Лиса и Лина ехали впереди на велосипедах малинового цвета, иногда позвякивая, возвращались, чтобы объехать по кругу папу с Лерой и снова ринуться вперёд. У каждого перекрёстка они послушно останавливались, смотрели за угол, толкали велосипеды руками, и лишь пройдя опасный участок, снова продолжали движение.

  Время от времени Игорь останавливался, разговаривал с соседями: с пожилой женщиной, называющей Игоря Игорёчком. Сверстницей Игоря, беззаботно болтающей о погоде, просто чудо какое-то, тёплой. С её мужем, выкатившимся из калитки как большой арбуз, с громкими приветствиями и приглашением на шашлык. С их сыном-подростком Макаром, бросающим заинтересованные взгляды на Леру, и соседкой, подарившей большой букет разноцветных астр.

  – Неудобно как-то, – пробормотала Лера, отходя от соседки, в сотый раз поблагодарив её, хозяйку не абы кого, а живого енота, всё время беседы сосредоточенно полоскавшего в тазу носовой платок.

  – Перестань, – засмеялся Игорь, на секунду приобняв девушку, она застыла, судорожно сглотнула, а руки уже отпустили, оставляя тело в обидном одиночестве.

  – Их ведь продать можно?

  – Никто здесь ничего не продаёт, – Игорь подмигнул. – Делятся, угощают, дарят. Все свои, родные, можно сказать. Та девушка, мать Макара, раньше жила на восьмой линии, а муж её здесь. Мы всё лето вместе проводили, костры жгли, на карьер мотались купаться, рыбачили. Соседка знает меня с пелёнок, а Маргарита, старушка, которая расспрашивала тебя, работала с моим дедом. Он её научным руководителем был.

  – Ого!

 – Это, знаешь, вроде большой коммунальной квартиры. Соседи по даче – почти родные люди. Раньше так было, здесь пока сохранилось.

  – Понятно, – девушка улыбнулась.

  Что-то подобное она видела в Иркутской области, в небольшом посёлке, где они останавливались, когда ехали на Байкал, и где какое-то время был «штаб», а вот в родном городе не встречала. Если там букет Лере соседи и подарят, то не просто так, от чистого сердца, а потому что она – Суздалева, дочь своего отца.

  Весь вечер Лиса и Лина не отходили от папы, болтали без умолку, попросили посмотреть с ними мультик на ночь и требовали завтра устроить пикник. Игорь согласился и на то, и на другое. Лидия Максимовна суетилась по хозяйству, Лера порывалась помочь, но была безапелляционно перебита, мол, сами с усами, без молодых, криворуких обойдутся. Игорь шикнул на мать, но на ту не очень-то подействовало.

  На самом деле нельзя сказать, что мама Игоря отнеслась к Лере негативно, особенно учитывая обстоятельства. Игорь – женатый мужчина, а Лера нагло припёрлась в его дом, пусть и по его приглашению. Думать-то она должна своей головой, а не Игоревой. Ничего плохого Лидия Максимовна Лере не сказала, сильно не хмурилась, не фырчала, пренебрежение не выказывала, наоборот, сама хлопотала, накрывала на стол, потом мыла посуду, давая гостье отдохнуть. Просто Лера чувствовала себя не в своей тарелке, ей было неловко и стыдно.

  Ещё и Игорь хранил дистанцию. Он не обнимал Леру, не брал за руку, держался подчёркнуто на расстоянии. Вроде шёл рядом, но не близко. Если прикасался, то будто случайно, об объятиях и речи не было. Словно Лера – абсолютно посторонний человек, даже не «друг», а так… неинтересная коллега, репейник на штанине. Разговаривал вежливо и отстранённо. И от всего происходящего настроение падало ниже и ниже, девушка ощущала себя лисой, забравшейся в курятник. Воришкой.

