— Не знаю ещё… Пойму, когда увижу Мэри и поговорю с ней. Но ты не об этом подумай, а о том, как на твой флирт с Эрнестом будет реагировать Макс.

— Не будет никакого флирта!

— Будет, Ева, будет, ведь только ты с твоим адвокатским чутьём и хваткой удава, способна будешь расколоть его на правду. А она нам очень нужна. Ты же сама сказала нашим дамам, что мало сведений о семействе Файсов?

Ева нехотя кивнула. — Но я предупрежу об этом Макса.

— Даже не думай об этом. Макс должен играть свою роль искренно и честно, а для этого он должен находиться в неведении. Разве ты не заметила, что он, как ты, когда включаешь в голове детскую невинность?

Ева улыбнулась и кивнула. — Точно! Я его за это и люблю.

— Вот и сохраняй эту невинность. Пусть он немного поревнует, это полезно, но и ты не перебарщивай. Когда ты увлекаешься, то…

— Я всё поняла! — Ева вскинула руки вверх и тут же ойкнула от боли в ногах. — Ладно, говори следующую нашу проблему.

— Сёстры Смирнитские Елизавета и Елена. Я не могу понять, кто из них злая волшебница, а кто — добрая.

Ева «зависла» и с приподнятыми вверх руками. Глаза её расширились, а по лицу было видно, что она пыталась понять мои слова.

— Не напрягайся, подруга. Я всё объясню. Матвей дал мне понять, что в их семье, в семье Смирнитских, есть тайна, которая остаётся тайной до сих пор даже для братьев. Что-то случилось между сёстрами, возможно ещё в молодости и это их разделило. Матвей обещал мне рассказать эту историю. — Я внимательно посмотрела на подругу. — Но вот, что интересно, что же заставило их соединиться против семьи Файсов?

— Я уверена, что эта тайна связана со шрамами на шеях сестёр. — Сказала Ева. — Печёнкой это чувствую! А соединило сестёр то, что они обе не хотят разлучаться со своими мальчиками. — Она усмехнулась, но тут же нахмурилась. — Когда у вас свидание с Матвеем?

Я опешила. Мы возвратились в дом Елизаветы, но с братьями так и не встретились. Спрашивать об этом было неудобно, и я надеялась, что с Матвеем увидимся за ужином.

— Ты лучше скажи мне, подруга, почему это я ничего не понимаю в любви? — Возмутилась я. — Как ты могла выставить меня перед сёстрами Смирнитскими какой-то лохушкой?! Я умею разбираться в любви, вот только… влюбиться мне… надо.

Ева закатила глаза и упала на кровать. Я с удивлением смотрела на её реакцию и ждала ответа.

— Вот, что, Ветка, — заговорила она, с усмешкой на меня глядя, — ничего я тебе не отвечу. Пусть лучше тебе о любви расскажет Матвей или…  — она помедлила и добавила, — … или сама Мэри Файс. Забавно будет на это посмотреть.

— Ты, что имеешь в виду?

— Я имею в виду ревность. Ветка, вино ты поймёшь, что любишь, когда будешь ревновать. Это тебе сейчас Матвей ручки целует, а ты ему глазки строишь, считая всё флиртом. Вот приедет красотка Мэри и… всё расставит на свои места.

Я думала над её словами весь ужин. Братья Файс на ужин прибыли, и были слишком учтивы с нами, особенно Макс. Он с Евы чуть «пылинки не сдувал» и глядел в её глаза с преданностью собаки. Это меня немного удивило, и я не сразу заметила, что и в глазах Матвея тоже появилось что-то странное. Я бы сказала, что он сел на кнопку, но постеснялся об этом сказать.

У меня пропал аппетит от любопытства, но напрямую спрашивать его об этом за столом я не посмела.

— Я удивлена, Матвей, — начала разговор Елизавета, — что-то не видно твоих фанаток. Что случилось?

Кусочек, который я только что проглотила, застрял в горле, и мне пришлось отпить воды из стакана.

— Я скрываюсь, бабушка. Никто не знает, что я не на тренировочных сборах. А завтра я официально объявлю, что покидаю спорт. Моя пресс-конференция в полдень. — Матвей посмотрел на меня и добавил. — Кстати, это отличный повод представить тебя, как мою невесту. Я отделываюсь от своих фанаток, получаю свободу и… тебя.

Я почувствовала себя «розочкой на торте», которую завтра покажут всем, как украшение, а… потом съедят. Это мне не понравилось, и тут же захотелось кому-то устроить «несварение желудка».

— Хорошо, но при одном условии, я буду верхом на лошадке Флоре, а на шее моей будем жемчужное ожерелье королевы Елизаветы.

И тут я увидела, как все одновременно «подавились». Ева чуть не выронила вилку из руки, но при этом в глазах её было северное сияние. Макс замер статуей и только глаза его «перебегали» с брата на бабушку и… обратно. Елизавета превратилась в «снежную королеву», у которой «корона была сдвинута набок», и одну руку она держала у своей шее на ожерелье. И только Матвей смотрел на меня… с восторгом.

Через тридцать две секунды он мне ответил. — Хорошо, но на пьедестале лошадка Флора не поместится. Предлагаю тебе следующее. На Флоре ты доедешь до спортивного комплекса, следом за моей машиной. А там я тебя… на руках внесу в здание и… поставлю на пьедестал.

— Почему на руках? — В недоумении спросила я, поражаясь его ответом.

— Потому что вы с Евой итак ходите, как две уточки, после сегодняшней тренировке на ипподроме. А завтра, после поездки до спортивного комплекса, ты… Ты сможешь ноги соединить?

Я инстинктивно замотала головой, Ева мне вторила, а Матвей засмеялся.

— Вот поэтому, мне придётся нести тебя на руках. Итак, договорились?

— А жемчуг? — Спросила за меня Ева, и все дружно посмотрели на Елизавету.

— Нет. — Сказала королева, пронзая меня холодным взглядом. — Считай, что ты мне отомстила за ипподром, но жемчуг я не дам.

— Я что-нибудь придумаю. — Сказал Матвей. — И после ужина, мы поговорим…

Я ждала этот разговор, как Божье наказание. Я уже представляла, как Матвей будет сердиться на моё условие, и требовать ответа на вопрос о жемчуге, но… Условие я уже выдвинула и забирать его обратно не собираюсь, из-за… вредости.

— Куда мы идём? — Спросила я. когда мы с Матвеем вместе покинули гостиную.

— К тебе. На третий этаж ты вряд ли поднимешься. — Матвей улыбнулся.

— Я поднимусь! — Сказала «моя вредность».

— Хорошо, а я с удовольствием посмотрю на твою утиную походку. Мне сказали, что ты на ипподроме всех удивила смелостью и ловкостью, что нельзя сказать о Еве. Сколько раз ты была на лошади?

— Впервые… я была на лошади, но мне понравилось. Не понравилось моему телу и ногам, а мне понравилось.

Я говорила и старалась улыбаться и идти прямо, но натёртости на моих ногах и попе снова «стали гореть». Мы с Евой обильно смазали себя кремом, но видно, действие его закончилось. Я невольно поморщилась. А когда мы подошли к лестнице, то я ещё и тяжело вздохнула. Мало того, что мы с Евой еле спустились на первый этаж в гостиную, так теперь надо подниматься по ней, да ещё… на третий этаж! Я «взяла себя в руки», сжала зубы и сделала шаг…

Поднявшись на второй этаж, я с тоской посмотрела в коридор, ведущий к моей комнате. Я спортсменка и не позволю, каким то натёртостям портить мне жизнь. Так утвердила я себя, и сделал шаг на лестницу, но… Я даже не поняла, как Матвей поднял меня на руки и спокойно зашагал по лестнице.

— Зачем? — С удивлением спросила я.

— Буду считать это тренировкой.

— Но… ты же оставил спорт? — Матвей кивнул. Но ничего не ответил, а я… хотела поболтать. — И не жаль тебе твоих фанаток? И… сколько их у тебя?

— Много… очень много. Хочешь, поделюсь?

— Зачем они мне твои фанатки? Вообще-то я не люблю фанатиков.

— Буду знать. — Усмехнулся Матвей. — А что ты любишь?

— Люблю малиновое варенье, клубнику со сливками и… имя Жофрей…

Я не смогла пофантазировать, потому что Матвей сильнее прижал меня к себе. Он шёл и тихо смеялся, а я не могла понять, почему меня так занесло в фантазиях, особенно с именем Жофрей.

Он нёс меня уже по коридору к своей комнате, когда сказал. — Малиновое варенье и клубнику со сливками я могу обеспечить, но вот твоего Жофрея я… утоплю. — Он открыл дверь ногой, внёс меня в свою комнату, посадил на большую кровать и спросил. — Удобно?

Я только кивнула, с удивлением рассматривая эту комнату. Обстановка её была современной, дорогой и явно мужской, но она мне понравилась.

— Итак, кто такой Жофрей? — Спросил Матвей, усаживаясь по-турецки рядом со мной на большую кровать. — Сколько ему лет?

— Около ста… ста пятидесяти лет. Не смотрел кино по Анжелику?

Матвей немного подумал, затем усмехнулся и кивнул. — Ах, да… Ты романтик?!

— Ещё какой, но тщательно это скрываю. Работа у меня не очень романтичная, а… чем ты будешь заниматься, после спорта?

— Тобой. — Быстро ответил Матвей, но тут же поправился. — У меня дел будет много. Сначала надо провести этот спектакль с семьёй Файс, а затем я займусь семейным бизнесом.

Я ничего не поняла. О каком бизнесе он говорил: о ресторане «Елизавета 1» или о бизнесе семьи Файс в Голландии?! Но я заволновалась…

— Почему ты говоришь о спектакле? Зачем вы вообще его устраиваете? Можно просто принять своих родственников, отказать им в наследстве, и… просто жить дальше.

— Нельзя! — Матвей нагнулся ко мне и взял мою руку. — Понимаешь, мы с братом… голландцы. Мы не россияне. Мы голландские подданные, если можно так сказать, и у нас есть обязанности юридического характера. И ещё… Мы с братом хотим знать текст завещания наших родителей, а его нам зачитают только после 28-летия.

— Как всё сложно. — Усмехнулась я. — Но вы же можете предположить, что будет в этом завещании?

Матвей кивнул. — Конечно, можно предположить, но говоря языком бабушки, наш отец был ещё тем выдумщиком. Она уверена, что в завещании есть то, из-за чего вся семья Файсов «стоит на ушах».

— Как это?

— Вот это мы и хотим узнать.

— Хорошо, но зачем вам мы с Евой? Вы могли бы быть и свободными мужчинами.