– А вдруг это твой сын!

– Не мой. Я и говорю – потому и не сопротивлялся, что провели ДНК-экспертизу… – махнул рукой Сергей. – И экспертиза подтвердила, что Савва не мой сын.

– Ничего себе… – пробормотала Женя. – Как в кино.

– Ой, и не говори. А потом у меня дела пошли в гору. И деньги за мои картины стали платить, и квартира в наследство досталась в хорошем месте… А от меня уже ни алиментов не получить, ничего, и претендовать на что-то – тоже уже никак. Милена реально кусала себе локти. Тем более что у ее нового супруга случился тяжелый инсульт. Он много работал, но и много пил.

– И… что?

– Ничего. Она его тоже бросила. Я давал ей деньги. Когда она просила, разумеется.

– А с Саввой ты видишься?

– Иногда. Редко. Ему сейчас четырнадцать. И он меня терпеть не может. И не мог терпеть никогда. Даже в раннем детстве, младенцем. Знаешь, Женни, в это почти невозможно поверить… Но он словно всю жизнь чувствовал, что я ему чужой. Да, очень многие люди, воспитанные отчимами, признаются, что отчимы были им как родные, что отец не тот, кто родил, а кто воспитал, но почему-то у меня случилось не так. Мне в этом смысле не повезло.

– Ты наказывал его? Ругал? Читал нотации? Может быть, именно это обижало ребенка? – осторожно спросила Женя.

– Нет. Я даже не шлепнул его ни разу. И не ругал, и не занудствовал, и позволял ему все… Может быть, именно это и было ошибкой – все позволять? Не знаю. Но ты мне не обязана сочувствовать, – вдруг спохватился Сергей. Он словно увидел себя со стороны: унылый дядька, жалующийся на жизнь. – Конечно, это я виноват в том, что у меня не сложились отношения с Саввой, глупо все сваливать теперь на этот мифический «голос крови». И я не для того это говорю, чтобы ты пожалела меня, нет… – Он провел ладонью по своему лицу, пытаясь собраться с мыслями. – Если честно, то ты первый человек, с которым я почему-то в состоянии говорить обо всем этом.

– Спасибо за доверие, – тихо произнесла Женя. – Наверное, это странно. Была семья, бац! – и нет ее. Словно приснилось все, мираж какой-то…

– Мираж… Подходящее слово!

Они некоторое время сидели молча. Из радио теперь звучала музыка.

– Ты бы хотел встретиться с Анной? – спросила вдруг Женя.

– Нет, – быстро ответил он. – Есть несколько дядиных картин, на которых он запечатлел ее, их семью, дом… Отдай потом Ане. Сам я не хочу с ней встречаться.

– Хорошо, – спокойно ответила Женя.

– Сад роз.

– Что?

– Я помню, у них чудесный сад, у Кирсановых. Я называл его сад роз. Во всех смыслах… – Сергей сбился и замолчал.

– А ты… Ты рисовал Аню?

– Нет. Портреты, вот такие, классические, в дядином духе – не мое. Я почему-то тоже все время думаю о том саде… Вот его бы я сейчас точно нарисовал. Сад роз, и между цветами бродят призраки, тени. Причем, ты знаешь, мне вовсе не обязательно идти к Кирсановым, этот сад у меня вот здесь, в голове, – он указал пальцем на свой лоб.

– Ты такой… – Женя улыбнулась, пожала плечами, но не договорила. Потом отвернулась.

– Ты знаешь, через несколько дней в городе будут отмечать юбилей Тургенева. Обещают бал.

– Я слышала об этом.

– Ты бы пошла? Со мной.

– Говорят, там что-то костюмированное… Без специальных нарядов под старину не пустят.

– Пустят! – обрадовался Сергей. Вскочил, распахнул дверцы шкафа. – Смотри, от тетки остались, она же в театре работала… Сцены из дворянской жизни хоть сейчас играй.

– Ух ты. – Женя вскочила, принялась передвигать вешалки. – Красота какая…

Она приложила к себе одно платье, затем другое.

– Вот это тебе пойдет.

– Оно же красное!

– Пунцовое. Твой цвет.

Женя, стоя перед большим, мутным от старости, зеленовато-желтым зеркалом, приложила платье к себе.

И правда, темно-пунцовое платье – яркое и все же, несмотря на нотки огня, не вызывающее – очень шло этой девушке, смотревшейся в зеркало. Струящийся, гладкий атлас юбки, жесткий корсет.

– Мне кажется, дворянки в таких нарядах не ходили, – пробормотала Женя, улыбаясь своему отражению. – Какие-нибудь дамы полусвета…

– Да кто разбираться-то будет! – засмеялся Сергей. – Платье под старину? Под старину! Нас должны пустить, и точка. К мужчинам требований меньше: говорят, достаточно обычного костюма.

– Значит, ты приглашаешь меня на бал?

– Да. Теперь-то пойдешь? – Сергей взял из ее рук платье, кинул его на диван и прислушался. Из радио доносилась медленная музыка. Кажется, что-то из 80-х или 90-х… А, «Скорпионс». Send Me An Angel…

Сергей обнял Женю, они медленно закружились по комнате. Она была маленькой, легкой, какой-то невероятно хрупкой. Хоть и немного неуклюжей. Что-то такое было в ее порывистых движениях, что можно, наверное, назвать жеребячьей грацией… Очень хотелось прижать эту девушку к себе сильнее. Женни не оттолкнет. Или оттолкнет? Да неважно, зачем ее пугать, зачем рушить эти чудесные мгновения?

Едва дыша, они оба медленно кружились по комнате.

