Катерине. Похудела, что тоже шло ей на пользу. Она всегда была худенькой, этот

ген ей тоже достался по женской линии, даже после родов она быстро пришла в

форму, зал же сделал остальное. Фигура у его жены была «по-девичьи хрупкой». Не

нравилось во всём этом фитоняшном изяществе Марку только одно: когда Катерина

садилась на диету - Марк был вынужден жевать овощные салаты в знак

солидарности. В обычное время он не имел ничего против тарелки с «силосом», но

как дополнение к сытному гарниру и хорошему куску мяса, а не замещению этого.

Но он жевал, ведь Катя вышла на пробежку с ним, хотя всеми фибрами своей души

ненавидела бег, она проклинала свои ноги, своё сбившееся дыхание и своего мужа

каждый раз, когда добегала до нужной точки, но выходила снова. Так что Марк

жевал траву и мечтал о том дне, когда это закончится, и к ним вернутся радости в

виде сладостей и мучного. Если подбить скупой итог, то Марк, не моргнув глазом,

выбрал бы пожизненную диету и стройную жену, чем калорийный ужин и жировой

стабилизационный фонд на теле своей женщины. То, что Катерина не была

предрасположена, и её не так и часто посещала идея похудения, скорей за

компанию с кем-нибудь из подружек, было откровенной удачей, и Марк, не

стесняясь, радовался этому. Как и всему, что касалось Катерины. - Увидел что-то

новое? - перехватила пристальный взгляд и фыркнула Катерина. - Увидел, - засиял,

как начищенный пятак, - тебя увидел, сижу, любуюсь. Катерина провела

пальчиками по гвоздикам, понюхала их, втягивая дрогнувшими ноздрями аромат, и

отдала расторопному официанту, который подошёл с вазой, чтобы разместить букет.

- Я та же, что и была с утра. - Не-а, - оспорил Марк. - С утра ты была моя жена пять

лет без нескольких часов, а сейчас пять лет с несколькими часами. - Постарела? -

откинулась на стул, вытянув ноги, задев ноги Марка. Он ощутимо вздрогнул, когда

его взгляд скользнул в глубокое декольте лёгкого сарафана. Катерина пренебрегла

правилами приличия и не надела бюстгальтер, за это Марк тоже любил её. За

пренебрежение. И за грудь, конечно же. Шикарную, ровно умещающуюся в его

ладони, как изготовленную под заказ лично для него. Не бывает худых женщин с

большой грудью? Не бывает. Шикарная грудь не означает пару бидонов,

перевешивающих всю массу женщины, шикарная - это именно та, что устраивает

конкретного мужчину, заточенного под него, и уж точно та, что принадлежит

любимой женщине - тут без вариантов. Большая, маленькая, средняя, если мужчина

любит женщину - он обожает её грудь. Хотя то, что грудь Катерины была

фантастически хороша сама по себе, не могло не радовать Марка точно так же, как

и предрасположенность Катерины к худобе. Да, она была идеальная жена! Лучшая.

Уютная. Родная. Своя. - Я люблю тебя, - Марк не смог смолчать, он и без того не

говорил этого жене целое утро. Когда он уходил на работу, Катерина крепко спала, а

днём он забегался настолько, что не позвонил ни разу, чтобы сообщить это

радостное известие. И к лучшему. Приготовление Наполеона - не самое любимое

занятие Катерины, он рисковал нарваться на высокохудожественное рычание в

трубку. - И я, - тут же ответила Катерина. - Всё-таки хорошо, что мы поженились, -

она отпила махито и протянула Марку бокал. Он согласно кивнул на «хорошо, что

поженились», а от махито отказался - за рулём. - Безалкогольный, - уточнила

Катерина. - От щедрот моих, угощайся, добрый молодец. - Безалкогольный? -

удивился Марк. - Уже вечер, а у сударыни ни в одном глазу? - поддел и засмеялся. -

С утра можно было бы и похмелиться. План по «уходу из реальности раз в месяц»

удавалось воплотить почти всегда. В такие ночи они уходили в отрыв, как Юрий

Гагарин в космос, не зная точно, чего ожидать. Иногда, особенно когда Максим был

младенцем, подобные пиршества для тела были редкостью, но сейчас, когда

ребёнок у дедушки с бабушкой, родители по полной отрывались и часто повторяли

выход в открытой космос. Особенно первый месяц, когда они ощущали себя

подростками, вдруг оставшимися без попечения строгих родителей. Они могли