Что-что? Как я попал в Новый Орлеан – в один город с дядей, если поклялся носа там не показывать? Я вам скажу. После погребальной конторы, ужасов войны и работы в «Скорой помощи» во время ординатуры я слегка смягчился. Много повидал неожиданных кончин и горьких слез раскаяния людей, что не успели помириться и простить при жизни. Как Макс говорил про модные костюмы, пробитые пулями в гангстерских фильмах, – «невольно задумаешься».

Когда мне пришло предложение из Нового Орлеана, я не слышал о Дэниэле уже больше пяти лет. Специально я его не разыскивал, однако подумал: если случайно встретимся, так тому и быть. Потом взял за обыкновение просматривать телефонную книгу на странице с буквой «Х». Потом обзванивать всех Дэниэлей Хорнов, не жалея мелочи. Проверял больничную документацию – вдруг он к нам забредет с аппендицитом, пневмонией или ножевым ранением. Безрезультатно. Словно и не было никогда Дэниэля Хорна.

Снедаемый виной, я решил серьезно взяться за дело, снова обратился к чаевым Эмили и нанял детектива. Он справился за неделю. Разузнал, что Дэниэль Хорн умер в 1941 году. Его тело долго пролежало в морге – никем не опознанное, потом было похоронено за государственный счет, где – неизвестно. Вслед за мужем сестры Дэниэль покончил с собой. Разумеется, я был расстроен. Бедный дядя. И я хорош – коню воздал больше почестей, чем кровному родственнику.

Глава двадцать шестая

Проезжали сегодня мимо дома? Я рад! Даже сфотографировали? Очень мило с вашей стороны! Это для книги? Нет? Хотите показать родным… Еще лучше. Будьте добры, подарите и мне снимок, когда проявите! Я ведь сам уже не выберусь, хоть на фотографию посмотрю!

Да, дом большой – мои родители мечтали наполнить его детворой, а в результате родился только я. Мама, вероятно, утешалась мыслью о многочисленных внуках, которыми я ее обеспечу. Представляла, как они съезжают по перилам, а она ругается. Если бы я знал, что вы и правда доедете, я дал бы вам ключ от царства, чтобы вы осмотрелись хорошенько. Там все по-прежнему, только мебель в чехлах от пыли. Стулья в простынях, словно призраки нерожденных внуков мисс Пэм. Боюсь, я ее разочаровал, оставшись единственным потомком, хотя повод гордиться тоже есть – она всегда мечтала о сыне-докторе.

Нет, женат я не был. Это кольцо Говарда-старшего. Я нашел его в старом носке, когда переезжал обратно в родительский дом. Что? Почему не женился? Не знаю… Слишком много повидал. Не повезло оказаться в нужном месте в нужное время и встретить ту единственную. Пропадал на работе. Упустил момент. Привык спать «звездочкой» посредине кровати. Миллион причин – выбирайте любую. Сколько-то-юродная сестра Ханна всегда смеялась. Говорила: просто мама внушила, что тебя никто не достоин ни в Мемфисе, ни в целом мире.

Очень надеюсь, что Ханна ошибалась, хотя похоже на правду, если честно. Я всегда возражал, не вдаваясь при этом в подробности, что был дважды, даже почти трижды влюблен и всякий раз мне разбивали сердце.

– Да ладно тебе, – говорила Ханна. – Ты – врач, здоровый мужчина – и волосы, и зубы при тебе. Хоть завтра женился бы, если бы захотел. Просто ты прячешься за белоснежным халатом и не желаешь признаваться, что ты обычный человек и тоже бродишь по дому в трусах и обожаешь мороженое. Тебе подавай романтику – Ромео и Джульетта, не меньше. Жизнь «после» тебя не интересует. И трюк с обручальным кольцом я давно раскусила. Ты носишь его не в память об отце! Ты женщин отваживаешь – как вампиров чесночным ожерельем.

Я отнекивался, однако доля правды в ее словах все же была. Глядя на кольцо, я понимал: никогда мне не найти любви, которая была у родителей. Правильно Маргарет сказала про стандарты. Впрочем, я не был одинок. Большую часть жизни, по крайней мере. Долгое время Ханна была мне полноценной «офисной женой», коллеги заменяли семью. Пациенты не переводились, было кого очаровывать знаменитой обходительностью. Мне дарили в знак благодарности бесконечные пироги и десерты собственного изготовления, а также вязаные подставки для туалетной бумаги. Я нанял уборщицу – она готовила, наводила чистоту и не жаловалась, что я поздно прихожу. В общем, я жил счастливо. А вот Ханна успела трижды побывать замужем и трижды развестись. Ее не назовешь образцом семейного благополучия. Когда Ханна переехала к сестре в Калифорнию, я ужасно скучал. В какой-то момент нашлась сестра Джуди. Нет, она не стала актрисой, она преподавала историю в старших классах католической школы в Лос-Анджелесе. Мы с Ханной болтали по телефону каждое воскресенье. Много лет…

Да-да! Три мужа! Как у Нины. А наша подруга-зажигалка, кстати, сдержала слово и больше замуж не выходила. Как она сказала на прощанье? «Выхожу из игры. Надоело проигрывать». Я навсегда запомнил. Если вы не очень торопитесь, я расскажу, что случилось с Ниной.

Видите ли, узнав о кончине своего непутевого дяди, я стал возвращаться мыслями к ковбойскому прошлому – второй семье, которую я бездумно предал, положив глаз на Эмили. До меня многие годы не доходило, что Макс и Маргарет, возможно, остались в счастливом неведении по поводу моего предательства. А если так – то почему бы им не позвонить?

