Поломанная ключица вздыбилась, асимметрично выделяясь по отношению к другой.

Странно, что та бомжиха возле дверей пропустила меня без очереди. Мое лицо не сильно отличалось от ее – просто я была одета поприличнее.

– Так вы назовете ваше имя-фамилию? – настойчиво допытывалась медсестра.

И тогда я заплакала.

…Врач и медсестра сочувственно выслушали мой рассказ и заверили, что завтра утром непременно отправят телефонограмму в местное отделение милиции. Они просто обязаны это сделать.

Пока ожидали результатов рентгена, я позвонила на мобильный няне.

– Как вы? Боже мой! Я так за вас переживаю! – запричитала женщина.

– Лена! Слушайте внимательно. Сейчас уже я не могу вернуться – он понял, что я собираюсь заявить в милицию. Обратно хода нет. Завтра с утра я поеду в местное отделение и после этого позвоню вам на мобильный, вы соберете Ванечку и передадите мне его возле ворот. Вы поняли?

– Да, да, конечно! Но… можно я тоже поеду с вами – я боюсь, что Роберт после этого меня убьет!

– Конечно! Пока поживете у меня, потом я сниму для вас квартиру. Зарплата будет та же. Не волнуйтесь. Главное – ведите себя спокойно. Чтобы Он не догадался. И не забудьте Ванечкины теплые вещи, хотя бы на первое время. Договорились?

– Я сделаю все так, как вы сказали. Жду вашего звонка. Дай вам бог удачи!

Пожилая женщина-рентгенолог внесла на палочке влажные снимки.

– Вот, – доктор показал пальцем только ему понятную точку, – перелом спинки носа, а вот – в двух местах перелом ключицы. Также перечислим все гематомы и ссадины.

В кабинет без стука вошел Роберт. То, что он был пьян, было видно невооруженным глазом. Не только видно, но и слышно.

– Что там у нее? – невежливо процедил он.

Доктор быстро писал в моей карте и ответил сухо, не поднимая головы:

– Все будет написано в заключении.

– Отдайте мне снимки, – вдруг потребовал муж.

Врач удивленно поднял голову:

– Снимки остаются у нас.

– Я их выкуплю.

– Но это невозможно.

– Возможно, – уверенно, с иезуитской улыбочкой, ответил Роберт.

Меня увели накладывать гипс, и, когда я вернулась, из кабинета уже выходил довольный Роберт со снимками в руках.

– Ну, что, тварь, видишь, с кем связалась? Я их всех куплю и продам. А снимков ты больше не увидишь!

Мы вышли на улицу.

Красивый «Лексус» стоял прямо возле затрапезного входа.

Парочка местных подростков поставили на бампер бутылки пива и уже готовились разложить закуску.

– Садись в машину! Сейчас я с ними разберусь! – Роберт двинулся к «обидчикам».

– Роберт, ключи дай, я обогрев включу! Еще простужусь, – сказала я ровным голосом.

Роберт, не думая, сунул мне ключи и погнался за перепуганными пацанами.

Я быстро села за руль, повернула ключ и… рванула с места.


В десять утра я уже была в милиции.

Самое сложное – управлять машиной одной рукой. Из Москвы до местного УВД – сорок километров. До сих пор удивляюсь, как это у меня получалось.

Мент Блохин суетился, выказывал уважение и старался от всей души:

– Напишите в заявлении, что он не только держал в руках ружье, но еще и выстрелил в вас!

Я уточнила:

– И не попал, что ли?

– Ну, типа…

Составленное ментом Блохиным мое заявление приходили читать менты из других кабинетов.

Собственно, сначала они все для меня были просто добрыми милиционерами и только потом стали ментами. Один из них разоткровенничался:

– Вряд ли вы чего-то добьетесь… Семейные дела вообще редко доходят до суда. Обычно супруги мирятся и забирают заявление. Но даже если не заберете… Ваш супруг состоятельный в финансовом отношении?

Я гордо вскинула голову и запальчиво сказала:

– Я и сама небедная… Проживу как-нибудь!

Мент усмехнулся и ничего не ответил.

Выйдя на улицу, я набрала номер няни.

Мобильный был отключен.

Я набирала снова и снова…

Страшная догадка сковала душу… Не может быть! Нет. Не может быть… Только не это!

Я зашла в продуктовый киоск возле отделения.

– Простите, вы не могли бы со своего телефона набрать один номер? Я заплачу, – не узнавая своего голоса, жалобно попросила я.

Продавщица набрала номер. В доме никто не ответил.

– Извините, а вы случайно не певица? – посмотрела она на меня с интересом.

– Да… Кристина Орбакайте после ссоры с мужем…

Я подъехала к дому, надеясь, что няня с ребенком ждут меня. Как раз было время прогулки.

Но ее телефон по-прежнему был отключен, а зайти на территорию я боялась – через щель в заборе была видна машина Роберта. «Значит, бедная женщина просто не может выйти!» – догадалась я.

Несколько часов я просидела возле ворот, надеясь, что няня сумеет подать мне хоть какой-нибудь знак.

Стемнело, пошел дождь со снегом, и стало понятно, что ребенка гулять сегодня уже не поведут.

Оставалось только возвращаться в Москву…

Счастье, когда есть свой угол.

Правильно говорят – дома стены помогают.

Мама и Лена не стали меня ни о чем расспрашивать…

Да и так все понятно – моя внешность сама за себя говорила.

Мокрая от дождя, с гипсом, заплаканная – лишние вопросы бередили раны и снова вызывали слезы.

Нужно было хоть немного поспать, но это было сделать не так уж просто. В лежачем положении лицо и ключица болели еще сильнее, поэтому приходилось спать сидя, подложив под спину подушки.

После четырех лет битвы за счастливую семейную жизнь я вернулась домой, как комиссованная: ранения, сын в плену и… светлая вера в победу.


Ночью раздался звонок в дверь.

Вдребезги пьяный Роберт за дверью произносил только ему понятную речь. Но кое-что удалось разобрать.

Смысл произнесенного был следующим.

Няня оповестила мужа о наших планах и сбегать с ребенком не собирается. Напротив, выступит свидетельницей, какой Роберт замечательный семьянин. Членовредительство я причинила себе сама, упав с лестницы. А потом ударилась лицом об стену, чтобы довершить картину. Поэтому он умоляет меня вернуться, ибо жизни без меня не представляет.

После сказанного бреда он лег и тихо уснул на половичке возле двери.

Если б в тот момент я знала, каких сил мне будет стоить доказывать в следственных органах свою правоту и степень реальной угрозы, исходящей от бывшего любимого, конечно, я вызвала бы милицию.

Но в тот момент я не сомневалась, что подмосковный участковый Блохин, который, как пишут в рекламе, произошел от слова «участие», защитит меня, и предоставленных фактов вины Роберта предостаточно.

Кроме того, Лялька и мама спали. Разбирательства могли потревожить их, а сон – это святое.

Итак, в четыре часа утра я стояла возле входной двери, прислушиваясь к храпу, разносившемуся на всю лестничную клетку, и думала только об одном – скорее бы Роберт привез мне Ваньку и больше никогда нас не беспокоил.

Голицынское УВД стало сниться мне по ночам.

День начинался ими и заканчивался.

В одну из встреч мент Блохин радостно сообщил мне, что встречался с моим мужем. Поэтому пальбу из ружья в заявлении лучше заменить на словесные угрозы.

– Кстати, у вас есть снимки из травмпункта? – участливо спросил Блохин, заранее зная ответ.

– Муж забрал их.

– Ай-яй-яй-яй-яй! – досадливо качал головой мент. – Без них очень тяжело что-либо доказать. Ведь ваш муж утверждает, что ключица у вас была поломана после падения на лыжах.

– А медицинская карта? Ведь там все записано!

– Снимки нужны. Без них никак.

В восемь утра я уже стояла в кабинете врача московского травмпункта.

Симпатичная доктор с недовольством посмотрела в мою сторону.

– Что у вас?..

– Мне нужно сделать снимки.

– Зачем?..

Я объяснила.

– Езжайте туда, где вам накладывали гипс, там и делайте, – с плохо скрываемой неприязнью пробурчала врач.

– Но я проживаю в этом районе! К тому же мне тяжело вести машину с гипсом на руке…

– А мне какое дело?! – неожиданно заорала докторша. – Не будем делать, и все!

Физическая и моральная боль, бессонные ночи, унижение – все это выплеснулось в одно мгновение.

– По какому праву вы Так со мной разговариваете??!! – в тон ей закричала я.

– Правильно тебе муж рожу разбил, – со злобной улыбкой, сквозь зубы процедила она.

Я задохнулась:

– Вы – врач?!! Вы – чудовище!!! – вскрикнула я и кинула ей в лицо медицинскую карту.

Заведующая спокойно выслушала меня и налила валокордин.

– Не волнуйтесь. Она у нас человек вспыльчивый, но хороший специалист. Не вы первая на нее жалуетесь.

Я залпом выпила лекарство.

– Как вы ее держите здесь?! Она же ненавидит всех! Посмотрите, в очереди сидят старики, дети, которые БОЛЬНЫ! У каждого из них травмы! На костылях, в каталках, кого-то приносят на руках. Сильнейшие боли, ежеминутные страдания! Они нуждаются в поддержке, участии, СОСТРАДАНИИ! Она же – врач! К ней идут за помощью! У меня это в голове не укладывается!

Заведующая ласково погладила меня по гипсу:

– Успокойтесь. С нашей зарплатой здесь мало кто будет работать. Вот и приходится терпеть… Сейчас вам все сделают.

«Сволочная бесплатная медицина, – ругалась я про себя, покидая травмпункт, – чтобы я еще раз обратилась туда…»

Машину занесло снегом, и я включила обогрев стекол. Не буду же я с гипсом махать щеткой, вызывая сострадание у всего третьего транспортного кольца.

В эту минуту правая дверь открылась, и в машину сел… Роберт.

«Хорошо, что рядом травмпункт – если что, далеко ехать не надо. Но как он меня нашел?» – недоумевала я.