Джулия Джонсон - В другой раз повезет!

Я резко сел и запустил в птиц Нининой пулей. К несчастью, пуля без револьвера впечатления не произвела. Я долго кидал камни, чтобы их прогнать. Да, стервятники лишь исполняют отведенную им природой роль, однако могу же я иметь свое мнение на этот счет.

Я сидел, прислонившись спиной к Пельменю, пока он не остыл окончательно. Стемнело, и грифы улетели на ночлег. Тогда я поднялся, повесил уздечку на шею, взял одеяло и седло и побрел по полю. Несколько раз спотыкался и проваливался в ямы, однако добрался до изгороди целым. Я не стал пролезать между проволокой, а пошел вдоль, пока не увидел калитку. Порция ее не заперла. Еще недавно она въезжала сюда на спине Пельменя… Я вышел, прикрыл ворота и щелкнул задвижкой.

Когда я добрался до ранчо с седлом и упряжкой, Арчер уже увез Эмили с Порцией в Рино. Нина сдержала слово и больше не вернулась; прямо с сусликова поля отправилась на аэродром, а оттуда в неизвестном направлении – подальше от ранчо и наших нападок. Она позвонила Сэму с аэродрома, сказала, что вернет одежду по почте, а также попросила выслать книги на адрес ее родителей в Сент-Луисе. Не знаю, выслал Сэм или нет, я сам покинул «Скачок в будущее» уже на следующий день. Вот, собственно, и вся история…

Хотя нет. Не совсем… Еще немного осталось.

Вернулся я в кромешной темноте. Ужин давно подали, посуду помыли, кухню прибрали. Обошлись без меня. Я прямиком отправился в барак и, не раздеваясь, рухнул на кровать. В спину уперлось что-то твердое – под покрывалом я нащупал Нинин револьвер.

Проверил, пуст ли барабан.

Потом уснул.

Наутро дочиста выгреб солому из стойла Пельменя и постелил свежую. Вымылся и пошел в дом накрывать завтрак. Маргарет не спрашивала, где я пропадал накануне. Никто не спрашивал, да и я ничего не говорил.

Перемыв посуду после еды, я уселся на приступку под кухонным окном и смотрел на грифов, которые кружили над сусликовым полем. Вышла Маргарет, присела рядом, обхватив за плечи.

– Знаю, ты очень его любил! – сказала она. – Пельмень был хорошим малым…

Я боялся расплакаться, поэтому долго молчал. Потом спросил:

– Можно взять микроавтобус?

– Зачем?

– Поеду в город за сапогами.

– Наконец-то! – воскликнула Маргарет и поднялась.

Вернулась она с ключами от «Шевроле» и ослиной башкой.

– Забери заодно это чудище! В тоску вгоняет. Уставится своими глазищами…

– А что с ним делать?

– Сам решай, – сказала Маргарет. – Я тебе полностью доверяю.

Она торжественно возложила руку мне на макушку в знак благословения и отправилась в дом ощипывать куриц к обеду.

Я сунул ключи в карман и сидел, обняв нещадно потрепанную и брошенную на произвол судьбы ослиную морду. Куда ж ее девать? Если отвезти обратно в университет, спросят – откуда взял. Оставлять на пороге – как-то нехорошо. К тому же ее наверняка сразу выкинут, взглянув на плачевное состояние. Грустно…

И я решил положить конец и своим, и ослиным страданиям. Отнес башку на задний двор и кинул в железную бочку, где жгли мусор. Выудил из кармана дядино письмо, несколько раз перечитал и скрутил в длинную трубку – получился факел для погребального костра. Я смотрел на горящую маску и думал: «Что-то есть в обряде сожжения. Наглядно видно, как дух умершего покидает землю и уходит на небо». Ритуальный костер слегка облегчил прощание с Пельменем и, как ни странно, с родителями тоже.

Когда огонь окончательно затух, я поехал в Рино. Плана действий у меня не было. Просто хотел переговорить с Эмили до того, как она меня бросит. Выяснить – Нина мне врала насчет Арчера или это я себя обманываю?

Мне посчастливилось наткнуться на «Пирс Эрроу» у одного из игральных домов у железнодорожного вокзала. В казино наверняка был Арчер – ведь Эмили ненавидела азартные игры, однако я все равно припарковался рядом с их машиной, сел на скамейку неподалеку и стал ждать.

Несмотря на ранний час – еще не было и полудня, – заведение ломилось от посетителей. Высокие стеклянные двери были распахнуты настежь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Наружу вырывался шум и сигаретный дым. Гвалт стоял невообразимый: крики торжества и разочарования, пиликанье игровых автоматов, треск рулетки и стук шарика по ячейкам. Я ждал не зря – из банка напротив вышла Эмили и направилась к автомобилю. В персиковом костюме, которого я раньше никогда не видел, и туфлях на высоком каблуке. Дамская сумочка дополняла наряд – «воскресно-выгребной», как говорили мы с Сэмом в таких случаях.

Я встал и окликнул:

– Здоро́во, Эм!

Заметил конверт с надписью «Варду» у нее в руке. Буквы были печатные и большие – я разглядел даже от скамейки. В тот момент мне стало ясно как день – все кончено.

Она рылась в сумочке в поисках ключей. Услышав мой голос, резко повернула голову:

– Ой, Вард… Какая неожиданность…

Она больше обрадовалась бы скорпиону на подушке. Стояла, звеня ключами и оглядываясь на машину, словно планировала сбежать.

