Джорджиана Золомон - В объятиях монстра

Благо, что не звал меня в постель, словно дешевую проститутку из борделя, и на том спасибо. Поэтому я старалась меньше его раздражать, а то и вовсе не попадаться на глаза.

Не могла и не хотела рисковать возможностью быть с сыном, поэтому работу сайта тоже приостановила, посчитав, что независимость не стоит того, чтобы терять любимого ребенка. А в том, что Алексей сдержит свое обещание, я уже не сомневалась.

Гром грянул среди заволоченного тучами неба сегодня. Именно сегодня, когда сердце особенно сильно сжималась в предчувствии чего-то плохого. Всю ночь до этого мне снились противные, липкие, пропитанные страхом сны. На утро я попыталась от них отмахнуться, но факта это не изменило.

Алексея не было дома очень долго. Время перевалило за полночь, стрелка часов уверена ехала к двум, когда я решилась взять в руки телефон и набрать его номер.

Мне предсказуемо никто не ответил. Я засела в гостиной, нервно сжимая трубку мобильного и не зная, что делать.

Что это могло означать? Куда Леша мог деться? Раньше он всегда ночевал дома. Всегда. С ним могло случиться что-то плохое? То, чем он занимался, это ведь было очень опасно…

Чего мне следовало ждать? К кому обращаться в случае чего? Кого просить о помощи? Как жить, если с ним вдруг что-то… если с ним что-то случилось…

Я вернулся домой в третьем часу ночи. Весь в крови, едва ли ни с ног до самой макушки.

Ублюдочный с*кин сын, которого я убил с особой жестокостью это заслужил. Столько лет бок о бок, столько лет преданности, лояльности с моей стороны, чуть ли не дружбы, и моя правая рука попыталась всадить мне нож в спину. Вот так легко и просто. Словно не прикрывали друг другу пару десятилетий.

Что ж, то, что я с ним сделал должно стать уроком. Назиданием и предупреждением для всех.

– Леша… – в ужасе прошептала Виолетта, когда я включил приглушенный свет в гостиной.

Я удивился. На часах было… а сколько там было? Много, короче. Почему это Абрамова не спала?

– Чего? – глухо отозвался я, небрежно плюхаясь в светлое кресло, которое завтра предстояло выбросить, потому что оно, несомненно, успеет пропитаться кровью, пока я буду в нем сидеть.

– Что… что… произошло? – Она встала напротив меня и окинула испуганно-ошарашенным взглядом. – Это кровь… – наконец, выдохнула она, зажимая рот ладошками.

Конечно, это кровь, а чем это еще могло быть? Вот и смотри на меня, Виола, может быть, все-таки осознаешь, кто перед тобой?

– Бл*дь, какая догадливая… – усмехнулся я. Злость по-прежнему бурлила по венам, не помогли ни убийство, ни алкоголь, ни покрошенный в хлам ресторан. Хотелось чего-то еще. Гнев требовал выхода. Тьма просилась наружу.

– Ты…

– Я…

– Ты что-то сделал… – с ужасом прошептала Виолетта.

– Абрамова, будем сейчас играть в детский сад? Ты всегда знала, что я делаю.

– Это человеческая кровь… ты… черт… – Она опустилась на диван, что стоял прямо напротив меня и нервно облизала губы, тяжело и глубоко задышала.

О, да, давай, продолжай, не стесняйся.

– Леш… – На мое удивление, через несколько минут Виола поднялась со своего места, подошла ко мне и протянула руку, призывая встать. – Идем…

Я не стал ни спрашивать, ни возражать. Вложил руку в ее тонкую и маленькую ладошку и последовал по пятам. Вскоре Абрамова отвела меня в мою спальню, где завела в ванную комнату.

Сначала аккуратно сняла рубашку, пропитанную чужой кровью и бросила ее в корзину для грязного белья. Затем намочила пушистое полотенце и принялась вытирать кровь сначала с моих рук, потом с оголенного торса и груди, затем – с лица…

– Виола… лучше бы тебе сейчас уйти… – прохрипел я. Сдерживаясь из последних сил.

Скрывать свою настоящую сущность сегодня я бы не смог, и рыжая играла с огнем.

– Нет, – упрямо покачала головой она.

– Я не…

– Тсс… все, не хочу ничего слушать, – перебила меня Абрамова.

– Сама напросилась, – рявкнул я, хватая Виолу за руку.

Я собирался отыграться за очень многое. За годы разлуки. За все то время, что я не тр*хал ее. За все то время, пока ее *бал другой х*р.

– И чтобы ни слова, – прохрипел я, бросая не сопротивляющееся тело Виолетты на кровать. Она охнула, распахнула глазища и уставилась на меня. А что смотреть? Я предупреждал? Я предупреждал.

Быстрыми движениями снял ремень, дернув его с силой, а затем схватил рыжуху за руки. Под ошеломлённый взгляд, привязал ее этим самым ремнем к спинке кровати уверенными, едва не заученными движениями.

Виола собиралась было что-то то ли сказать, то ли возразить, но я ей не позволил.

– Молчать! – прозвучало грубо.

Виола замолчала. Глубоко выдохнула и прикрыла глаза. Вот так-то. Слушайся меня. Беспрекословно, черт бы тебя подрал! Повинуйся мне.

