Глафира Душа - В ожидании Романа

–?Я скучаю! Я тоскую! Я очень тебя хочу!

–?Алё! – кричала Аня со слезами на глазах. – Перезвоните!

–?Не знаю, когда сможем увидеться, но помни: как только вернусь, я найду тебя... Ты – моя самая... самая... самая...

Она, прикрыв рот рукой, успела прошептать:

–?Я жду тебя! Очень! Любимый, желанный... – и опять громко:

–?Алё! Да что ж это такое? Ничего не слышно!

–?Наверное, ошиблись номером! – бросила Аня небрежно, вернувшись в комнату. Костя не отреагировал, увлеченный чтением.

Множество чувств одновременно навалилось на Аню за эти несколько секунд: и радость, что наконец-то дождалась звонка, и горечь, что любимый далеко, и восторг от услышанных слов, и напряжение, и волнение, и нахлынувшая нежность, и досада от невозможности встретиться, и надежда, и боль, и счастье...

В этом состоянии она, естественно, не могла сохранить внешнее спокойствие и, чтобы не показать своего волнения, трепета и смятения, удалилась в ванную...

«Слава Богу, Костя ничего не заметил», – легкомысленно решила она и переключилась на собственные переживания.

Однако если бы Аня повнимательней присмотрелась к мужу в этот момент, то заметила бы и горькую складку меж бровей, и тяжкий вздох, и красноречивый жест, когда он украдкой поглаживал левую сторону груди... Ту ее часть, где сердце...

Жила-была обыкновенная женщина Даша. Дарья Васильевна. Муж, двое сыновей. Работала корректором в известном издательстве. Но хотя издательство и известное, а зарплата все равно небольшая. Она, правда, немецкий язык неплохо знала – спецшколу окончила. Поэтому иной раз переводы брала на дом, подрабатывала. Все равно, конечно, копейки. Вроде бы и занята целыми днями, вроде бы при деле, а финансы, несмотря на все усилия, как говорят, поют романсы.

Вышла замуж Даша рано. Можно сказать, выскочила. Со школьной скамьи – и в жены. А случилось все так.

Ей было шестнадцать, когда она впервые Степана увидела. Тому уже исполнилось двадцать, он учился на третьем курсе в университете, куда родители ее заставляли поступать. Именно заставляли, поскольку учиться на филологическом факультете ей совсем даже не хотелось. Ну, что это за учеба – одни девчонки кругом, да и перспектив почти никаких. Кем работать потом? Учителем литературы? Однако папа ее – Сергей Павлович – настаивал, поскольку сам он занимал высокий пост в министерстве культуры, курировал как раз издательства и полиграфию и считал себя способным пристроить дочь в любой приличный журнал, хоть в «Юность», хоть в «Новый мир», а то и в «Иностранную литературу». В то время он действительно мог.

Это потом ситуация изменилась, началась перестройка, ему пришлось уйти из министерства... Но это все будет потом. А тогда перед Дашей стоял выбор – либо журналистика, либо филфак. То, что именно МГУ, было однозначно решено и никогда никем из членов семьи не оспаривалось, а вот факультет Даша могла выбрать сама. Ее не привлекал ни тот, ни другой, но если учеба на филологическом представлялась скучной и однообразной, то журналистика пугала творческим конкурсом. Никаких особых талантов, в том числе в области литературы, у Даши не наблюдалось. И хотя жизнь журфака манила, Даша понимала, что она не потянет. По-честному, перед самой собой признавалась – не сможет. Ни сочинять, ни творить. К сожалению. Поэтому, глубоко вздыхая, продолжая для проформы сопротивляться отцу, внутренне она смирилась с необходимостью подчиниться и в один из дней отправилась на Воробьевы горы, на филфак, узнавать условия записи на подготовительные курсы.

Пришла, встала перед стендом с объявлениями и принялась записывать в тетрадку расписание консультаций, занятий, сроки оплаты и прочую информацию. К ее немалому удивлению, возле стенда крутились несколько молодых людей, которые, как и она, что-то фиксировали в тетрадях.

«Ну и ладно! – подумала она про себя. – Даже если не здесь, то на других факультетах полно ребят. Университет бурлит, и при желании общаться и встречаться можно не только со своими.

Дашу всегда интересовали компании. Что в школе, что в летних лагерях она была заводилой. Ни одно мероприятие, будь то спортивное соревнование, КВН или конкурс на лучшую комсомольскую речевку, не обходилось без нее. Более того, она была настолько ориентирована на победу, что практически всегда выигрывала. Либо сама, либо ее команда. Поэтому «тухнуть» в женском болоте, каким ей представлялся филфак, она не собиралась.

После стенда подготовительного отделения она подошла к другому. На нем яркими буквами было выведено «Наша спортивная жизнь». Он пестрел фотографиями, под которыми помещались смешные подписи. Здесь же вывешены результаты сыгранных матчей и расписание предстоящих игр. То и дело к стенду подходили студенты, рассматривали фото, улыбались, уточняли расписание.