  Особенно когда Лиса, с детской непосредственностью, расспрашивала папу о маме, расплакалась в ответ на скупой ответ, что мама уехала, но обязательно скоро вернётся и привезёт много-много подарков. Успокоилась только, когда Игорь пообещал, что скоро они свяжутся с мамой по интернету и поговорят. Странно, Лина совсем не интересовалась мамой, в отличие от сестры.

  Перед сном Лера быстро приняла душ в доме – на первом этаже была небольшая, комфортная ванная комната и удобства. Так же быстро переоделась в скромную ночную сорочку, ситцевую, до середины бедра. Папа мог бы гордиться своей девочкой. И уселась на кровати, борясь с желанием тихонечко собраться и уехать. Она выглянула в окно, выходящее на проезжую часть, лужайку перед домом, беседку и гамак, БМВ, наискось стоящий во дворе.

  Был виден и угол двора с уличным душем. Оттуда вышел Игорь в одних тренировочных штанах, несколько раз взмахнув руками, разгоняя кровь. На запястье мелькнули стильные дизайнерские браслеты из медицинской стали и натуральной кожи. Он обошёл двор по кругу, посмотрел на окно Леры, та едва успела отпрянуть от окна. Когда же снова выглянула в окно, во дворе стало пусто. Она прислушалась к дому – тишина, даже телевизора не слышно. Посмотрела в телефон, попыталась полистать ленту инстаграма, почитать новости, блог о путешествиях, побродила по интересным пабликам – не за что зацепиться. Все мысли крутились вокруг привлекательного мужчины и его необычной семьи. Больше вокруг мужчины, конечно же. Вот такого, полуголого, каким он ходил по освещаемому одним фонарём двору.

  Съездила за город. В гости. К почти женатому. Весело провела время. Нужно было остаться в городе, с Олегом. Он хороший парень, не женат, ни почти, ни чуть-чуть, ни понарошку, никак не женат. С ним бы она точно не сидела сейчас в гордом одиночестве, обвиняя себя во всех грехах человечества, снедаемая желанием сбежать домой, маясь от собственной ненужности.

  Может, действительно, уехать? Придумать срочные дела. Бабушка из Бразилии приехала, заболела любимая обезьянка, утюг не выключила, мало ли причин… Замок обещала хозяйке поменять, необходимо срочно заняться этим вопросом. Лера быстро надела платье, сунула сорочку в сумку, выглянула на лестницу – всё тихо.

  – Мама, перестань, – услышала она глухой голос Игоря с первого этажа, когда спустилась на один пролёт, стараясь ступать тихо, вдоль стены, не скрипя половицами.

  – Хорошо, ты меня за дуру считаешь, Леру за дуру принимаешь, себя-то ты зачем обманываешь?

  – Где я обманываю? Кого? – Говорили громким шёпотом. Лера замерла, боясь пошевелиться. Нужно или дать понять, что слышит, или уйти, а она застыла истуканом, не дыша, вслушиваясь в каждое слово.

  – Зачем ты привёз девочку сюда? Она тебе в дочери годится!

  – Вряд ли я смог бы зачать ребёнка в двенадцать лет, ма, – глухо засмеялся Игорь.

  – Посмейся тут! Я вижу, какими глазами ты на неё смотришь! И она тоже! Куда это заведёт, по-твоему? Девочкам нужна мать, а не сестра. Тебе жена нужна, женщина, которая будет заботиться о тебе, а не третий ребёнок!

  – У нас с Лерой просто дружеское общение, общие интересы…

  – Какие интересы?

  – Общие.

  – Общие, – передразнила Лидия Максимовна. – Знаю я эти интересы, это ваше дружеское общение. Тебе известно, я в твою личную жизнь не вмешиваюсь, с кем ты проводишь время – не моё дело. Ты взрослый мужчина, у тебя свои интересы, потребности…

  – Мам!

  – Не мамкай мне, тебя тоже, знаешь, не в капусте нашли. Не смей амурные дела тащить в дом! Появится серьёзная женщина – тогда привози.

