Мария Зайцева - В плену Гора

Я читала главу про Сонечку Мармеладову, а сама думала о том, что брату там, где он сейчас, явно лучше, чем мне. По крайней мере, физиономия его выглядела спокойной и довольной.

А я тут умирала со скуки.

Днем.

Ночами скучать мне никто не давал. Очень много занятий находилось. Разнообразных.

Я сбилась с чтения, почувствовав невольный озноб. Приятный такой. Томный.

Горячий даже в некоторых местах, где уже скоро мозоль будет, наверно. От чрезмерного трения.

Развернулась, поймала взглядом камеру, направленную на гостиную.

То, что я в курсе видеонаблюдения, Гор уже давно выяснил, день на третий-четвертый моего пребывания здесь. Перестаралась я с нечаянной демонстрацией себя.

Особо эмоций по этому поводу не было, или я не заметила.

Ну неважно.

Важно только, что я почему-то до сих пор этим не воспользовалась.

Ничего, сейчас исправлю.

Подскочила, кинулась к стеллажам с книгами, выискивая нужную. Вот она! Боккаччо «Декамерон»!

Шикарное подарочное издание.

Полистала, находя нужный рассказ. И начала громко, с выражением читать веселую историю о том, как «загоняли дьявола в ад» отшельник и девушка. Многократно и разнообразно.

Пусть просвещается, гад!

Хотя, ему в этом деле точно учебные пособия не нужны. Равных в грамотном загоне дьявола в ад у каменного подпола нет.

Хотя, у меня опыта в этом плане не было, но глаза и уши имелись. Да и среда, в которой мы с Максиком варились, была тоже интересная. Так что я понимала, что мой подпол – это что-то гораздо выше среднего. Гораздо.

Сбившись с чтения от очередного подпущенного мозгом «моего подпола», я, неожиданно разозлившись, с досадой швырнула Боккаччо на пол.

Вскочила, закусив губу, заходила по гостиной вдоль панорамного окна с прекрасными зимними видами на роковое озеро и на утонувшую в снегу деревеньку.

Интересно, а если пройти по наезженной дороге, скоро я выйду к трассе? Когда мы сюда ехали я, от испуга даже особо не засекала по времени, сколько дорога заняла. Помнила только, что колея тяжелая. Лишь такой трактор, как у подпола, мог пройти свободно.

Переключив мысли на самокопание на тему : «Посему я вообще про это думаю», я двинулась на кухню.

Постояла, размышляя, закрыла.

И опустилась прямо на пол возле холодильника.

Мне почему-то было плохо. Физически. Не знаю, с чем это было связано, потому что ничего особенного не происходило, и день не отличался от предыдущих… Такой же пустой и глупый.

И, наверно, даже наша совместная прогулка, которую мне Гор обещал сегодня с утра, ничего бы не изменила.

Я понимала, что не стоит напрягаться, что он занят работой, и хорошо, что хоть так… Хоть не в одиночке где-нибудь сижу. И, на самом деле, мне повезло.

Шикарный дом, шикарный мужик рядом. Ночи – сплошное безумие. Сладкое и немного примиряющее с пустыми одинокими днями.

И , наверно, многие на моем месте назвали бы меня зажравшейся идиоткой.

Но я ощущала бешеное, безумное одиночество.

В основном потому, что человек, так жадно любивший меня по ночам, вообще никаких эмоций не выдавал днем.

И меня это устраивало! Бы.

Но… Не устраивало. Не устраивало, чтоб его! То, что изначально казалось правильным, логичным, теперь бесило. Унижало даже.

Подпол приходил домой вечером, усталый, замкнутый.

Если я встречала, не спала, мог просто, с порога, подхватить меня под задницу и поиметь тут же, в прихожей, на калошнице. И делал так пару раз! Рычал, шептал мне на ухо всякие пошлые нежности, трахал, насыщаясь, словно зверь.

Затем он шел в душ, потом ел свой полезный ужин, потом какое-то время сидел с чашкой чая перед камином, словно медитируя на него.

Потом поднимал на меня тяжелый взгляд.

И повелительно кивал головой, чтоб подошла.

И я подходила. Глупая кошка. Прав он.

Хотела навязать ему свои правила игры, хотела, чтоб он… Чтоб он прогнулся под меня. А в итоге сама под него прогнулась. И гнулась, гнулась, гнулась, себя не узнавая.

Разговаривать со мной он не считал нужным.

Так, пару раз задавал вопросы наводящие про мою прошлую жизнь. Но я же не дура. И знала, с кем имела дело. А потому плодить лишние тома в своих и без того немаленьких делах не собиралась.

Наши бешеные ночи завершались нежными утрами. И тогда я таяла, умирала от сладости, от его медленных, плавных движений во мне, от его тягучего «Кооошшшааа…», выдыхаемого на ухо…

А потом он вставал, шел заниматься на улицу, потом в сауну или душ, потом ел полезный завтрак, собирался, спокойно и методично, и уходил на работу.

Ни слова мне не говоря обычно. Нежного, я имею в виду слова. Только указания. Что сделать, как себя вести.

Я вставала, почему-то раздраженная и несчастная, ходила по дому, пялилась на снег, ела, читала…

И сходила с ума.

Потому что дура. Потому что Кошка.

А Кошки выбирают не умом.

Всю неделю я был страшно занят. В принципе, с моей должностью никогда свободным до конца не будешь. Просто потому, что даже если ты все успел, а такое вообще нереально, то твой отдел обязательно где-нибудь лажанет. Обязательно просто.

Например, в конце месяца только подогнал все показатели в норму, поимел парочку особо отличившихся паразитов, не умеющих и не любящих играть в документы и в грамотное отмораживание собственной жопы от будущих проблем путем написания лишней бумажки, случилась очередная феерическая лажа.

На выезде на труп в квартире по протоколу требовалось совершить поквартирный обход. Мои придурки мало того, что вместо двух свидетелей, необходимых для протокола, только у одного подпись взяли, так еще и поквартирным перенебрегли.

Ну а чего возиться-то?

Дом на шестнадцать этажей, ташкентка, ходить – задолбаешься.

А труп явно не криминальный.

Мужик самоубился. Повесился. Следов посторонних вроде нет. Криминалисты глянули – ничего настораживающего. Для проформы все проверили, прошлись по первому этажу кое-как, все остальное – тупо от балды написали. И дело, естественно, не возбудили. Зачем нам лишний глухарь в конце месяца?

Нет, я сам – не ангел и прекрасно понимаю, как такие дела делаются. Но в любом случае надо было хотя бы по диагонали пробежаться, поспрашивать бабок на детских площадках. То есть, просто не забить болт на обычные рабочие моменты.

Но был вечер, все хотели свалить поскорее, кто по домам, кто в кабинет на диван дежурить.

В итоге все прошло благополучно. Вроде.

А через неделю, как раз под отчет месячный, привет от прокурора!

Отмена постановления об отказе в возбуждении!

И направление на дополнительную проверку!

Понятное дело, что тут и следак, который на выезде был, лажанулся, но он быстренько свою жопу прикрыл липовыми бланками обходов, которые мои подчиненные делали!

А то, что они – липа, выяснилось как раз в ходе проверки. Нежданной-негаданной. Росянским благословленной.

И ведь не предъявишь ничего. Сам виноват, подставился. Верней, не я виноват, а мои придурки. Но иметь-то меня будут в первую очередь.

Оказывается, на вскрытии выявились обстоятельства, указывающие на криминальный характер смерти. То есть, проще говоря, мужик не самоубился. Помогли ему, грамотно так.

И убийцу видела соседка со второго, старуха, любительница все замечать и даже записывать.

Бабка честно ждала, когда к ней придут и спросят, даже, подозреваю, конспект ответов писала. Может, на то, что по телевизору покажут, рассчитывала. Не знаю, короче говоря, что ей двигало, когда она, вместо того, чтоб просто явиться к участковому и рассказать, чему была свидетельницей, рванула прямиком к прокурору.

Причем, разбег такой взяла, что попала сразу к Росянскому.

Вот у него, наверно, радости-то было!

И даже своего следака не пожалел подставить под обвинение о фальсификации и недобросовестном исполнении служебных обязанностей!

Наверно, прокурор надеялся если не мощно меня подпихнуть под проверки из центра или от СБ, то хотя бы отвлечь от своей персоны и от сыночка.

Но зря.

Конечно, пришлось побегать, постараться отмазать и своих двоих придурков, так вдохновенно сваявших поддельные опросы соседей, да и весь отдел. Ну и плюсом еще словить тонну дерьма от непосредственного начальства, лишение премиальных, для главных виновников – полет звезд с погонов.

Это ладно, что дела не завели, как Росянский настаивал!

Короче говоря, напряженная была неделя, прямо чрезмерно.

И во всей этой ситуации радовало одно: мое верно принятое решение насчет Кошки. В смысле, не только ее помещения в мой дом, но и последующих действий.

Потому что самые невероятные, самое потрясающие по силе эмоций были в эту неделю именно возвращения домой.

И маленькая хитрая Кошка, с мурчанием встречающая у порога.

Все тревоги дня, весь напряг, нервы и натянутые от стресса жилы – моментально расслаблялись.

Я с облегчением утыкался лицом в ее теплую, вкусно пахнущую макушку, обцеловывал, нетерпеливо прихватывал зубами кожу на шее, ощущая себя диким зверем, вернувшимся после бешеного и полного опасностей дня в родную берлогу, к своей самке.

Хотелось ее тискать, не спускать с рук, гладить все время. Понимание, что мне ее тактильность, ее нежность необходима больше привычного покоя родного дома… Оглушало это понимание.

Я терялся в эмоциях, ощущая себя каким-то идиотом бессмысленным.

Как все могло так быстро поменяться? Как?

Я же этот дом строил только под себя, для себя! Здесь все настроено на меня до такой степени, что любое внешнее воздействие, любая лишняя переменная разрушит паззл.