менее подходящую женщину оказалось просто, ещё проще назвать своей женой,

Марик спокойно отнёсся с чужой тётке, а сама она была на редкость ласковой,

нетребовательной, льстивой, и позволяла больше, чем он рассчитывал, как в

постели, так и в жизни. Потом появилась вторая, потом третья, и так до

бесконечности. Требования Бронислава возрастали, капризы росли, наряду с

распущенностью, ему всё время было мало. Мало ласки, мало секса, мало женщин,

он заводил интрижку за интрижкой, не успев привести в дом одну, он уже искал ей

замену, которая будет ещё более покорная, не спорящая, глупая, противная ему,

ласкающая его непомерно растущее эго. Он забыл всё и вся... он жил для себя и

Марика, который стал единственной константой в его жизни. Сын - единственное,

ради чего он вставал каждое утро и работал, не уезжал к отцу, не уходил в запой, не

проводил сутки в притонах.

  Бонус. Бронислав и Людмила. Часть 8

   Бронислав Евгеньевич нервно дёрнул ногой и набрал местный номер

управляющей. - Лена, у нас уборщиц нет? - Так ведь отпуска, Бронислав

Евгеньевич, - залепетала новенькая. Потрясающе красивая женщина, редчайший

экземпляр, ум, помноженный на внешность, всегда голодный блеск глаз выдавал

жгучий темперамент. Бронислав Евгеньевич положил на неё глаз и намеревался в

ближайшее время отведать этот вкусный кусок торта. - У меня грязь, - он

прокричал в трубку. - Я должен в этом свинарнике сидеть, по-твоему? - не

утруждал себя деловой этикой Бронислав. - Немедленно пришли уборщицу, если

нет - сама приходи и драй, мне плевать, - бросил трубку. Через пять минут в дверь

постучали, и на пороге появилась уборщица в синем рабочем халате, с инвентарём

в руках. Он резко встал, рывком отодвинул стул, пробурчал, мол, наконец-то, и

двинулся к двери, там почти упал, споткнулся о бледную кожу, красивое лицо и

лопоухие уши. - Люда? - он не знал, что сказать, действительно растерялся, давно

такого не случалось, но вот... стоит, смотрит и не знает, что сказать. - Я пройду? -

она говорила тихо и бочком обошла начальника. - Да, конечно, - робко отодвинулся,

потом хлопнул дверью изнутри и зачем-то провернул защёлку, вернулся на своё

место. - Ты что тут делаешь? - Убираться прислали... - в глазах стояли слёзы. -

Подожди, ты же сестра... это... хирургическая, в травматологии детской, какая

уборщица?.. Не понимаю, Люда, объясни добром. - Что тут объяснять, - плечи

поникли, такие же худые, как и десять лет назад, как и пятнадцать. Да и сама Люда

не слишком изменилась, всё такая же красивая, и так же уши торчат. - Яша, он... -

Да, знаю, умер, я приезжал тогда. - Помню, я выгнала тебя. Не надо, мне не нужна

жалость. Я справляюсь. - Я вижу... справляешься, - показал глазами на ведро. -

Каждый месяц перевожу деньги, не снимаешь? - Мы не нуждаемся. - Люда! -

крикнул. - Хватит героиню из себя строить, говори, как есть. - Что говорить, Яша

умер, пьянка, - вздохнула. - Прав ты был, алкоголик он, до самого конца пил...

Знаешь, даже лучше, что его не стало, Катя спокойней стала, бояться перестала,

ночами спать начала, а то всё вздрагивала и в одеяло куталась с головой. А я... пока

долги за него выплачивала, своими обросла, да всё как-то не выбраться, в

медицине, сам знаешь, как сейчас платят, пришла сюда по совместительству, но

ничего не умею, даже в фасовщицы не приняли, вот, уборщицей взяли. - Ну, а

деньги со счёта, ты, конечно, снять не можешь? Ждёшь, когда инфляция их сожрёт

или очередной дефолт? - смотрел прямо в ожидании ответа. - Я ребёнку плачу, не

тебе, могла бы гордость свою и в жопу засунуть. - Катя не твоя дочь, - упрямо

поджала губы. - Конечно, Яшкина, я помню. Мой, давай - он встал и вышел, не

зная, что сказать. А послать бы всё к чёрту или забрать Катеньку к себе, что ему

стоит? Одно его слово в суде, никакая экспертиза не нужна будет, никакой закон

против Исаева в этом городе, а уж тем более в области, не попрёт. Он ведь видел

Катеньку, не один раз видел, следил за ней в полглаза. Всегда чистенькая и одета

хорошо, кофточки на ней, сапожки... выходит, Люда в очередной раз недоедает,

лишь бы дать что-то дочери... А может, отдаёт кто вещи для девочки? И ведь не

узнаешь, упрётся, как ослица, и будет молчать, слова от неё не добьёшься, хоть

убивай её. Деньги не возьмёт, хоть в карманы их засовывай, хоть в рот - выплюнет

и дальше пойдёт. Он дождался Людочку после работы и, бубнящую, заставил сесть

в машину, чтобы расспросить подробно. Что-то он знал от Богдана, тот держал его в

