Женщины закричали и бросились меня поднимать.

– Не трогайте меня. Позовите мужа. И прошу – не пишите об этом в прессе.

Женщины наперебой стали уверять меня, что не напишут.

– А вы беременны, да? – тут же поинтересовалась та, что помоложе.

– Не важно. Просто не пишите – и все.

Ну, полагаться на порядочность журналистов так же наивно, как просить мопса не гадить в доме.

На другой же день в одном из журналов написали, что невеста беременна и чувствует себя хорошо. И на том спасибо. Валяющихся в сортире невест наша пресса еще не обсуждала.

Роберт с Любовью Григорьевной, единственной, кого он переваривал из моих подруг, отвели меня в гостиничный номер.

В роскошных королевских апартаментах я легла в кровать с видом на Кремль.

Привет, товарищи бояре! Не попить ли нам чаю вместе с властью? Ведь все так доступно – имей только деньги.

«Немотивированная злость ко всему окружающему – верный признак скорой госпитализации», – подумала я с тоской.

Господи, власть-то здесь при чем? Страна, помоги…

«"Скорая" увезла певицу прямо со свадьбы. В королевских апартаментах остались ночевать тринадцатилетняя дочь Лена и новоиспеченный муж певицы Роберт». Вот такие жареные факты не достались папарацци.

Первую брачную ночь я провела на больничной койке с капельницами. Рядом, на обшарпанном столике, стояла вырванная из торта статуэтка – невеста с женихом.

Так одиноко мне не было еще никогда.

Когда сняли капельницу и сделали уколы, я забрала с собой под одеяло статуэтку и горько заплакала.

Но статуэтка жгла мне руки, не плачь, посмотри на меня, – просила она.

Я включила свет и чисто инстинктивно перевернула ее.

Под платьем невесты на белой пластмассе уютно устроился крошечный спящий младенец.

Я улыбнулась и положила его на живот.

С той минуты и до конца беременности малыш больше не подавал мне повода для волнений.


Недавно в одном фильме героиня Алисы Фрейндлих задала вопрос другой героине:

– А почему вы не пишете?

– Не знаю, – ответила та, – наверно, таланта нет.

– Нет, дорогая, – сказала Фрейндлих, – у вас не таланта, у вас сюжета нет.

Сюжеты жизнь преподносила мне не в щадящем режиме.

Жизнь, похожая на роман, и роман, не совместимый с жизнью…

Однажды, через месяц после свадьбы, мы лежали на ковре в гостиной и ели малину.

Был замечательный семейный день: и Роберт был рядом, и дочка готовила уроки у себя в комнате, и Батон меньше пах, и погода на дворе покоилась нежным полуденным светом.

– Тебе нравится быть женой? – гладя мой живот, тихо спросил Роберт.

– Да, когда ты рядом, я понимаю, почему выбрала именно тебя.

– Почему?

– Ты даешь возможность дышать. Врожденная деликатность по отношению к жизненному пространству партнера. Тебя даже мало, и иногда хочется искать. И когда я тебя не нахожу, я зверею.

Роберт промолчал, чтобы оправдать сказанное.

– Прогуляй нас с собаками в лесу, – предложила я.

И мы долго гуляли по тропинкам тихого поселка без слов, без воспоминаний и без фантазий о будущем. Настоящее родное молчание. Рука в руке, шаг в шаг и глаза, полные любви.

Впереди резвились Батон и Лорд, азиатский громила. Маленький Батон смешно запрыгивал на огромную овчарку, а тот по-щенячьи отскакивал и громогласно лаял. Со стороны они смотрелись очень комично – «лев и собачка».

– Вот так и мы с тобой: доказываем друг другу, кто сильней, воюем зачем-то. Посмотри, какой Батон маленький и беззащитный. Вот и ты должна быть такой. Мужчины любят, когда женщина слабая, – сказал Роберт, поигрывая поводком.

– Малыш, осталось совсем немного. Скоро я действительно буду нуждаться в тебе, как никогда. Рождение малыша – это серьезное испытание для организма и психики женщины. Умоляю тебя! Постарайся не волновать меня и быть великодушным. Это все, что нам надо, – сказала я.

Роберт остановился и, глядя мне в глаза, произнес:

– У нас все в полном порядке. Скоро родится наш мальчик, а потом, если захочешь, родишь еще одного ребенка, и мы будем дружно жить в нашем доме. Кстати, ты уже думала, где мы пропишем нашего малыша? – неожиданно спросил Роберт.

– Нет, – честно ответила я. – Наверно, на даче?

Лицо Роберта слегка передернулось, а, может, мне показалось.

– Да нет… Я думаю прописать его в Царицыно, где и сам прописан.

Я удивилась. В маленькой сорокаметровой квартире жили родители Роберта. Дом был старый, панельный, с грязным, загаженным двором и с традиционными пьяницами на первом этаже. Он, наверно, шутит?

– Понимаешь, Мышь, здесь, в Назарьеве, прописаны родители – я сразу на них дом оформил. А какая разница? Жить-то мы все равно здесь будем. Так что не волнуйся.