Мелодия закончилась, и заиграла другая.

– О, только не «Би Джиз»! – захохотала Женя, отстранившись.

– Ты не любишь «Би Джиз»? – изумился Сергей.

– Не-на-ви-жу! – подняв к нему лицо и смеясь, отчетливо произнесла Женя. Кажется, это был удобный момент, чтобы поцеловать ее. Но Женя, настоящая чертовка, вдруг скользнула назад, подхватила платье, брошенное на диван. – Ладно, я пойду, пора…

Она убежала, и Сергей остался в комнате один.

Он стоял и пытался понять, что же сейчас произошло. И не мог. А что, если и не надо анализировать эту ситуацию?.. Не проще ли довериться чувствам, идти за ними?

Солнце заглянуло в окна, в его лучах вилась, медленно клубилась золотая пыль.

Рисунок Женя забыла взять. «Ничего, потом отдам, – подумал Сергей. – Но почему-то уже немного жаль отдавать этот портрет».

Сергей теперь оставил бы его себе. На память.

Без сомнения что-то – пока неуловимое, но важное – изменилось в этом мире.

* * *

Женя на ходу сложила платье, затолкала его в рюкзак. Вспомнила, что забыла свой портрет, но возвратиться сейчас назад почему-то не могла.

«Что это было, что это было?! – ошалело думала она, быстро шагая вперед куда глаза глядят. Он обнимал меня. Он хотел меня поцеловать или мне показалось? Да ну, конечно, показалось… А зачем тогда позвал на бал? Просто так, из вежливости? Нет, определенно что-то было, и такое, такое… Мне кажется, я ужасно его люблю. А я еще хотела уехать, дурочка!»

Женя давным-давно промчалась мимо своего дома и теперь шла по какой-то улице, по обеим сторонам которой теснились за заборами частные дома.

Она шла и чувствовала, как ее губы невольно растягиваются в улыбке. Счастье – огромное, теплое, сотканное из невесомых золотых нитей – накрыло Женю, и вместе с ней – весь город.

– Эй, девушка, что, в лотерею выиграли? – насмешливо крикнул ей мужчина, подпиравший спиной очередной забор.

– Да! Миллион долларов! – обернулась на ходу Женя. И улыбнулась еще шире.

– Ух ты, какие мы красивые, оказывается… – с ленивым презрением произнес мужчина.

– Лучше всех! – через плечо опять задорно бросила Женя.

Этот тип явно пытался задеть ее. Грубиян и бездельник.

Она дошла в этом энергичном темпе до конца улицы, свернула и в этот момент услышала, что кто-то топает за ней. Оглянулась – следом спешил тот самый тип.

Теперь Женя смогла разглядеть его как следует. Невысокий, худощавый, средних лет… Широкое лицо, кепка на голове, задранный нос, из-под козырька надменно глядят голубые глаза. Рыжеватые, светлые вьющиеся волосы – довольно длинные – торчат из-за ушей, прикрывая шею. Джинсы, футболка с надписью, руки в карманах, шлепанцы на босу ногу. Судя по всему, местный пижон и забияка. Еще хорохорится, видимо, считая себя лучшим на районе. Однако ж в его облике проявлялось что-то такое… свидетельствующее об упадке, что ли. «Наверное, пьет», – подумала Женя.

– Ты что такая дерзкая, а? – подойдя почти вплотную, спросил тип.

Вблизи он казался еще старше. Заметно пожухлая кожа, сетка кровеносных сосудиков на крыльях носа – свидетельство купероза. Причин появления купероза может быть несколько: наследственность, долгое влияние неблагоприятной погоды, прием определенных лекарств и прочее… Но, скорее всего, у данного субъекта это были первые признаки проявления алкоголизма.

Тем не менее Женя этого типа не испугалась. Она и раньше, гуляя по ночному Кострову, никогда и ничего не боялась, вот и сейчас тоже чувствовала себя довольно уверенно.

– Э, да ты старый знакомый, гляжу… – присмотрелась Женя.

Незнакомец явно колебался. Он словно выбирал – хамить этой большеротой девице дальше или, наоборот, сбавить обороты, проявить галантность? Женя давно привыкла, что многие именно так реагируют на ее внешность.

«А ведь я и правда знаю его!» – озарило Женю.

Они стояли так довольно долго друг напротив друга, и Женя, улыбаясь, сознательно молчала – тянула паузу.

– Денис. – Мужчина протянул Жене руку. – Привет, красавица. А я чего-то не помню тебя… Так мы знакомы?

Он говорил уже добродушно и с явной заинтересованностью в голосе.

– Денис… ну конечно! – вдруг вспомнила Женя, пожав его руку. – Ты младший брат Вали Полушкиной.

– Блин, так мы правда знакомы, что ли? – улыбнулся этот самый Денис, показав ряд крепких крупных квадратных зубов. Улыбаясь, он казался моложе. – Только сеструха теперь не Полушкина, а Харитина. По мужу. А ты ее знаешь? Билеты у нее брала?

– Билеты?

– Ну да, она же кассиршей на вокзале работает.

– О. О! О… Это была она! Я так и знала… Я видела ее на вокзале, когда приехала. Смотрю, вроде знакомая в окошке сидит, а вспомнить не смогла.

– Да ты-то кто такая, красавица? – уже с явным восхищением произнес Денис.

– Я Женя. Младшая сестра, вернее, младшая двоюродная сестра Ани Кирсановой. Теперь она Новицкая. Аня с твоей сестрой в одном классе училась, а ты младше сестры, но ненамного… да? Года на два?