Вдруг кто-то из публики узнал Матвея и выкрикнул его имя, и тут же количество желающих посмотреть на его действия увеличилось втрое. Послышались аплодисменты, свист и возгласы поддержки… А я смотрела с ужасом, прикрыв рот ладошкой.

Матвей, наконец, добрался до головы рыбины и оседлал её под возгласы браво и аплодисменты публики. Он сидел на голове рыбины. Улыбался от счастья и махал всем рукой.

— Спасибо, друзья, спасибо! — Прокричал он сверху, подняв руку вверх. — Я взобрался на голову этой рыбины, чтобы загадать желание, но… передумал.

Возгласы разочарования послышались вокруг, а я одновременно и удивилась и разочаровалась.

— Я не буду загадывать желание, друзья мои, — продолжил Матвей, — я лучше объявлю его на весь свет и призову всех вас себе в помощь.

— Говори, чем помочь. — Послышались возгласы из толпы.

— Я хочу, очень хочу, что бы моя девушка Иветта простила меня и приняла моё предложение.

— Где она, парень, укажи нам её! А что за предложение? — Услышала я громкий возглас почти возле уха, и тут же опустила на лицо поля своей широполой красной шляпы. Я уже заметила, как люди из публики снимали подвиг Матвея на свои телефоны и такой популярности не желала.

— Она здесь и слышит меня. Так пусть она ещё и услышит, что я влюбился в неё по самые уши!

Аплодисменты прервали речь Матвея почти на минуту, и потом он продолжил говорить, вернее, выкрикивать, уже стоя на голове бедной рыбины. Боже, и как он там оказался?!

— Иветта, я люблю тебя и хочу, что бы ты это знала. Пусть все это знают!

Я почувствовала, что покраснела и стала одного цвета со своей шляпой, но не могла отвести глаз от Матвея. Его высокая спортивная фигура очень эффектно стояла на носу большой рыбины, а длинные волосы трепетали на ветру, и он одной рукой придерживал их на своей голове. Господи, какой же он отважный, взбалмошный и… такой желанный!

— Иветта, — выкрикнул Матвей, — выходи за меня замуж!

Я видно ойкнула, потому что никак этого не ожидала. Мы же знакомы не больше месяца и вдруг… такое предложение?! Я могла ещё понять просьбу о прощении непонятно за что и даже признания в любви, но… предложения о замужестве?

Я смотрела на Матвея широко открытыми глазами и не сразу понимала, что вокруг творится. А вокруг люди… искали меня.

— Где она, твоя Иветта? — Услышала я их возгласы. — Покажи нам её. Где она? Иветта, отзовись!!!

— Да вот она… в красной шляпе. Я видела их вдвоём. — Услышала я чей-то голос, но не спускала глаз с Матвея.

Меня кто-то толкнул в плечо и произнёс. — Отвечай, Иветта, парень ждёт.

А Матвей стоял на голове рыбины, словно на помосте трамплина, смотрел на меня и ждал.

Меня опять толкнули в плечо и вновь произнесли. — Отвечай, Иветта.

— Хорошо. — Кивнула я и проговорила. — Я согласна, только слезай поскорей Мат…

Договорить мне не дали. Этот же голос вдруг закричал так, что я оглохла. — Она согласна, Матвей! Согласна! Слезай! Она волнуется!

Я закрыла глаза, боясь смотреть на спуск Матвея с головы рыбины. А вокруг меня происходило что-то несусветное. Все кричали, аплодировали и свистели…

Я открыла глаза только тогда, когда руки Матвея отвели мои руки, держащие полы шляпы, от моего лица. Он тут же обнял меня и прижал к себе…

Дальше в моей голове произошёл «провал памяти». Помню лишь, что Матвей меня целовал под радостные возгласы людей, затем мы бежали к машине. Я не чувствовала земли под ногами, потому что одной рукой держала на голове свою шляпу, а за другую меня тянул Матвей так быстро, что я еле успевала отталкиваться от земли ногами.

И лишь когда мы были уже в машине, а шум людей остался далеко в городском парке, Матвей повернулся ко мне и сказал. — Ну, теперь ты в полной безопасности от Мэри.

Я не сразу поняла, что он имел в виду. — Ты, что сказал? — Спросила я.

— Я сказал, что Мэри теперь нечего тебе предъявить, Иветта. Я сделал за тебя выбор. Я!

— Ты?! Какой выбор? Не понимаю. — Тряхнула я головой.

— Ты же мне сама говорила, что Мэри просила тебя отстать от меня, если я сам сделаю выбор? — Я нехотя кивнула головой, и Матвей договорил. — Так вот, я сделал свой выбор и прокричал об этом так громко, что не слышал только глухой. И я надеюсь, что она узнает это не от тебя. Уверен, что через час или два все доступные средства информации покажут мой подвиг во всей красе.

Я смотрела на Матвея, на его сияющее от удовольствия лицо, слушала его пламенную речь и не могла понять, мне радостно или… больно. Значит, весь этот спектакль был разыгран ради Мэри? А я-то думала, что…

— Ты, что застыла, Иветта? — Спросил Матвей, беря меня за руку. — Что не так?