Неожиданно мне показалось, что где-то вдали, в конце тропинки, мелькнула Галина, которая с ехидной улыбкой помахала мне рукой.

Удивительное – рядом. Оно шло слева в образе законного мужа и уверенно диктовало свои правила игры.

Еще не рожденный ребенок вписывался в эти правила игры только как статусный «сын – продолжатель рода». В других воротах, видимо, стояла толпа алчных, корыстных и меркантильных недругов. Они пытаются откусить кусок Робертова пирога с кремовой надписью «Мое!», а он ловко отбивает удары и крепчает в этой битве.

– Сначала родить надо, – философски объявила я, чтоб не продолжать неприятную тему. – Ты будешь со мной на родах? Или боишься?

– Хочешь – буду.

В быту муж был мил и бесконфликтен. Главное, чтобы не покушались на его собственность.

Лес вдруг перестал быть притягательно одухотворенным. Лес как лес. Комаров полно. Романтичная тропинка уже не увлекала вперед. Сплошные корни деревьев под ногами и пластиковые бутылки в кустах.

– Пошли домой, я устала, – сникла я.

– Ну вот, Мышанюшка, притомилась, маленькая. Ну, куда ты без меня, без папки своего…

Он взял меня на руки и тут же опустил обратно на землю.

– Сколько ж ты сейчас весишь? – удивился он.

– Когда ты качался в последний раз? – смеясь, отбила удар.

– Настроение хорошее? – прощупал почву неглупый муж.

– Лучше не бывает! – затаилась в своих воротах я.

Роберт свистнул собакам, и мы свернули к поселку.

В учебнике по русскому языку за пятый класс есть пример: «Усталые, но довольные, они возвращались домой».

Так с детства нам прививают оптимистичное отношение к жизни.


Срок родов поставили на двадцать второе января.

Это было хорошо, потому что Центр планирования до восемнадцатого января был закрыт на дезинфекцию, и огромная армия VIP-рожениц оставалась не у дел. Конечно, их все равно куда-то пристраивали, но это создавало определенные неудобства.

Мои роды должен был принимать главный гинеколог Москвы Марк Аркадьевич Курцер.

Как только я взглянула на него – сразу опять вмиг поглупела. Мой типаж. Итальянский мачо с эротичным запахом дорогого парфюма. Сексуальный, вальяжный и богатый гинеколог. Все в одном флаконе. Везет же кому-то…

А я сижу с пузом выше носа и с неуравновешенным мужем в придачу. И все, что я могу сделать, – это подарить ему свой календарь, на котором моя внешность вызывает интерес, а не сострадание.

Курцер спросил:

– Вы продолжаете выступать или уже не рискуете?

Роберт категорично замотал головой и ответил вместо меня:

– Нет. Мы уже не выступаем. Это опасно.

– Ну, это кто как себя чувствует. Например, у нас Наташа Королева так на Новый год отплясывала, а потом, через несколько дней, спокойно родила.

На другой же день я втайне от Роберта приняла предложение выступить на Дне сельского хозяйства в ближнем Подмосковье.

Модельер специально сшила для меня «пугачевского» стиля платье-разлетайку. Балету сшили яркие юбки – одну с огромными алыми губами впереди, другую – с блестящим алым сердцем на самом видном месте. Таким образом, получалось, что мы все трое смотримся практически одинаково. Я беременная и девочки с эротическими конструкциями на бедрах.

Для отвода глаз сверху я еще повесила на шею длинную гирлянду – а-ля «скоро Новый год».

Но Иван обещал родиться крупным ребенком, и мой живот невозможно было скрыть даже космическим скафандром.

Уже полунетрезвые работники сельского хозяйства вмиг протрезвели, увидев меня на сцене в столь эпатажном виде.

Повисла минутная пауза… И дальше все выступление мы работали под дружные овации и крики: «Молодец!»

Ты приехал весь крутой, познакомился со мной,

Под окошечком ходил и сирень мне приносил.

Сирень, сирень рвали все кому не лень —

Забеременела я, сладка ягодка твоя…

пели мы шуточную песню «Сирень», и зал плясал вместе с нами.

Огромный заряд бодрости, хорошего настроения и положительных эмоций для ребенка. Молодец Курцер!

В конце выступления на сцену вынесли огромную корзину, доверху наполненную капустой, морковкой, редькой, свеклой и яблоками.

Слава богу, концерт был дневной, поэтому я лихо смоталась туда и обратно, никому ничего не сказав, чтобы не навлечь на себя гнев заботливого мужа.

Про корзину овощей пришлось соврать, что ее вручили на съемках передачи «Сельский час». (Сниматься Роберт разрешал.) То, что передачи не существует уже несколько лет, никого не волновало. Главное – происхождение подарка выяснено, и Роберт спокойно захрустел морковкой.

Вообще разумней всегда оставлять подарки сомнительного происхождения где-нибудь на нейтральной территории, но артисты всегда все тащат домой. Так же как менты обычно все складывают в рабочий сейф. Эдакие мышки-норушки.