Даша хотела было уже двинуться дальше. Впереди ярким заголовком манила стенгазета «Культура филфака». Она подозревала, что там есть объявления об отборочных играх КВН, анонсы новых кинофильмов, афиша театров... Ой, как же это все было ей интересно! Надо подойти посмотреть! Но в этот момент к спортивному стенду подошли трое ребят, и Даша будто приклеилась к полу. Она спиной почувствовала то ли озноб, то ли дрожь, то ли жар. Она не успела понять свои ощущения... Только и двигаться куда-то уже не имело смысла.

Ребята за ее спиной оказались шумными, веселыми, заводными. Они так и сыпали шутками, показывая то на одно, то на другое фото, вспоминая всякие смешные моменты, и даже не стеснялись продолжать подписи под снимками. Прямо вписывали ручкой фразы, не опасаясь, что кто-то сделает им замечание или заругает.

Даша понимала, надо бы отодвинуться, а еще лучше отойти совсем, однако она продолжала стоять, и единственная мысль крутилась в ее голове: «Неужели все они с филфака? Если так, то это фантастика!» В тот же момент один из ребят обратился к ней с вопросом:

–?Девушка, мы вам не мешаем?

–?Нет, нет, что вы?! Наоборот, собиралась уходить, а вы появились, и я отойти не могу.

–?Что так?

–?Удивляюсь.

–?Чему, если не секрет?

Парень, который разговаривал с ней, был светловолос, сероглаз и улыбчив.

–?Даже стесняюсь сказать... – Даша действительно стушевалась.

–?Да бросьте вы! Как вас зовут?

–?Даша.

–?А меня Степан. Давай рассказывай, не стесняйся!

–?Неужели вы с филфака?

–?А что в этом удивительного?

–?Ну... мне казалось, тут одни девчонки учатся.

–?Девчонок много. Это точно. Но и ребят хватает.

–?Теперь вижу.

–?А ты поступать, что ли, к нам собралась?

–?Да сомневаюсь пока. Расписание подготовительного отделения списала, а уверенности еще нет.

–?Даша, не сомневайся! Факультет отличный! Жизнь интересная. Поступай, не пожалеешь! Хочешь, запиши мой телефон. Может, какие вопросы возникнут, звони, не стесняйся! – И ребята направились в глубь здания.

Эта незамысловатая встреча на фоне «спортивной жизни» решила практически всю Дашину дальнейшую судьбу. Она уже больше ни в чем не сомневалась, с рвением ходила заниматься на курсы. Кроме того, настояла на репетиторах по профилирующим предметам, чему папа был искренне рад, поскольку прежде не замечал в дочери столь ярко выраженного желания к поступлению.

Даше понравился Степан. Худой, стройный, с чуть насмешливым выражением лица и очень приятной улыбкой. Очень хотелось позвонить ему. Но решиться на это Даша никак не могла. Она мучалась почти месяц, то хватаясь за телефонную трубку, то бросая ее в сердцах... Пока наконец не встретила его на факультете.

Он узнал ее, обрадовался, поздравил с началом занятий на курсах. Сам он, оказывается, учился уже на четвертом и много давал Даше советов по существу. Они стали встречаться. Сначала изредка и совсем невинно. Потом чаще и держась за ручку.

На семнадцатилетие Степан вручил Даше огромного медведя и семнадцать роз! Как же она была счастлива! Если бы существовал такой прибор, или счетчик, или градусник, определяющий состояние человеческого счастья, то в тот момент он, этот прибор, зафиксировал бы самый высокий градус счастья в Дашиной жизни. Никогда потом: ни в день свадьбы, ни в моменты рождения сыновей – она не была так удовлетворена, так внутренне созвучна самой себе, так гармонично сонастроена с окружающим пространством, как в тот день.

Это было начало октября. Солнечный, красивый день, желтая листва, ярко-синее небо... Легкая прохлада... Уходящее бабье лето...

Они со Степаном стояли на смотровой площадке. Впереди – Москва с яркими всполохами разноцветной листвы, позади – величественный Университет: мощный, благородно-торжественный, и беспредельно-голубое небо над ними! И Даша с огромным медведем и цветами!

Степан попросил какого-то парня сфотографировать их. Лучше этой фотографии нет в Дашином семейном альбоме. Она – худенькая девчонка с красивыми тонкими ногами, длиннющими, аж дух захватывает. Юбка короткая, каблуки! Лицо, утопающее в розах... И неимоверного очарования улыбка... И рядом Степан, наклонившийся к ней, прильнувший, такой взрослый на фоне ее беззаботной веселости...

В последнее время Даша все чаще и чаще ищет этот снимок в альбоме и подолгу рассматривает его.

Тогда, в день ее семнадцатилетия, договорились они со Степаном встретиться на этом же месте через пятнадцать, нет, ровно через двадцать лет! Даша расхохоталась:

–?Через двадцать лет? Да ты подумай, сколько мне исполнится!

–?Всего-то тридцать семь.

–?С ума сойти! Ты представляешь меня в тридцать семь лет?! Тетка с кошелками.

–?Ты никогда не будешь такой!

–?Почему?

–?Ты очень красивая! Ты очень стройная! Ты всегда будешь молодой, веселой, очаровательной!

–?И ты думаешь, это реально?

–?Что именно?

–?Встретиться здесь же? Ведь уже новый век наступит!

–?Ну, да! Две тысячи шестой год!

–?Даже не могу себе такого представить...