Зачем? Потом она убеждала себя, что это часть её хитроумного плана…

Лёшкины губы были влажными, податливыми. Он обнял её за талию и крепче прижал к себе. Яна с удовольствием отдалась страстному, долгому поцелую. Ни одну мало-мальски разумную мысль она не смогла удержать в голове. Всё вертелось, кружилось, как в игрушечном калейдоскопе, когда пересыпаются цветные кристаллики.

Накалившийся за день асфальт «парил», как потухший костёр. Густой пар доставал до щиколоток, а местами поднимался ещё выше и растворялся в воздухе. Алексей выкатил на дорогу свой мотоцикл, завёл, и по мокрому асфальту они, крадучись, не спеша, отправились в обратный путь.

Когда показались дома, Яна наклонилась к Алексею:

– Остановись здесь. Дальше я пешком пойду.

– Хорошо.

Это были их первые слова после… Ну после поцелуя.

– Марина… – Лёшка помолчал, – Александровна…

Яна отвернулась и пошла прочь. Ей необходимо было подумать, привести мысли в порядок. В голове всё перемешалось. Девушка чувствовала страшную усталость. Тело ломило, и очень хотелось спать. Быстрее домой. Она срезала значительную часть пути, пройдя дворами. Везде ей встречались люди. Наверное, потому, что никого не хотелось видеть, Яну это сильно раздражало. В лужах, образовавшихся после ливневого дождя, прямо на дороге резвились утки, отчаянно размахивая растопыренными крыльями и разбрызгивая мутную воду. В отличие от расстроенной Яны, они были счастливы и довольны.


Около дома, как, впрочем, и всегда, возилась соседка.

– Вот это светопреставление, – обратилась она к девушке, пытаясь завести разговор на актуальную тему, – что творится! Правду говорят, конец света скоро. Посмотри на цветы…

Шикарные кремовые пионы были гордостью Нины Антоновны. От ливневого дождя их пушистые шапки намокли и наклонились к самой земле, отчего стали грязно-жёлтого, непримечательного цвета.

Практически бегом, никак не реагируя на слова пожилой женщины, Яна проскочила в свою половину дома.

– А где тебя носило-то? – крикнула старушка.

Ответа не последовало. Нина Антоновна пошла следом, прихватив с летней кухни банку с молоком.

Она громко постучала в незапертую дверь:

– Я тебе тут молоко поставлю. Парное. Семёновна принесла. Покушай потом…

Тишина. Яна накрыла голову подушкой и затаилась. Так она и уснула. Острые лучи заходящего солнца хозяйничали на её расслабленном теле.

Вечерняя игра не состоялась из-за больших луж на стадионе. Алексей Добарин сидел на широких ступеньках крыльца и вспоминал сегодняшний поцелуй с учительницей. Если бы зимой, когда впервые он увидел Марину Александровну, кто-то сказал, что через несколько месяцев Лёшка будет с ней целоваться, он бы долго смеялся. Но вот – случилось.

Юноша раздумывал, что же сделать для неё, такое необыкновенно-приятное, чтобы сегодняшнее событие не стало последним в их отношениях. Взгляд упал на жёлтые цветы – мать-и-мачеху, которые заполонили поляну перед домом.

Яна проснулась очень рано. В голове опять вихрем носились непослушные мысли. Она вышла на улицу. Утром воздух другой, и вкус у него особенный – бодрый, лёгкий, аппетитный. Яна обошла дом. Нога утонула в мягкой земле, засыпалась в узенький шлёпанец: когда же Нина Антоновна успела вскопать огород? Рыхлый участок был весь покрыт белыми снежинками… Девушка ахнула: неужели вчерашний град? Лёгкий ветерок раскрыл секрет: с дерева напротив сорвались и полетели на землю мелкие кружки цветущей черемухи. Так вот откуда этот аромат! Настроение сразу улучшилось. Она вернулась в дом, взяла банку с молоком и отпила почти половину. Как вкусно!

«Нужно сегодня цветы перед домом досадить», – размышляла Яна, возвращаясь на улицу. Она разглядывала свою вотчину. Палисадник от дороги был огорожен сеткой-рабицей. Девушка подняла голову – в узкие ромбики были просунуты цветки мать-и-мачехи, образовывая слово. Яна прочитала: МАРИНА.


На небольшом клочке земли, который хозяйственная соседка выделила под декоративные растения, уже расцвели ранние маргаритки. Они появились в неожиданных местах. А после вчерашнего дождя цвета их стали насыщенней и ярче. Да и трава на обочинах дорог – зеленее и выше.

Высаживая низенькую рассаду астры, девушка поглядывала на дорогу. То ли боялась, что Алексей явится среди бела дня, то ли, наоборот, ждала его прихода. Время давно уже перевалило за полдень. Солнце спряталось за домом. Где-то совсем близко надрывно куковала кукушка, настойчиво предлагая свои услуги по угадыванию возраста.

Яна устала, вспотела, даже творческая возня с цветами её не успокаивала. Мысли возвращались к вымокшему под дождём Лёшке, вчерашнему поцелую…

«Не очень и хотелось», – кипятилась Яна, принимая душ в крошечной ванной. За стеной, как ни странно, тихо, и на улице Нину Антоновну не было видно, что ещё удивительней.

Уже смеркалось, когда в дверь громко постучали. Девушка вскочила и бегом бросилась открывать. Потом одёрнула себя, выждала несколько минут и степенно распахнула деревянную дверь. В тени небольшого, крытого старым шифером крылечка стоял Лёшка.

