Мария Зайцева - В плену Гора

И, чем скорее я это сделаю, тем скорее мы… Достигнем взаимопонимания. Полного.

Я осознавал, что, после вчерашнего фиаско, надо все по-новой восстанавливать. Но Кошка меня заинтересовала, тут смысла лукавить не было, перед собой – тем более.

А если так, то чего терять время?

Его не так уж и много. Пройдет две недели, мы с Виком по-любому решим вопрос с Росянским, и брат и сестра Курагины запросто укатят из города. Правда, в любом случае, они будут под колпаком, а потому делать что-либо незаконное, а я не сомневался, что это имело место быть, больше не смогут. Ничего, поживут честно. Тоже опыт.

А, пока они здесь, пока Курагин отдыхает в санатории, неплохом, кстати, причем по квоте ФСБ, а это другие деньги и другое отношение, что бы там ни вопили смежники про всеобщее равенство, его сестра пусть отдохнет у меня.

И, если по дороге домой я еще сомневался в своем решении, прикидывая, насколько я готов влезать в ее жизнь, выяснять обстоятельства имеющейся у нее психологической травмы, а она точно была, и вообще, надо ли мне это…

То теперь, разглядывая шикарную картину, которую, наверно, каждый мужик не против наблюдать в своем доме, хотя бы недолго, я понимал, что решение, пожалуй, принято.

Вот только выяснить…

Но сначала надо Кошку согнать с теплого места.

Я кашлянул, Кошка дернулась и, чуть крутанув сочной попкой, села на диване, уставилась на меня огромными наивными глазами, стыдливо натягивая на бедра футболку так, что она задралась еще больше.

Переигрывала, в общем.

Я , само собой, помнил, что у нее не осталось вещей, ни белья, ни какой-либо одежды. То, в чем была, когда из озера ее тащил, я просто выкинул. Все равно для носки не пригодно.

То есть, сейчас под футболкой на ней ничего нет.

И теперь, прекрасно понимая, что девчонка отлично слышала, и как я заходил, и как я стоял и пялился, все равно не мог не повестись.

Красивая до безумия девушка. Сидит на моем диване. Без трусов.

Черт…

Ну я же не евнух!

Одновременно с досадой на свою животность выступало на передний план… Пожалуй, даже восхищение ею.

Таким образом манипулировать, находясь в заведомо проигрышном положении… Учитывая ее прошлый несчастливый опыт… Это невероятная сила духа. И смелость.

Потому что…

Ну вот на минутку представить, что я – животное. И наброшусь сейчас на нее. Что она сможет сделать?

Даже если успела , по своему обыкновению, какой-нибудь столовый прибор для самозащиты спрятать в подушки дивана.

Ничего. Совершенно ничего она мне не сделает.

А вот я – могу.

И это будет безнаказанно. Потому что… Мы одни. В огромном доме. Моем доме. Вокруг лес. Она никуда не уйдет, никуда не денется. Захоти я сейчас взять ее силой… Препятствий не будет. По большому счету – она у меня в плену.

И сама это понимала.

И все равно играла на нервах. Словно испытывая терпение, словно ожидая, когда меня сорвет.

Бесстрашная Кошка.

- Добрый вечер, - она скромно опустила раскосые ведьмовские глаза, прикусила губку.

Переигрываешь, девочка.

- Добрый. Как день прошел?

Я шагнул в комнату, по пути стягивая с себя куртку и оставаясь в одном тонком свитере. Бросил одежду на кресло, заглянул на кухню.

В принципе, я видел по камерам, что она ничего не готовила, да мне ее готовка и не нужна была. Я соблюдаю режим, и лишнего не надо.

Но вообще, это был бы признак одомашнивания. Бывшая жена, да и все остальные женщины, если удавалось задержаться в моем доме хотя бы на пару часов, начинали почему-то готовить. Все. Без исключения.

Пока женат был, я терпел. Даже ел, то, что мне готовили. Пытался, по крайней мере.

Но потом…

Все эти блинчики-хуинчики, котлетки, пирожки и что там еще мне умудрялись приготовить мои временные пассии, летело в мусорное ведро.

Кошка за весь день питалась подножным кормом, таская из моего холодильника готовую еду, но для меня даже чай не подумала заварить.

- Нормально день прошел…

Она встала, пошла следом за мной.

Футболка распрямилась чуть ли не до колен. Я мазнул по ней взглядом, с трудом заставляя себя забыть про отсутствие нижнего белья.

- Удобно?

- Ой… Простите, что взяла… Но мне в халате неудобно, а вещей своих не нашла…

Она очень натурально покраснела, прикусила губу.

Подойти. Посадить на стол. Раздвинуть ноги. Рвануть на себя. Уложить спиной на столешницу. Ладонь на горло, чтоб не дергалась. Смотреть в испуганные зеленые глаза, пока вхожу. Одним движением.

Бляяяяя…

- Ничего, носи. И, я думаю, мы вполне можем перейти на «ты». После вчерашнего.

А вот теперь она покраснела по-настоящему. И , кажется, разозлилась.

По крайней мере, взгляд был такой интенсивности, что мог запросто прожечь насквозь.

Правда, длилось это долю секунды, а затем опять смущение. Наигранное. Хорошо наигранное.

- Да… Я хотела сказать спасибо… Что вы… Не стали… Я была не в себе… И мало что помню…

Ой ли? Даже так? Мало что помнишь?

Напомнить тебе?

То, что я зря ляпнула про ничего не помню, стало очевидным сразу же. По опасно сощурившимся глазам проклятого подпола.

Возмутительно, просто мерзко залипательного в своем тонком свитере, обтягивающем мощный торс.

Это было особенно ужасно, потому что мозг сразу подкидывал картинку, каким он был без этой тряпки.

Какая у него широченная, раскачанная грудь, какой живот твердый, с кубиками, сука!

И волосы, на груди, и ниже – по животу… И ниже… И там внизу тоже у него все отлично просто. Это уже фантомные воспоминания о фурако.

Так что нет, все прекрасно у меня было с памятью. Даже слишком.

Настолько, что хотелось разозлиться на себя за тупую кошачью сущность, диктующую «вотпрямщас» развалиться, изогнуться, подставиться сильному, горячему самцу. Можно прямо здесь. На столе в кухонной зоне.

Чтоб он подошел, посадил меня на этот стол, раздвинул ноги. Уложил тяжелой рукой на столешницу, придерживая. И нет, так со мной никогда не делали. Никто.

Это было грубо и по-животному. Но так правильно, что тело не протестовало. Глупое тело, неожиданно очнувшееся от комы, радовалось и поощряло на безумства.

Потому и ляпнула.

Должна была просто подразнить, показать, чего он, придурок, лишился и никогда не получит, а вышло…

Плохо вышло. Глупо.

Потому что, глядя в опасные глаза подполковника, мягко двинувшегося ко мне, я со всей отчетливостью понимала. Получит. Запросто. Потому что я – дура.

Ну и если он дураком не будет в этот раз.

- Мне кажется, Людмила, что ты обманываешь.

Он подошел совсем близко, неосознанно, или осознанно давя массой. Но позади меня был только злополучный стол, на который я, после сегодняшних фантазий, даже смотреть не смогу без дрожи.

И отступать просто некуда.

И незачем.

Перетопчется.

Нисколько мне не страшно. Он же не животное. Захотел бы – еще в первый раз управился. А раз нет…

Можно и поиграть на нервах. Не все ж ему, бревну плохо обструганному.

Правда ведь? Да?

- Обманываю?

И ресничками – хлоп!

Не забываем из себя строить наивняшку, Люся! Губы облизнуть? Или это уже слишком?

- Да.

Он поставил руки с двух сторон от моих бедер, самым пошлым и водевильным образом запирая в плен своего тела.

Пошлый… Да. Водевильный. Конечно.

Почему мне так горячо? Бред, Господи, какой бред…

- Я думаю, все ты прекрасно помнишь. И отсюда вопрос… - он помедлил, изучая меня с высоты своего великанского роста, - почему играешь? Что прячешь? Может, пришло время рассказать?

- О чем? – глупо спросила я. И облизнула губы. Все-таки. Наверно, это была исключительно защитная реакция, чтоб переключить его внимание с моих глаз.

Ну что сказать… Удалось.

Он наклонился ниже, у меня сразу же фантомно закололо кожу вокруг губ, еще помнящую грубость его щетины. Настолько томно, настолько влекуще, что большого труда стоило не податься к нему навстречу.

- О чем?

Он задумчиво прошелся взглядом по моему взволнованному лицу, задержался на шее, заставив тяжко и мучительно сглотнуть. И вот здесь я совсем не играла! Совсем!

Он так близко был! И сейчас это ощущалось чем-то новым, другим.

Вот как так?

Ведь я его видела голым, он даже целовал меня!

А все равно сейчас ситуация воспринималась исключительной.

- Неважно, наверно, - взгляд вернулся к губам, - потом.

Он наклонился ниже, полностью прижав меня к столешнице, и сделал , наконец, то, чего я подспудно , не отдавая себе отчета, так ждала.

Поцеловал.

Не грубо, без напора, без уже привычной мне агрессии.

Словно пробуя, словно… спрашивая.

И вместе с тем не давая выбора. Никакого.

Потому что одновременно с его языком во рту я почувствовала наглые и совсем не осторожные руки на своих бедрах.

Каменный подпол подхватил меня каменными ручищами, приподнял до своего уровня, чтоб целовать было легче, посадил на столешницу.

Раздвинул ноги.

Мои дурные фантазии сбывались в полном объеме.

И я не планировала останавливать их полет.

Моя бывшая, филолог по образованию, говорила, что у них, у филологов, имеется такой профессиональный тост: «За сбычу мечт!». Я никогда не врубался, что в этом тосте профессионального, но запомнил на всякий случай.

И потом филологов десятой дорогой обходил.