Я кивнула. — Всё… так, просто я не могу ещё всё осознать. Всё так неожиданно…

Матвей улыбнулся, слегка пожал мне руку, завёл машину и сказал. — Привыкай, так и дальше будет…

И что я должна была думать? То, что Матвей защитил меня от Мэри, я поняла, но я её итак не боялась. А как же его признание в любви и предложение выйти замуж? Я не слабонервная по натуре, но тут моя голова пошла кругом, потому что я не знала, что мне делать: принимать всё это за шутку или нет?

Я нервно сжала ладошки в общий кулачок и вдруг всё поняла. Матвей сделал мне предложение, но не… подарил кольца, значит, всё это было спектаклем для Мэри. Как ни странно, но на душе моей немного полегчало, хоть какая-то определённость.

Через некоторое время настроение моё улучшилось. Я улыбалась, но решительно отказалась от ужина в ресторане. Праздновать для меня было не чего. Мы вернулись в дом Смирнитских, хотя по дороге, я постоянно ощущала на себе странно-задумчивые взгляды Матвея.

— Да ты, что говоришь? — Восторгалась моим рассказом о подвиге Матвея Ева.

Она стояла возле зеркала и примеряла мою широкополую красную шляпу. Я невольно улыбнулась, глядя на мою подругу. Её шарообразная кудрявая шевелюра, которую она пыталась спрятать под тулью шляпы, сопротивлялась, как только могла. В конце концов, шевелюра Еву победила.

Она сняла с себя шляпу, вздохнула и произнесла. — Нет, эта шляпа-красотка не для меня. Я для неё… слишком высокая и кажусь в ней ходячим зонтиком. Так, что ты там говоришь, Матвей предложил взять тебя замуж? Всю… целиком, или… ?

Улыбка на моём лице потухла. — Вот именно, Ева, или… Когда я это поняла, то… В общем, плохая я актриса, и если бы ни эта красная шляпа, то публика в парке меня бы освистала.

Ева подошла ко мне и посмотрела на меня пристальным юридическим взглядом.

— А может, он не играл, Ветка? Смотри, сколько подарков, хотя… залезть на голову рыбины и ещё орать с неё на весь парк? — Ева думала мгновение. — Нет, я уверена, что игра была, но для кого? Думаю, что пятьдесят на пятьдесят.

— То есть? — Удивилась я?

— Он, конечно же, играл для Мэри. Это точно. Я в этом уверена. Но слова он говорил для тебя, Ветка! В этом я точно уверена. — Она посмотрела на меня с сомнением и видно, моё выражение лица ей не понравилось. — Остаётся только в этом тебя убедить. Зная твой природный скептицизм, могу сказать, что ты в это поверишь, но только после того, как Матвей уложит тебя в постель. Надо ему это подсказать.

— Ева, ты что говоришь? Мы уже… были в постели.

— И как? Выспались? — Её язвительность стала меня раздражать.

— Всё, Ева, хватит, у каждого человека своё понятие любви и… постели.

— Конечно, своё! Но ты, Ветка, застряла со своим понятием где-то в викторианском веке. А вот Матвей — современный человек, и если ты не разрушишь грань между вашими веками, то…  — Она хлопнула себя по бёдрам. — … Мэри победит.

Я понимала, что моё отставание от современности слишком большое, что бы его не заметить, но…

— Ева, я не понимаю, ты хочешь, что бы я сама себя Матвею… предложила что ли?

— Да тебе и предлагать себя не надо, глупая твоя башка. — Вновь хлопнула себя по бёдрам Ева. — Ты просто скажи ему «да», когда он на тебя посмотрим любящим взглядом.

Она постаралась изобразить любящий взгляд Матвея, и я не смогла сдержать свой смех. Её красивые карие глаза, почти вылезшие из своих орбит, смотрели на меня вопросительно и явно на любящий взгляд не смахивали.

— Ты ещё хлопни себя по бёдрам, — сказала я, еле сдерживая смех, — и скажи, неужели не понятно, Ветка, что быка надо брать за рога.

Ева убрала гримасу с лица и сказала. — Кстати, на счёт быка. Я тут без тебя провела небольшую шпионскую вылазку и принесла секретные данные.

— Что ты сделала? Ты где была, Ева?

— Была в тылу врага, вернее, возвратилась в свою комнату, после того, как меня переселили к тебе, под небольшим женским предлогом. Короче, я вошла в бывшую свою комнату и увидела Эдуарда, который, как мне показалось, был почти при смерти. — Ева смотрела на меня минуту, наслаждаясь эффектом от своих слов и моими изумлёнными глазами. — Он держался за сердце и был бледным. У него явно был сердечным приступ. Я предложила ему свою помощь и сказала, что могу дать ему его лекарство. И… ?

— И… ? — Еле выдохнула я. — Говори, не томи!

— Ветка, он совершенно не знает, что у него есть! — Выпалила Ева мне в лоб. — Он вдруг сказал, что, не знает, есть ли у него лекарство или нет, при этом дергая себя за ухо. А когда я предложила сходить за Мэри, его дочерью, то он так испугался, что мне пришлось его успокаивать. И что ты об этом думаешь.

Я не успела открыть рот, как Ева меня опередила. — Верно, Ветка, этот Эдуард Файс двойник настоящего Эдуарда Файса. И тогда, что получается? — Она выдержала паузу Станиславского и выкрикнула. — Мэри убила собственного отца!!!

Я сглотнула комок в горле и сказала. — Ты, что говоришь? Как такое возможно?

— Она же маньяк, и такое у них возможно. В порыве ярости, в так называемом аффекте, люди делают непредсказуемое.