– Здравствуйте, – улыбнулся он.

«Ничего и не здравствуйте! Я вообще с тобой не разговариваю», – хотела сказать Яна, но увидела за Лёшкиной спиной… Тоню, Машу, Егора, Рому, Диму… – в общем, практически весь 11-й класс.

Тонька повисла на плече у Алексея и затараторила:

– Мы приглашаем вас на праздник, Марина Александровна. Моей бабуле сегодня исполнилось 80 лет. Там такая гулянка. Пойдёмте, повеселимся!

– Нет, нет, – запротестовала учительница, – я никого не знаю. Это неприлично. День рождения – праздник для родственников и друзей, а я никто…

– Юбилей давно уже «перетёк» в деревенские посиделки с песнями и плясками. Идёмте, вам понравится.

– Ага, – это Ромка поддакнул.

– Ну, пошли уже, – забасил Егор.

Лёшка стоял прямо перед Яной, и никто не видел его лица: он состроил девушке шутливую гримасу и прошептал для неё одной: «Пожалуйста».

Добротный дом из красного кирпича стоял на пригорке. До ближайших соседей было не меньше ста метров. Дом был огорожен забором из высокого штакетника, который сверху был вырезан плавной волной. По периметру росли невысокие ёлочки. Признаки праздника были слышны издалека. Играла музыка, шумели, смеялись люди. Калитка была распахнута настежь. Столы, стулья стояли прямо на улице.

– Всё же неудобно как-то, – засомневалась Яна.

Тоня не дала ей опомниться и позвала:

– Мам, это Марина Александровна.

К ним обернулась полная женщина в прямой юбке и цветастой кофте.

– Здравствуйте-здравствуйте, – громко, стараясь перекричать музыку, ответила она, – проходите, не стесняйтесь. Мы сегодня веселимся… – Она раскраснелась от жары и спиртного. – Пойдёмте к виновнице торжества.

Яна плохо соображала. Её куда-то водили, с кем-то знакомили. Людей было очень много. Кто-то сидел за столом, кто-то на лавочках позади забора. Девушка увидела здесь Нину Антоновну. «Хоть одно знакомое лицо», – обрадовалась москвичка.

На улице совсем стемнело, и хозяева включили уличные фонари. Они стояли вдоль центрального забора и освещали всю территорию. Яна не запомнила ни одного имени. Всех здесь она видела впервые, но, как ни странно, все её знали, разговаривали с ней как со старой знакомой, задавали очень даже нескромные, по мнению девушки, вопросы. Алексей постоянно «держал» Яну в поле зрения.

Выждав приличное время, он нарочито громко сказал, обращаясь к одноклассникам:

– Всё. Англичанку пора спасать.

И уверенно двинулся прямо к Яне через открытую поляну. Там танцевали какие-то пары под медленную музыку.

– Марина Александровна, разрешите пригласить вас на танец, – произнёс он и, не дожидаясь ответа, потащил её подальше от толпы любопытных тёток.

– С ума сошёл? – зашептала Яна, когда они оказались в толпе танцующих.

– А я думал, что выручаю тебя.

– А разговоры пойдут?

– Да никому и в голову не придёт после такой откровенной демонстрации… Вот если бы где-нибудь в уединённом месте, как вчера, да одни – тогда другое дело.

Яна чувствовала его тёплые руки у себя на бёдрах и волновалась как подросток. Это же обычный танец, даже не очень откровенный…

– Как я позволила уговорить себя? – тихо зашептала она опять на ухо Алексею.

– У тебя не было выбора. Ты же хотела меня видеть снова?

Лёшка попытался заглянуть Яне в глаза. После вчерашнего поцелуя он стал намного увереннее и как будто старше. Ему казалось, со свойственным молодёжи максимализмом, что он может одной левой покорить не только сердце любимой девушки, но и весь мир. Жизнь – классная штука, а Алексей Добарин – самый счастливый человек на земле!

– Это была моя идея! Здорово я придумал? Предложил в нашу компанию, которая шла к Тоньке, позвать и тебя. Ребята были в восторге.

– Всё шутишь? – обиделась Яна.

Лёшка стал серьёзным:

– Марин, я не мог просто так заявиться. Уже через час про нас такого бы насочиняли. Это же деревня!

Он немного помолчал и добавил:

– А мне так хотелось тебя видеть.

Никому не было дела до танцующей в числе прочих парочки, кроме… Тоньки. Она подошла к музыкальному центру и выключила музыку. Подвыпившие деревенские молодки восприняли отсутствие музыки по-своему.

– И-и-и-и, – громко крикнула одна, – частушки!

Люди расступились, освободив центральную часть танцевальной площадки. Растянулась и сложилась, издав неприятный звук гармошка. Затем пожилой гармонист развёл и соединил меха, пробежал по клавишам, оценивая их послушание, и скрюченными старческими пальцами стал выводить знакомую всем мелодию. Накинув на плечи вместо цветастых платков шёлковые шали, женщины закружили по кругу:

Юбилейные годочки

Поменяю на рубли.

Если каждый так поступит,

Завтра купит «Жигули»!

Мелькали широкие юбки и прямые однотонные платья. Сменяли друг друга городские гости и деревенские женщины, и никто из них не готов был уступить. Всё громче и чётче звучали слова частушек: