Стоны уже срывались с её губ, не прекращаясь ни на мгновение, и Марина, затуманенным от возбуждения сознанием, поймала себя на мысли о приближающемся оргазме, когда Владимир вдруг резко вышел из неё…

Едва не задохнувшись от неожиданности и прерванного так грубо подкатывающего наслаждения, Марина тяжело задышала, рьяно пытаясь освободиться от наручников, сковавших её руки, в яростном порыве стремясь наброситься на Владимира с требованием продолжить…

Но этого не потребовалось: одним рывком развернув женщину, он стянул с неё окончательно трусы, сбросил босоножки и, подхватив её, легко закинул на плечо.

Лишённая возможности сопротивляться, Марина обессилено повисла на плече Владимира, полностью отдавшись в его власть. А искуситель, широко и легко шагая по квартире со своей ношей, заходил уже в спальню, где стояла огромная просто кровать, застеленная мягким, светло-серым покрывалом…

Поставив Марину на ноги около кровати, лицом к себе, Владимир медленно сел, не спуская с женщины глаз, и тут же откинулся на спину, удобно расположившись головой на подушках. Устроившись на своём ложе, Владимир тихо проговорил:

— Иди ко мне…

Со скованными за спиной руками было не очень удобно, но Марина всё же смогла забраться на кровать, и даже села на него сверху, затуманенным взглядом едва различая что бы то ни было вокруг: страсть и желание разгорелись в ней с новой силой, и она буквально задыхалась сейчас, получая вожделенное тело его в своё почти полное распоряжение….

Его всё ещё твёрдая, ничуть не обмякшая плоть дразнила, призывно маня, и женщина, немного привстав на коленях, мягко насадилась на ставшую уже такой притягательной и желанной плоть. Пара движений, и плоть его уже почти полностью оказалась внутри влажного, горячего её лона, и Марина невольно прикрыла глаза от наслаждения…

Её движения были неспешными, медленными, словно она привыкала, знакомилась сейчас с его плотью, а Владимир внимательно наблюдал за женщиной, с интересом отмечая все изменения, происходящие с ней…

Пока Марина двигалась неспешно — медленно, Владимир чуть поглаживал, едва касаясь кончиками пальцев, её бёдра. Но, как только она ускорила темп, готовая сорваться в экстаз, он тут же поймал руками её грудь и больно сжал соски, словно опуская с небес на землю:

— Ты куда-то торопишься? — прищурив глаза, тихо спросил он.

— Нет… — глухо выдала Марина и замерла, не в силах сдержать мелкую дрожь, внезапно пробившую её. Здесь, в этой дрожи, было всё: и едва сдерживаемая злость за отсрочку наслаждения, и осознание полной его власти над её сознанием и телом, и, самое главное — удовольствие от этого…

Понимание этого буквально взорвало само её сознание: почему-то Марина хотела отдаваться снова и снова в полное его распоряжение всеми своими чувствами, переживаниями, и даже — удовольствием…

— Я… Хочу… Наслаждаться… Тобой… ВСЕЙ… — раздельно проговорил он, проникая с каждым словом всё глубже в неё.

Она сама не заметила, как её накрыло волной, и в бешеном экстазе Марина протяжно застонала вдруг, и начала заваливаться куда-то в сторону, не в силах сейчас контролировать своё тело, но Владимир поймал её, и легко притянул к своей груди:

— Ммммм…. — промычала Марина, и вцепилась зубами в его плечо, пытаясь заглушить крик наконец-то полученного экстаза…

Не отпуская Марину, Владимир сделал ещё несколько движений, всё ещё крепко прижимая её к своей груди, и застонал вслед за ней, удовлетворённо прикрыв глаза…

Несколько мгновений они лежали в тишине, наслаждаясь истомой измученных тел.

— А ну-ка, погоди-ка минутку… — легко отстранив Марину, Владимир встал и вышел из комнаты. Вернувшись, играя в руке маленькими ключиками, он расстегнул замочек, освобождая руки женщины, и лёг рядом. Она чуть подвинулась, устраиваясь головой на его груди, и прикрыла глаза, всё ещё не в силах отдышаться после столь бурной близости.

Владимир молчал, поглаживая её по сбившимся волосам, и ждал, пока дыхание Марины хоть немного восстановится. Дав женщине отдышаться, он задал вопрос, не дававший ему покоя всё это время:

— Скажи, а почему ты решила встретиться в кафе? Почему не пришла в студию?

Не глядя Владимиру в глаза, Марина тихо проговорила:

— Если честно, мне стало страшно… Страшно встретиться с тобой наедине, — честно призналась она, и попыталась объясниться, — В кафе всё-таки много людей, а когда мы остаёмся с тобой наедине — я чувствую себя мотыльком, попавшим в паутину… Я пытаюсь вырваться из этой паутины, пытаюсь остаться собой, но с каждым движением лишь запутываюсь всё больше и больше… — Марина неожиданно смешалась, подбирая слова, а Владимир и не перебивал её, давая возможность донести свою мысль, — Понимаешь, такое странное ощущение, словно что-то связывает меня изнутри, парализует саму волю, когда я рядом с тобой… Знаешь, я прожила почти пятнадцать лет в браке, и муж был не первым моим мужчиной… — немного смутившись, призналась Марина, но всё же продолжила, — Но такого дискомфорта, и, вместе с тем — таких ярких ощущений, я не испытывала ни с одним мужчиной… Никогда. И до недавнего времени я даже подумать не могла, что подобное вообще возможно…

— Как давно у тебя был последний мужчина? — воспользовавшись минутной паузой, быстро спросил Владимир, глядя Марине в макушку.

Она тут же залилась краской стыда, чувствуя, как загорелись её щёки. Хорошо, что она лежит у него на груди, и Владимир не может видеть её лица… Но признаваться всё же придётся, как ни крути, и Марина смущённо пробормотала:

— Ну… По-настоящему последний раз был с мужем… Это почти три с половиной года назад…

Его рука, которой он гладил голову Марины, замерла, словно решая, стоит ли продолжать её гладить или нет, и Владимир, усмехнувшись, спросил:

— А по «не настоящему»?

— Была неудачная попытка наладить интимную жизнь, завести новые отношения, но как-то не задалось, — на одном дыхании выдала Марина, надеясь, что Владимир не станет выпытывать детали.

— Как бы большой довольно промежуток, — задумчиво произнёс Владимир, и рука его снова коснулась, поглаживая, волос Марины.

Помолчав, словно собираясь с мыслями, женщина медленно заговорила:

— После того, как мужа не стало, я думала, вообще с ума сойду… Но потом поняла, что, кроме меня, у моих детей больше нет никого. Так сложилось, что и мои, и его родители рано умерли, оставив нас обоих сиротами, а тут ещё ипотека… Муж так радовался, когда нашёл её — эту большую, просторную квартиру — чтобы всем место было, чтобы парк рядом, магазины, школа-садик во дворе… Оформил кредит, переехали, только-только обжились, и тут… — Марина сглотнула вставший ком в горле, и продолжила свою невесёлую исповедь, — Я не работала никогда, за деньги у нас отвечал всегда муж, а тут мало надо жить на что-то, так ещё и за квартиру срочно нужно было платить банку, регулярно и много… Так что, можно сказать, моя интимная жизнь закончилась вместе с моим браком… Ну а дальше — дальше начались монотонные, выматывающие будни, когда мне приходилось учиться профессии и работать очень много. Повезло просто, что близкая подруга взяла меня к себе, обучила всему, что сама умеет, помогла с клиентами… Ну, а когда бывали выходные — я ещё подрабатывала в клининговой компании. Какой-никакой, но приработок, а тогда деньги очень и очень нужны были, сам понимаешь… В общем, это был какой-то нескончаемый день сурка: работа-учёба-подработка-стирка-готовка-уборка, и так по кругу… — Марина невольно поёжилась от воспоминаний, — Ой, вспомнить страшно… И, знаешь, иногда я даже сама удивляюсь, какие же у меня всё-таки классные мальчишки выросли — самостоятельные, ответственные, серьёзные, хотя на их воспитание в то время у меня совсем не оставалось времени… Старший сын повзрослел в одночасье: всё сразу свалилось на его детские по сути ещё плечи: забота о младшем, помощь по хозяйству, а ему самому учиться ещё надо было как-то успевать… Я лишь к этой весне более-менее смогла вздохнуть посвободнее, хоть нормальные выходные смогла себе позволить, без подработок всяких… Сын окончил одиннадцать классов, отгуляли выпускной… — Марина замолчала, погруженная в свои мысли, и Владимир подытожил её откровенный монолог:

— Ну, тогда это более — менее всё объясняет, — коротко проговорил он.

— Интересно, что именно? — повернулась к нему Марина, глядя прямо в глаза. Щёки уже не горели, дыхание полностью восстановилось, и ей было по-настоящему интересно, что же именно стало понятно этому странному мужчине из её рассказа.

— Да то и объясняет, что ты все эти годы была не женщиной, по сути, а мужиком, который решает всё и за всех: как накормить семью, где взять на это деньги, и чем рассчитаться по счетам. Естественно, тут даже и речи не могло идти о твоих собственных желаниях. Ну и, как только появился хоть какой-то просвет в твоей жизни, ты наконец-то вспомнила о себе, о том, что ты, вообще-то, женщина по природе своей, ну и, скажем прямо — пустилась во все тяжкие, — усмехнулся Владимир.

Немного смущённая его прямотой, Марина постаралась перевести разговор на него самого:

— Ну, про меня ты всё узнал, теперь давай о тебе. Так кто же ты есть, загадочный незнакомец? — улыбнулась она Владимиру, — И как же такой видный мужчина, и в таком «завидном» возрасте, всё ещё холостой? — прищурилась Марина, складывая ладошки «домиком» у него на груди и удобно устраиваясь на них подбородком, ожидая такого же долгого и не менее «интересного» рассказа от Владимира.

— С чего ты взяла, что я холостой? — удивлённо приподнял бровь Владимир, с интересом глядя на женщину перед собой и тут же руша все её ожидания.

Улыбка медленно сползла с Марининого лица, и взгляд мгновенно погас:

— Ой, я совсем забыла… У меня же… Дела… — засуетилась, едва сдерживая вдруг навернувшиеся откуда ни возьмись слёзы на глазах, и начала вставать с кровати, то и дело соскальзывая дрожащими руками с мягкого, расслабленного тела Владимира и чувствуя внезапную слабость в ногах.