  – А если Лера – серьёзно?

  – Лера?! Ей двадцать лет! Двадцать! Для чего ей сдался ловелас на четвёртом десятке?! Смотри правде в глаза, Игорь. Никакой двадцатилетней девочке твои проблемы с Алёной и детьми не нужны, а Лере и подавно… Где только нашёл такую красавицу, – в голосе Лидии Максимовны послышалось подобие одобрения.

  – А я у тебя страшила, – снова глухо засмеялся Игорь.

  – Не страшила, но мозги попросить у волшебника из страны Оз не помешало бы.

  Лера услышала шаги по лестнице, перепугалась, рванула обратно в комнату, на ходу снимая платье, надевая ночную сорочку. Сердце колотилось, руки тряслись, ноги подкашивались, когда она щёлкнула выключателем и скользнула под прохладное одеяло. Боже, и правда ведёт себя как дурочка.

  Замерла, силясь выровнять дыхание. Дверь в комнату открылась, свет из маленького коридорчика пролился на стену и часть кровати, освещая изножье и зеркало в деревянной, старинной оправе, похожей на музейный экспонат. Лера закрыла глаза, изображая глубокий сон.

  – Не притворяйся, – сказал незваный гость, сделал шаг в комнату, постоял, потом присел рядом с лежащей, закутанной в одеяло под самый подбородок девушкой.

  – Я сплю, – бодро сообщила Лера.

  – Особенно выразительно ты спала на лестнице, – хмыкнул Игорь. – Перепугала всех мышей в округе грохотом.

  – Что? – она подскочила, уставилась на мужчину. В комнате, освещаемой тонкой полоской света из коридора, не было видно выражение его лица, лишь очертание широких плеч под футболкой, торчащие от влаги волосы. Слегка ощущался аромат парфюма, Лера невольно потянулась к знакомому запаху.

  – Подслушивать нехорошо, – Игорь подался навстречу, открывая объятия. – Ладно, ладно, не смущайся, – проговорил он в макушку Леры. – Сбежать хотела? – улыбаясь, поинтересовался. Точнее, Лера была уверена, что он улыбается.

  – Хотела, – она кивнула.

  – Согласен, глупо получилось. Давай.

  – Что «давай»? – Лера отпрянула. Нет, она не имела ничего против «дать», только как-то это… несвоевременно. Ни место не подходит, ни время, ни обстоятельства, ни настроение.

  Видишь, папа, ты можешь гордиться избирательностью дочери. Она точно умрёт старой девой в возрасте ста пяти лет, в окружении семнадцати кастрированных котов. Место ей не подходит… Всегда что-то не подходит. Один-единственный раз всё сошлось, так мужчина сбежал. Слопал кекс и рванул, как от неизвестного пакета с белым порошком. Как не ощутить себя спорой сибирской язвы?

– Давай, задавай свои вопросы.

  – Мы друзья? – Лера решила пойти ва-банк.

  Она разные чувства испытывала рядом с Игорем: смущение, желание, волнение, обиду, симпатию и даже, как ни горько себе признаваться, влюблённость, но не дружескую привязанность. Дружила она с Ванюткой Емоловым, девятнадцатилетним волонтёром, коллегой, можно сказать. Ванютка – славный парень, добрый, отзывчивый, смешной. Единственный раз она волновалась рядом с Ванюткой, когда он напился перед посадкой в самолёт, и Лера опасалась, что его не пустят на борт. С Артуром – руководителем команды, она дружила. Ему тридцать два года, женат давно и фундаментально, двое детей, планируют третьего. Артур – идейный вдохновитель, надёжный товарищ, соратник, друг. Когда отец забрал её из Москвы, Артур внезапно поддержал решение отца, долго говорил с Лерой по телефону, убеждая, что идеи – идеями, а родной человек дороже. Тем более в случае Леры, отец – единственный родственник, не считая бабушек, дедушек, каких-то тёть и дядь, которых она не знает.