С тех пор как я покинул Рино, тогда прошло около десяти лет, я прошел войну и закончил университет. Сначала я позвонил на ранчо – телефон был отключен. Написал письмо – оно вернулось с пометкой «получатель не проживает по указанному адресу». Наконец мне пришла светлая мысль – справиться о Максе и Маргарет в магазине «Паркерс вестерн стайл». У них одевались все постояльцы Рино без исключения, кому как не им быть в курсе последних новостей?

Подошел молодой человек:

– «Скачок в будущее»? Да, конечно, знаю! Там Терри Финли разводит скот.

– Вы что-то путаете, – сказал я. – «Скачок в будущее» – это ранчо для дам, подающих на развод. Раньше…

– Да, кажется, я слышал… – сказал парень. – Я тогда был маленьким. Терри купил ранчо после войны, когда предыдущий владелец умер.

– Макс? – воскликнул я. – Максвелл Грегори умер?

Зря я вообще позвонил! Сколько, интересно, лет было Максу? Пятьдесят? Шестьдесят?..

– Да, кажется, Грегори. Умер от сердечного приступа. Прямо в зале суда, где был свидетелем на бракоразводном процессе. Упал замертво. Газеты писали о нем незадолго до войны. Странно, что вы не слышали.

– Я давно не был в Рино. А как же Маргарет?

– Кто такая Маргарет?

– Его жена. Точнее, вдова… – сказал я.

Хотя официально женаты они не были.

– Подождите минутку, – сказал парень.

Что-то стукнуло – он, наверное, положил трубку на прилавок. Удаляющиеся шаги, голоса, снова шаги.

– Босс говорит, она переехала в Чикаго, – сообщил парень.

Я опять обратился к детективу. И тут обнаружил, что не знаю фамилии Маргарет. Я велел разыскивать Маргарет Грегори – вдруг они все же поженились или хотя бы сделали вид… Он нашел какое-то количество Маргарет Грегори, однако ни одна из них не была той самой.

Зато детектив отыскал Сэма Виттори. Как выяснилось, Сэм вновь перебрался в Южную Калифорнию. Правда, не танцевать в мюзиклах, а работать на заводе по производству самолетов в Эль-Сегундо. Я набрал нужный номер и долго ждал – гудков десять, не меньше. Я уже был готов сдаться, когда трубку взял запыхавшийся Сэм. Он возвращался с велосипедной прогулки и услышал телефонный звонок, когда подходил к дому.

– Насилу успел – такое дело! Жуть как расстроился бы, если бы пропустил! Как жизнь, дружище? Выкладывай!

Милый добрый Сэм…

– Ты катался на велосипеде? – переспросил я, а потом добавил: – А с Хью ты общаешься?

Словно это самый логичный вопрос после упоминания велосипеда…

Последовало долгое напряженное молчание. Наконец Сэм спросил:

– С каким Хью?

Я понял, что ляпнул лишнего, и стал выпутываться:

– Мужем Нины О’Малли. Хью О’Малли.

– Это Нина была О’Малли. Она ж фамилию не меняла. Сама по себе гуляла.

– Да, – сказал я. – И правильно делала.

– Это она меня на работу пристроила! – радостно перевел тему Сэм. – Поговорила с кем полагается. Наплела что-то – мол, я все чиню, ежели поломается. И я прямо из окопов сюда – в армейскую, значит, авиацию, делать двигатели для самолетов. Нина – молодец! Земля ей пухом.

– Земля ей пухом? – переспросил я.

– Черт, – сказал Сэм. – Ты не знал…

Нина погибла во время войны. Она обучала летному делу добровольцев.

– Решили, что женщина-летчик только на инструктора годится, – объяснил Сэм. – Полетела она с одним голодранцем из Бойза… Он выжил, а она – нет. Это он во всем виноват, точно! Нина-то была летчик что надо!

– Да, – согласился я. – Точно.

После этого разговор затух. Я оставил Сэму номер, обменялись адресами. Потом созванивались, отправляли друг другу открытки на Рождество и дни рождения. Я обещал непременно наведаться на его землю обетованную – где у людей лимоны под окнами растут. Когда и Ханна туда переехала, тем более следовало навестить. Однако я всегда был слишком занят, не успел… Сэм умер первый. Потом Ханна.

Нет, я не спросил Сэма, выслала ли Нина его одежду. И не спросил о судьбе Маргарет. Какой смысл? И так понятно – Сэм всегда говорил о ней в прошедшем времени. Я не желал слышать о ее смерти.

Нет, я не просил детектива разыскать Эмили. Зачем? Я и без него знал, где она. И ее полное имя. И где находится дом, в котором она выросла и обзавелась собственной семьей. Родовое поместье, так сказать. Один раз я ей даже позвонил.

Это было месяцев через шесть после моего возвращения с войны. Я поверить не мог, что остался цел и невредим. Не работай я медиком за линией фронта, вряд ли мне это удалось бы. Я тогда еще страдал по французской Эмили и ждал ответа с кафедры медицины. Признаюсь, в тот вечер я пропустил пару стаканчиков. Вспомнил Эмили Соммер, расчувствовался. Подумал про Порцию, которая ловко перехитрила нас с Ниной много лет назад. Она, наверное, уже выросла и уехала из отчего дома. Взял и позвонил в справочную Сан-Франциско. Они нашли Арчера Соммера, и я решил: чем черт не шутит? – и попросил соединить.