– Я не нарочно, – пролепетала Лера ему в грудь.

  – Не нарочно что?

  – Вареники эти… По телевизору шло кулинарное шоу, как раз с варениками, я ляпнула, что умею… и вот.

  – Всё отлично, Лер. Спасибо! Лет двадцать не ел домашних вареников. И девчонкам понравилось.

  – Лидии Максимовне не понравилось, что я здесь хозяйничала, нехорошо вышло.

  – Переживёт. Ты, кстати, где скалку взяла? – перевёл он тему.

  – В столе, – Лера удивлённо глянула на Игоря.

  – Интересно… никогда не видел.

  – Конечно, тебе домработница готовит.

  – Четыре раза в неделю, только обеды, иногда ужины, завтраки всегда я, и так, по мелочи.

  – Ты умеешь готовить? – поддела Лера, засранка красивая.

  – Меня больше удивляет, что ты умеешь, если честно.

  – Ну… я немногое умею, лишь повседневное. Пироги, блины, голубцы, мясо, гарниры, салаты, холодец... И борщ. Суши или пибимпап не умею, вот борщ – да, могу среди ночи с закрытыми глазами сваять. Его я с пятого класса готовлю почти ежедневно.

  – Ого!

  – До пятого класса бабушка соседская приходила готовить и убираться, а в пятом я «выросла». Так что, весь дом на мне был, – засмеялась Лера. – Сначала я злилась, подружки после школы идут гулять, а я готовить и гладить. Обидно было, жуть! Он же ещё придирался постоянно, то недосолено, то капуста крупно нашинкована, рубашки по несколько раз переглаживала! Потом поняла, что в большинстве случаев папа стойко ел бурду, мной намешанную, только когда совсем ужас-ужас – возмущался, а тогда обидно было. Ревела даже! Лера, говорил он, женщина должна уметь готовить. Вот будут у тебя дети, ты их чем будешь кормить? Сушами из доставки?

  – А ты что?

 – А я в пятом классе детей рожать не собиралась, – зашлась в смехе Лера, встряхнув кудрями. – Позже поняла – когда-нибудь у меня дети будут, и лучше их кормить дома, а не «сушами», а в пятом классе – так себе аргумент.

  – Действительно.

 – Зато к седьмому классу я домашних дел не замечала вовсе. Автоматически делала. Приготовила, убралась – свободна. Иногда приходили друзья папы, тогда он говорил: «сообрази-ка нам что-нибудь», я «соображала». Так и получилось, что вареники или борщ я готовить умею, а изыски – нет.

 – Хорошая моя, – уткнувшись в женскую шею, пробурчал Игорь, скользя по гладкой коже языком, останавливаясь в яремной ямке, замирая, чтобы ощутить удары пульса. Тук-тук-тук. Быстро, быстрее, ещё быстрее. – Ты будешь меня кормить борщами, а я тебя изысками в ресторанах. Отличный план?

  – Отличный, – буркнула Лера, оглаживая его плечи.

  Его вело. От всего. Запаха, вкуса, ощущения шелковистости кожи и мягкости волос. Тонкого стана, прижимающегося к нему, лёгких следов от юркого языка на своей коже, выводящего мелкий, замысловатый рисунок. Прохладной ладони, поглаживающей живот, стремящейся расправиться с пуговицей на джинсах.

  Его сносило. Уносило в небытие. От всего происходящего. От того, как прогибается Лера под его напором, отвечает на ласки, скользит руками, телом, языком. От сладости, свежести, поцелуев. Лёгких, переходящих в тягучие, долгие, отбирающих дыхание. От тихих, приглушённых стонов и откинутой шеи, позволяющей целовать себя бездумно, страстно, утопая в оглушающих эмоциях.

  – Игорь, – услышал он хриплый голос. Лера расставила ноги в простых брючках, прося ласки. Там, даже сквозь слои ткани, было горячо.

  Кровь ударила в голову, дыхание окончательно сбилось. Он хотел, господи, как же он хотел прямо здесь, сейчас, на этом диване, невзирая на обстоятельства и ситуацию, на то, что в нескольких метрах лестница на второй этаж, откуда в любой момент могут появиться девочки. Невзирая на погодные условия и весь мир. Сходил с ума, дурел, слизывая сладкую женскую испарину, утопая в своих и Лериных стонах.

  – Пойдём, – свой голос он не узнал, потянул за руку, она покорно встала и двинулась за ним в ванную комнату.

  – Лер, не могу больше ждать, – прохрипел он, защёлкивая дверь ванной с внутренней стороны. – Не могу, – он повернул женскую спину к своей груди, прижал одной рукой за талию, скользя ладонью по животу, а вторую положил на грудь, пропуская между пальцами сосок. – Как ты учила? Прищипнул, крутанул, да?

  – Да-а-а, – стон был ему ответом.

  – Так? – он быстро расправился с одеждой Леры, откинув в сторону футболку и спортивный бюстгальтер. – Смотри, так? – он видел её расфокусированный взгляд, скользящий по отражению, призывно приоткрытый рот и кончик языка, невероятно соблазнительно мелькающий между губ. – Прищипнул, крутанул.

  – О, боже.

  – Всего лишь я, – буркнул он, дёрнув собачку молнии на брючках, чтобы стянуть ткань по стройным бёдрам.

  Взгляд остановился на белье. Классические белые трусы с широкой резинкой с названием знаменитого бренда, такого же, как на лифчике. Обычный трикотаж, без кружева, произвёл оглушительный эффект. Лера в его ванной комнате, в простых белых трусах, с оголённой грудью, с торчащими от возбуждения сосками и поблёскивающей штангой в одном из них, интуитивно прогнувшаяся в спине, отставившая ноги в стороны – произвела ядерный взрыв в мозгах, душе, сердце и во всём, что находилось ниже пояса. Он чувствовал – руки дрожат от возбуждения, втянул воздух носом, замечая концентрированный запах совместного возбуждения, едва ли уловимый в обычном состоянии и остро ощущаемый, когда чувства оголены.

  – Прогнись, – глухо прошептал он, помогая одной рукой спустить бельё по женским ногам.

  Она была готова, насаживалась на его пальцы и просила о большем. Он не стал тянуть, быстро скинул бельё вместе с брюками и вошёл сразу, до самого упора, с трудом сдерживая громкий стон. Тут же начал двигаться, удерживая руки на прогнутой пояснице, скользя по ягодицам и между. Они кончили быстро, ярко и вместе. В глазах потемнело, Лера пыталась осесть – удержал.

  – Пойдём в кровать? – сказал он чуть позже, после того, как они быстро приняли совместный душ, не удержавшись от продолжения.

  – Девочки же…

  – Пойдём, придумаю что-нибудь утром.

  Чертовски не хотелось отпускать от себя Леру. Пусть он ошибётся тысячу раз, но эту ночь он хотел провести с ней. И речь вовсе не о сексе, телесный голод утолён. Повторения Игорь не исключал, но острое желание удалось сбить. Хотел заснуть с Лерой, проснуться с ней же. Чувствовать её дыхание у себя на плече, откидывать непослушные локоны, лезущие ему в нос и рот. Обнимать тонкое тело и дуреть от удовольствия, когда она по-хозяйски, во сне, закидывает на него ногу, заявляя свои права на безраздельное пользование.

  Под утро он не удержался от ещё одного раза, беря медленно, тягуче и размеренно полусонную, податливую девушку в своей постели. Потом провалился в крепкий сон, проснулся от копошения рядом – пристроилась Лиса, утыкаясь в папину грудь горячим лбом, чуть позже пришлёпала полусонная Лина, плюхнулась с другой стороны, уперев ноги в Леру, пытаясь оттолкнуть, освобождая себе территорию, но тут же устроилась на подушке и засопела. Он потрогал лоб бунтарке. Не такой горячий, как у Лисы.

  А проснулся в пустой постели. На первом этаже, у телевизора, сидела Лера в его футболке – дал вчера для сна, – и девочки. Они уплетали пиццу, запивали пепси-колой, мотая голыми ногами из стороны в сторону, демонстрируя друг другу новенький педикюр. Девчонки. Рядом лежали упаковки лекарств и листик с назначениями врача. Ответственные девчонки.

 Глава 17

  Декабрь не отличался от ноября, да и от октября тоже. Всё тот же накрапывающий дождь, хмурое небо и ветер. Лера считала, что привыкла к повышенной влажности и ветрам, жизнь на побережье сказывалась, но здешние ветра были пронзительно-скрипучие, бесконечно-порывистые, пробирающие до позвоночных дисков. В центре города и в Коломне, куда время от времени вытаскивал её Игорь, ветер не так ощущался, а рядом с Финским заливом порывы сбивали с ног. Не успеешь выскочить из подъезда – хлесь по лицу, наотмашь, до колких, морозящих мурашек по всему телу.

  Недели бежали за неделями. Несмотря на унылую серость, бесконечный дождь и ветер, в городе запахло новым годом. Первыми праздничную атмосферу начали создавать супермаркеты. В ноябре появились первые ёлки и развалы пластиковых новогодних игрушек. С каждого билборда летело предложение беспрецедентной, уникальной, новогодней, «только здесь и только сейчас» скидки. Позже подтянулась иллюминация, украсившая не только основные проспекты, но и парки, скверы, фонтаны. А когда Лера попала в центр – и вовсе открыла рот от восторга. Ещё немного, и почувствовала бы себя в сказочной стране, царстве каких-нибудь фей-светлячков. Или ошалевшей провинциалкой.

  Причин особо не было, Лера не сидела безвылазно дома. С Валентиной она объездила порядочно стран, а позже, когда стала старше, с друзьями-приятелями. Но новый год всегда встречала дома, в кругу семьи – непререкаемый закон семейства Суздалевых. От того и удивлялась яркой, причудливой иллюминации, таращилась, будто слаще морковки в жизни не видела. Сказывалась проснувшаяся вера в чудеса, или гормоны шалили? Лера два месяца как начала принимать оральные контрацептивы, так что слезливое настроение и приступы неясной ностальгии могла списать на таблетки.

 – Витюша, он такой, такой! – вывел из задумчивости звонкий голос Маруси. Лера отвела взгляд от монитора, на который якобы внимательно смотрела, изображая трудовую деятельность.

  – Какой? – подала голос новая сотрудница, пришедшая на место ушедшей в декрет Архиповой Лены.

  – Волшебный! – взвизгнула Маруся, театрально заломив руки и закатив глаза. – Вот бы от такого ребёночка родить, скажи, Лера? – села на своего конька неунывающая толстушка. – Ты бы хотела родить от Витюши?

  – Нет, – фыркнула в ответ. Она не хотела рожать никакого ребёночка в обозримом будущем, тем более от Шиманова.