курсе основных событий её жизни. Несмотря ни на что, Люда и Богдан продолжали

общаться, кто знает, почему. Знала ли Люда, что друг докладывает о её жизни, если

и было там что докладывать. Это перед Брониславом была закрыта дверь и право

на откровения. Всё закрутилось снова, только с новой силой, в троекратном

размере. В этот раз Боря не стал смотреть на возражения Люды, он прижал её,

заставил, отметая любой её аргумент, заставляя с ним соглашаться. На взгляд

Бронислава, всё было просто: побегали, хватит, дети уже того и гляди под венец

пойдут, пора бы уже успокоиться и жить вместе. На взгляд Люды, всегда

находилось тысячи причин, почему нет, начиная с банального «неудобно»,

заканчивая тем, скольких женщин он перебрал в своей жизни, а она не собирается

быть одной из них, да и Катюшке это не к чему. Бронислав орал, как безумной, и

раскидывал вещи по квартире, где они встречались, конечно, тайно, а как иначе с

этой ослицей?! Он кричал, требовал и сломал новый шкаф со злости, смотря на

Людочку, пока она не согласилась, с тысячей и одним условием, но согласилась.

Потом Бронислав снова знакомился с Катюшкой - улыбчивой, доброй девочкой, она

так восхищалась нехитрыми подарками, что он дарил, так льнула к нему в поисках

взрослого тепла, что он бы не отпустил от себя Люду, даже если бы пришлось её

связать. Любовь к женщине ничто по сравнению с любовью к ребёнку, так уж был

устроен Боря. Связывать не пришлось, пришлось завязать с бабами и пьяными

банями по пятницам, стать верным, приходить вовремя домой и научиться заново

готовить, помогать с уборкой и смириться с тем, что не только Катенька, но и

Марик, семнадцатилетний пацан - ребёнок. Всё это было сущей ерундой, которая

вызывала только улыбку и, изредка, раздражение, потому что Людочка так и

оставалась упрямой, как дурная ослица. Но это была его любимая ослица, в том,

что Бронислав любит эту безумную и, скорей всего, глупую женщину, у него не

было никаких сомнений. Из тысячи женщин, молодых, сочных, на всё готовых и

податливых, он выбрал только одну, и это был осознанный выбор. Как и

впоследствии, в выборе между Людой и детьми - он выбрал детей. Катеринке бы

туго пришлось, дай делу об изнасиловании ход, Бронислав бы не позволил осудить

Марика, а значит, на закланье пошла бы Катенька. Если для этого нужно расстаться

с Людой - так тому и быть. Пошло всё к чёрту, он большую часть жизни жил один,

без неё, и ещё столько же проживёт. Но его дети не станут играть в ослиные игры.

Таков итог семейной жизни. Выпил литра полтора односолодового виски, утром

думал, что печень откажет, и через пару недель привёл в дом женщину, отравляя

жизнь себе и ей, ей с особым рвением, отрываясь за свою боль, которая не

проходила. Все десять лет. Одно радовало. Марик был при деле, хоть и шёл своей

дорогой, не спеша возвращаться домой и наследовать бизнес отца. Да и Катенька

настоящей красоткой выросла, выучилась, замуж вышла, всегда счастливо

улыбалась, встречал порой, а мать её упрямая... да чёрт с ней! Бог даст, появятся

внуки, будет, кого любить всем сердцем, не сложилась личная жизнь, может, так и

надо. Баба для тела всегда найдётся, а там, может, и в тайгу, к отцу, когда тело

перестанет нуждаться в женских прелестях.   Бронислав долго смотрел вслед сыну,

обернулся и впился взглядом в Люду, ощущая головокружение от внезапных

откровений. Он не знал, зачем он притащил сюда Марика, что хотел услышать, но

то, что услышал... - Богдан? Богдан? Люда, какого лешего, почему ты столько лет

молчала? - Я говорила тебе, что Катя не твоя дочь, говорила, ты меня не слушал, не

хотел слышать. - Так сказала бы мне прямо. - Не могла, я пообещала ему. - Может,

по порядку? - Мы расстались с тобой, помнишь? - Ещё бы. - Яшка совсем дурной

стал, всё пил и пил, не переставая, я не знала, что мне делать, куда бежать, Богдану

позвонила, думала, поможет... помог, больше я никого о помощи не прошу.

Приехал, вцепился, и... я не хотела, не могла, но его не остановишь. Завалил прям у

поля, и... - Изнасиловал? - прищурил глаза и впился ими в Люду. - В общем, да.

Сейчас что таить - изнасиловал. Я несколько дней сидеть не могла, в туалет

нормально сходить, всё огнём горело, а тут ещё Яшка пьёт. Потом поняла, что

беременна, и аборт делать не стала, хотя свекровь орала, что придушит

приблудыша, у Яшки в то время уже, - она махнула рукой, - какие дети, полная

половая дисфункция. Мне ребёнка хотелось, а тут такой случай, ты же осторожным

всегда был, а других мужчин у меня и не было... Не сложилось как-то, любила тебя,

вот и не могла с другими, как сейчас тебя вижу в халате фланелевом, ох, и

красивый ты был, Боря, взрослый, глазами зыркаешь, как раздеваешь, а мне

стыдно... - улыбнулась воспоминаниям, продолжила. - Богдан приезжал, раза два