Возиться с нелепой пижамой рыжухи я не стал, разорвал ее в клочья, освобождая желанное тело, сводившее меня с ума на протяжение нескольких лет.

Жадно провел руками от груди до самых бедер. Слегка ущипнул одно, затем ласково огладил. Вернулся наверх, к грудям, чтобы помять их, а затем поднялся еще выше. Прошелся по шее, добрался до губ и проник двумя пальцами внутрь.

На мое удивление и радостный восторг, Виолетта облизала их, ловко прошлась языком и тихонько причмокнула. Вот так-то… превосходно. Наконец-то.

Обильно смоченные пальцы уже через секунду оказались возле ее входа, который, впрочем, был уже готов для меня. Смазка и не требовалась, Виола была призывно мокрой. Значит, хотела меня. Даже такое вот чудовище, как сейчас.

Покружив немного возле, я провел пальцами по складкам, вырывая первые слабые стоны и удовлетворенно улыбнулся.

Сегодня ты будешь визжать подо мной, Виолетта. Обещаю…

Я резким движением раздвинул ее ноги шире и согнул в коленях. Устроился удобнее между них и с силой ударил ее по оголенной ягодице, заставляя вскрикнуть. О да, детка, это только начало…

Утро принесло с собой осознание того, что произошло вчера. Сначала вечером, а затем глубокой ночью.

Я глухо простонал, не желая открывать глаза.

Вчера моя звериная сущность вырвалась наружу и в полной красе была продемонстрирована ошарашенной Виолетте. Которая, к слову, не была виновата в ситуации с Марком, которого я порешил. За дело, кстати. Проклятый с*кин сын.

Открыть глаза все же пришлось, но Виолы рядом я не увидел. Повернул голову в другую сторону и увидел цифры 7:50. Вроде как надо было уже вставать.

Виола сбежала от меня? Как сильно я сделал ей больно? Как далеко, на ее взгляд, зашел?

Что бы я не кричал про шл*х, но очень сомневался, что у Абрамовой были кто-то кроме меня и ботана, и девочка она была непривычная к подобного рода вещам, которые я вчера с ней творил. Вряд ли программист выдавал нечто подобное в постели.

Виола была не дорогой проституткой, которая умела и была не против такого рода секса. Жесткого. Как я любил. Она была… не особо опытной, вечно стесняющейся и мало что умеющей. Слишком молодой. Слишком невинной для таких утех.

Я сел на кровати, посидел так немного, а затем понял, что сколько не думай, прошлого это не изменит, поэтому уже через несколько секунд оказался в ванной комнате. И застыл в изумлении.

Виола находилась там. Совершенно голая. Только что выбравшаяся из душа. И как я проморгал звук воды? Наверное, был слишком увлечен своими мыслями…

Я шокировано застыл на месте. После секса заказанные девочки всегда уходили и на утро я их не видел. Зато мог лицезреть Виолетту, на которой было столько следов, будто вчера ее всю ночь избивали, а не любили.

Ягодицы сохранили следы моего ремня, вчера я был уверен, что просто обязан «наказать ее поркой», тонкие кисти кричали о том, что руки долгое время были связаны, ключицы и шея были разрисованы моим языком, бедра были в синяках…

Но самым ужасным в этой картине был взгляд, которым Абрамова наградила меня. Он был… осуждающим? Обещающим никогда не простить такого обращения с собой?

Бл*дь.

Вот какого х*ра я приплелся вчера домой? Нужно было пересидеть где-то этот момент. Зачем только Виола встретила меня едва не у порога?

Какого х*я сама потащила в спальню? Я ведь предупреждал, я давал возможность уйти…

Я ушел разбираться с делами, даже не позавтракав. Выпил кофе, выкурил сигарету, зашел к сыну, аккуратно его поцеловал, чтобы не разбудить, а затем исчез на несколько часов, не желая находиться под одной крышей с Абрамовой.

Однако куда бы я не шел за весь день, ее образ, ее обиженный взгляд преследовал меня. Не давал покоя.

Рвал душу в клочья.

Было ощущение, что я обидел маленькое и беззащитное существо, которое верило мне, надеялось на то, что боли я не причиню.

А я оказался злым монстром.

Домой вернулся поздно, словно желал оттянуть момент встречи, как можно дольше. Но что бы это дало в конечном счете? Вчерашнюю ночь уже ничто бы не переписало. Ее было не исправить.

Благо, что Абрамова не стала закатывать мне истерику ни на утро, ни после. Я поужинал в одиночестве, повозился сыном, уложил его спать, велев Виолетте отдохнуть, а когда Кирилл заснул, направился к ней в комнату.

Надо было завязывать со всей этой чушью. Расставлять все точки над долбанной «i». Мне начинала надоедать вся эта дурацкая канитель с побегами, недопониманиями и ботаном.

Виола должна была стать моей на сто процентов или пора было со всем этим заканчивать.

Я вошел в ее комнату без стука и как-то резко стушевался. Стало не по себе, потому что обстановка комнаты была хоть и аккуратной, можно сказать, добротной, но уж точно не дотягивала до моей спальни. Которая должна была быть нашей, черт бы всех побрал.

Я почувствовал укол совести. Поселил девчонку чуть ли не в каморке под лестницей, а сам требовал идеального повиновения…