– Что это у тебя? – спросил я, указывая на конверт.

Я еще не был готов сдаться.

– Это? – Она немного помялась, затем протянула конверт. – Собиралась завезти на ранчо по дороге. Но можно отдать и сейчас.

– По дороге куда? – спросил я, не притрагиваясь к письму.

Она сделала глубокий вдох и выпалила на выдохе:

– Обратно в Сан-Франциско!

Все было понятно, но я не удержался:

– Если ты покинешь Неваду сейчас, на развод придется подавать заново.

– Послушай, Вард…

Я ее перебил. Решил, что будет менее больно, если я сам это скажу:

– Дай догадаюсь, Эмили! Ты вернулась к Арчеру?

Ее молчание было исчерпывающим ответом.

– Я недостаточно хорош для тебя, да? – спросил я.

Голос предательски сорвался, я пожалел, что не могу провалиться сквозь землю, до того мне стало стыдно.

– Я этого не говорила! – сказала Эмили.

– И так понятно…

Повисла пауза, затем Эмили произнесла:

– Мы ведь оба играли, правда? Как в кино…

– Я не играл, Эмили.

– Еще как играл, Вард! Ты ведь понимал, что у нас нет будущего. Что было бы через десять лет? Порция была бы, как ты сейчас, ты – как я, а я – старуха старухой.

– Ерунда! Я любил бы тебя по-прежнему!

– Ты и правда в это веришь? Я-то думала, ты умнее, чем кажешься…

Мы скрестили гневные взгляды и молча испепеляли друг друга. Наверное, до сих пор стояли бы, если бы между нами не пробежал запоздавший игрок. Эмили очнулась, вспомнила про письмо и резко протянула конверт. Я поднял руки и отступил на шаг, чтобы его не касаться. Эмили сделала точный змеиный выпад и засунула письмо в мой задний карман. Потом кинулась к «Пирс Эрроу», села за руль и, глядя на меня сквозь лобовое стекло, вставила ключ в зажигание и завела мотор. Конверт выпал из кармана, я его подобрал. Он был довольно пухлый. По прямоугольной выпуклости я понял, что внутри деньги.

– Эмили! – окликнул я. – Неужели я заслужил?..

– Конечно, заслужил, – ответила она, переключая передачи. – Это чаевые. За хорошую работу.

Потом нажала на газ и дала задний ход, даже не посмотрев в зеркало. Чуть не врезавшись в такси, вырулила на дорогу и скрылась из виду.

Я рухнул на скамейку и открыл письмо. Пачка стодолларовых купюр, несколько двадцаток. Для Эмили, вероятно, как пятицентовая монетка, которую я вручил долговязому парнишке на аэродроме несколько недель назад. На дне я нашел мамино кольцо. Деньги сунул в карман, чтобы не мешались, и вытряс колечко на ладонь. Странно… Мамино было из розового золота, а это – желтое. Тоже с мелкими зазубринками и царапинами после долгих лет носки, но без памятной надписи внутри.

Это не кольцо мисс Пэм! Разумеется, я был в ярости: Эмили так торопилась убраться подальше от меня и от Рино, что перепутала и подсунула мне свадебный подарок Арчера!

Вернувшись на ранчо, я пошел к Максу и сообщил, что мои родители внезапно заболели неизлечимой болезнью, поэтому я должен немедленно ехать в родной Теннесси. Звучало вполне правдоподобно – в те времена вакцинация была не особо развита, и люди часто гибли целыми семьями от какой-нибудь напасти. Я даже не сильно наврал. Я сравнительно недавно узнал, что родители мертвы и их состояние лечению действительно не подлежало.

Маргарет дала мне в дорогу сэндвич, чтобы я перекусил в поезде. Мой любимый – с сыром и салями. Я попытался выразить благодарность, однако вид у меня, вероятно, был убитый, потому что, вручив мне сверток из восковой бумаги, Маргарет в последний раз взяла меня за подбородок и сказала:

– Ох, Вард! Милый, милый мальчик! Мне ужасно жаль! Удачи тебе, дорогой!

С этими словами она поцеловала меня в лоб и отпустила собираться.

Сэм отвез меня в Рино. Он направлялся в конюшни Тэда Бейкера взять лошадь напрокат, пока они не купят новую взамен Пельменя. Со стариной Пельменем никто не сравнится, однако жалкое подобие они приобрели легко и довольно дешево.

На вокзале Сэм вышел из «Шевроле», чтобы обняться на прощанье.

– Буду скучать, дружище! – сказал он. – Без тебя не дело…

– Макс и Маргарет и мне быстро найдут замену…

– Замену тебе? Ни в коем разе!

Это была наша последняя встреча. Я часто думаю – если бы я не встретил Сэма, выучился бы я в университете и вообще справился бы с жизненными трудностями? Маргарет как-то призналась, что они с Максом наняли Сэма вовсе не за эффектную внешность – им понравился один его ответ. Когда его спросили, что он умеет делать, Сэм сказал:

– Починю, ежели сломалось.

Никогда не слышал более точного описания своей профессии! Мама всегда мечтала, чтобы я стал врачом, однако в конце концов я решился пойти в медицинский именно потому, что хотел походить на Сэма Виттори.

А годы на ранчо я по праву считаю своим первым образованием. Если бы не полученный там опыт, вряд ли я справился бы с дальнейшим…