Ребенок, уже до этого капризничавший, расплакался во весь голос.

Райнер попросил Галю перевести женщине, что за ее ребенком будут присматривать в саду, пока она будет работать. Что она стоит на контроле, и следующая неявка будет грозить расстрелом.

– Господин оберштурмбанфюрер, я не знал, что для детей трудящихся в Германии есть сады, – сказал Райнер Петерману.

– Все правильно, господин майор. Потому что их нет.

– Она будет работать с ребенком?

– Майор, сразу видно, что вы с передовой. Ее ребенок по внешним параметрам подходит под параметры арийца. Если ему повезет, то его могут отдать в немецкую семью. А если нет, то, возможно, его используют для переливания крови раненым немецким солдатам. Если же он не здоров, то будет прекрасным материалом для опытов в Дахау или Бухенвальде.

Услышав, какой страшный приговор может ожидать этого маленького, ни в чем не повинного ангела, Гале почувствовала, что кровь застыла в жилах. Ей хотелось закричать от бессилия. Райнер заметил, как поменялась в лице Галина.

– Господин оберштурмбанфюрер, решите свой вопрос с моей переводчицей. Мы скоро выезжаем на территорию кирпичного завода.

– Да, майор. Фройлен, ко мне попали, кажется, списки комсомольцев. Мне нужен точный перевод вот этого документа.

Петерман передал девушке два листа. Галя на автомате все перевела и отдала в руки оберштурмбанфюрера.

– Отлично, я так и предполагал. Кстати, майор, фройлен отлично знает язык. Галя, я надеюсь, что вы не откажете мне и составите сегодня компанию для похода в ресторан? – спросил Галю самодовольный Петерман, явно не ожидающий отказа.

Атмосфера в кабинете становилась напряженной.

– Вы опоздали, господин оберштурмбанфюрер! – выпалила Галя.

– Кто же меня опередил, фройлен? – спросил немец.

– Это немецкий солдат, господин оберштурмбанфюрер.

На секунды в кабинете воцарилось молчание. Потом Петерман громко рассмеялся и, посмотрев на Галю, сказал:

– Ну, что ж, солдат так солдат! Им тоже необходимо общество красивых девушек! Как надоест вам этот солдат, я к вашим услугам, фройлен! – сказал эсэсовец и, посмеиваясь, вышел из кабинета.

– Галя, пригласите следующую девушку, – сказал Райнер. – Вы в порядке? И скажите, чтобы Эльза нашла начальника полиции.

– Да, господин майор.

У следующей девушки оказалась тяжело больная мать, за которой нужен был уход. Галя выяснила, что у них есть очень дальние родственники в деревне. Девушке дали время, чтобы определить больную мать к родственникам. Латышеву Райнер дал указания выдать документы девушке и ее матери для передвижения в деревню.

– Господин Латышев, я передаю все документы господину Петерману. Остальные указания вы будете получать от него. Вы свободны.

Латышев ушел. Галя молчала, изображая рабочую деятельность. Райнер не упустил из виду, насколько сильно потрясли девушку слова Петермана в отношении малыша. Он делал отчет по отправке эшелона и наблюдал за Галей. «Надо за ней присмотреть. Как бы чего не натворила и не втянула Таисию», – подумал Райнер. Галка запомнила адрес девушки с ребенком и уже лихорадочно соображала, чем им помочь. «Так, завтра если ребята встретятся с Горячевым, то девушку надо будет отправить в лес до следующего эшелона. Но как? Малыш очень мал, чтобы спокойно проехать пост с немцами. Ладно, может, ребята что придумают», – размышляла про себя Петрова.

– Галя, я сейчас отнесу документы, потом заедем пообедаем и поедем на завод.

– Как скажете, господин Нортемберг.

Райнер уладил свои дела в комендатуре, и через полчаса Эрих уже доставил их к ресторану. Галя наотрез отказывалась заходить в помещение. «Этого еще не хватало. Люди гибнут, а я по ресторанам буду шастать! Нет уж!» – думала про себя Галя. Райнер взял ее локоть.

– Галя, вы хотите, чтобы тот же Петерман относился к вам с большим доверием? – спросил Райнер.

– Да мне плевать на этого Петермана! – в сердцах крикнула Галя. – Мне все равно, что думает обо мне человек, который с такой легкостью рассказывает об опытах над младенцами.

Эрих в зеркало наблюдал за их перепалкой и не знал, чем помочь Гале. Пунцовая от злости, она с ненавистью смотрела на Райнера.

– Возьмите себя в руки, фройлен. Или вам наплевать на всех близких вам людей? Или вы думаете, что начальник службы СС не поднимет на вас всю информацию с момента вашего рождения? Вам надо думать не только о себе. А теперь быстро вышли из машины и обедать. И не надо волком смотреть на офицеров, иначе никто не посмотрит на то, что вы хорошо знаете немецкий язык. Надеюсь, что вы меня поняли, фройлен Галя!

«А ведь он прав! Какой толк от меня будет, если я буду лезть на рожон. Я ведь никому не смогу помочь. А ведь очень многие нуждаются теперь в помощи, и на данный момент этот малыш», – подумала про себя Галка.

– Извините, господин майор! Я погорячилась.

Эрих вздохнул. Галка вышла из машины и, взяв под ручку офицера, вошла в здание ресторана. Несмотря на то, что стены ресторана были увешаны плакатами с немецкой свастикой, здесь было вполне уютно. Красивые гардины украшали окна и очень сочетались с такого же плана скатертями на столиках. Райнер со своей спутницей выбрал крайний столик и жестом пригласил официантку.

Через пятнадцать минут официантка уже принесла заказ. От тарелок с едой шел вкусный запах. В качестве поваров работали только немцы. А весь обслуживающий персонал составляли местные жители. Галя с Райнером приступили к обеду.

– Приятного аппетита, господа! Разрешите присоединиться? – нарушил их трапезу знакомый голос Петермана.

– Присаживайтесь, оберштурмбанфюрер, – ответил Райнер.

Петерман сделал заказ и обратился к Райнеру:

– Господин майор, завтра утром я забираю на беседу вашу переводчицу. Ставлю вас в известность.

– Интересно, на какую тему, оберштурмбанфюрер?

– Я должен знать все о людях, имеющих доступ к документам. Поверьте, ничего личного. Возможно, фройлен прольет и свет мне на некоторые вещи.

– Хорошо, оберштурмбанфюрер, фройлен Петрова к вам зайдет утром. Только не задерживайте ее долго. Большую часть дня я буду проводить за городом. Господин Кенинг назначил меня главным за возобновление работы кирпичного завода и вывозку леса. Я не силен в русском языке, поэтому пока очень нуждаюсь в услугах фройлен, – сказал Райнер.

«Этот гад все-таки умеет испортить настроение и аппетит, – думала Галина. – И что ему от меня надо?»

– Приятного аппетита, господин оберштурмбанфюрер. Нам надо ехать, – сказал Райнер, допив свой чай, со свежей булочкой.

Галя покидала ресторан с чувством облегчения. Рядом с входом в ресторан был вход в гостиницу. «Если Наталья сегодня не появится, значит придется как-то попасть сюда, – глядя на бордель, думала девушка. – Да, одна проблема за другой. Надеюсь, что ребята что-то придумают».

– Галя, мне нужно с вами поговорить. И я надеюсь, что вы правильно меня поймете, – сказал Райнер, сев в машину.

– Слушаю вас, господин майор.

– Меня очень беспокоит, что вами заинтересовалось СС. Я не знаю почему. Возможно, это и личный интерес, возможно, нет. Галя, я бы не хотел лишиться вас, как переводчика. Я заметил, что некоторая информация, которую вы получаете в комендатуре, производит на вас сильное впечатление. Завтра вы должны отвести от себя любые подозрения оберштурмбанфюрера, если вы действительно дорожите своей семьей. Возможно, вы и ваша семья уже под наблюдением. Будьте осторожны.

– А зачем вы все это мне говорите? Вы меня в чем-то подозреваете, господин майор?

– Я вас хочу оградить от необдуманных действий, которые могут навлечь неприятности на ваших близких.

Говоря о близких, в первую очередь Райнер имел в виду Таисию. Девушки являлись подругами и, наверняка, делились между собой происходящими событиями. «Сегодня же поговорю с Тасей», – подумал про себя Райнер.

Следующие полдня Нортемберг провел на заводе. Небольшая группа людей уже приводила в порядок цеха. Немецкие инженера осматривали оборудование, устраняя неисправности. С началом войны завод закрыли, так как основную массу трудящихся отправили на фронт. А оставшихся мужчин сосредоточили на производстве оружия и боеприпасов. В течение года большую часть мужского населения мобилизовали. И вся тяжесть работ упала на плечи женщин и молодежи. За год кирпичный завод практически не пострадал, так как был под охраной. Задачей Райнера было настроить процесс производства и организовать доставку готового продукта в Германию. Началась работа в песчаных карьерах и по добыче глины. Рабочие работали под охраной немцев. Раз в день людей кормили, более-менее сносным обедом, который готовили при столовой, предназначенной только для солдат из охраны и офицеров. Людей кормили на улице. А во время обеда немцы проверяли рабочие места в цехах во избежание диверсий.

При этой же столовой варили суп из картофельных очистков и брюквы для военнопленных. Вечером отвозили все это в бидонах в концлагерь. Утром перед работой пленным ничего не давали. У немцев была цель массового уничтожения советских людей. Пленные были бесплатной рабочей силой. Когда на совещании Райнер затронул вопрос о кормежке пленных, Кениг ему ответил:

– Приказ фюрера гласит о полном истреблении русских, господин Нортемберг. Сдохнут эти, привезут других. Поэтому не расширяйте границы лагеря. Ни к чему. В лагере должно находиться минимум 600 пленных. Если количество будет превышать, устраивайте им разгрузочные дни. Ваша задача контролировать норму по лесозаготовке в день.

– Пленные настолько слабы, что вряд ли они выполнят установленные вами нормы, господин оберст.

– Райнер, у нас в запасе есть еще большой потенциал. Это местное население. Не забывайте об этом.

Закончив дела на вверенных объектах, Райнер и Галка вернулись в город.