– Что же вы предлагаете, господин майор? – спросила Галка.

– Галя, я предлагаю вести себя более осмотрительно и осторожно. Просто работайте и старайтесь не вызывать особого интереса у гестапо. Говорите, что вы, устроившись на работу, всем довольны и не имеете лишнего времени общаться с ранее знакомыми вам людьми. И объясните сейчас Тасе, что на днях я ее отведу в больницу, якобы для совершения некоторой операции.

– Вы действительно сделаете, что вам сказал Кенинг? – в ужасе спросила Галка.

– Нет, Галя. Я надеюсь, что у нас с Тасей будут дети, но не сейчас, – улыбнувшись, ответил Райнер. – Я попробую договориться с доктором, чтобы в случае необходимости он меня подстраховал. Возможно, ей придется побыть несколько дней в больнице. Галя, я боюсь, что Тася меня не поймет, объясните ей. Я выйду пока на улицу. Надо подышать свежим воздухом.

– Хорошо, господин майор.

– Тась, почему ты мне не сказала о ваших отношениях? – спросила Галка подругу, когда за Райнером закрылась дверь.

– Галочка, это все началось буквально несколько дней назад. Галь, прости. Мне было неловко говорить с тобой о таких вещах. И я не могла ничего с собой поделать. Райнер! Он такой! Он такой замечательный! Я, наверное, покажусь тебе эгоисткой, но война принесла не только несчастье в мою семью, но и любовь!

– Тася, ты его любишь?

– Да, Галочка! Очень, – ответила Тася, взяв за руки свою школьную подружку. – Ты осуждаешь меня?

– Тась, но он же немец!

– Галя, а не ты ли мне говорила, что сможешь лечь в постель с Эрихом ради спасения Зины?

– Так это ради спасения, а не ради своего удовольствия! Это разные вещи, Тася! – горячо сказала Галка.

– Галечка, но ничего не поделаешь, все уже случилось, и я полюбила этого человека.

– Тась, я, конечно, попробую тебя понять. Нортемберг мне сейчас сказал, что немцам запрещено сожительствовать с русскими женщинами. И чтобы как-то смягчить вашу ситуацию, по наставлению господина Кенинга, Райнер на днях отведет тебя в больницу якобы для стерилизации.

– Как это?

– Кенинг настоял, чтобы Райнер принял все меры, чтобы предотвратить рождение общих детей.

– И Райнер согласился? – испуганно спросила Тася.

– У него не было другого выхода. Но это будет фиктивно. Он договорится с врачом. Райнеру грозит штрафбат, если до рейха дойдут слухи о сожительстве с тобой.

– Ну, если это ради Райнера, то конечно. Галь, ты знаешь, он очень хочет детей. Он часто рисует картины нашего будущего. Он самый лучший на всем белом свете. Я счастлива с ним!

«Да, интересно, любовь всех делает такими глупыми?» – глядя на подругу, размышляла Галка.

– Тась, очнись! Какое будущее?

– Галя, с ним я готова уехать даже в Германию. По его рассказам, это очень красивая и развитая страна.

– Тася, ты уверена, что Гитлер победит?

– Галь, я не знаю, но я знаю одно, что кто бы ни победил в этой войне, я останусь с ним.

– Ладно, Тась. Время все покажет и рассудит. А сейчас поздно уже. Пойду домой. Родители, наверное, волнуются.

– Галечка, ты знаешь, у меня прямо камень с души упал. На самом деле я не знала, как тебе рассказать о наших отношениях, – взяв подругу за руки, сказала Тася.

– Тась, все нормально. Я привыкну к этому. Возможно, если бы я знала, что такое любовь, то я бы тебя поняла. Но я постараюсь и сейчас тебя понять. Ты ведь моя подруга.

Девушки обнялись, попрощались, и Галка вышла из дома. Эрих уже вернулся и о чем-то разговаривал с Райнером.

– Галина, садитесь в машину. Эрих вас довезет.

– Хорошо, господин Нортемберг.

Галка села в машину и стала прислушиваться к разговору.

– Да нет, господин Нортемберг, господин оберст ничего не говорил в машине. Но когда мы приехали в бордель, разразился сущий скандал, – отвечал Эрих на вопрос Райнера.

– Что там случилось?

– Мы подъехали к борделю. Господин оберст сказал, что заберет какую-то девку и я повезу его домой. Через какое-то время он выскочил злой. Следом за ним выбежала начальница борделя и уговаривала взять другую проститутку. Он кричал, что ему сейчас нужна именно Наташа. И приказал отправить патруль к ней домой. А женщина сказала, что уже посылала за ней, когда та не явилась в должное время. Оберст кричал, чтобы нашли эту Наташу с сыном и завтра же доставили к нему в комендатуру. Лиза, кажется, так он назвал начальницу борделя, сказала, что позвонит в полицию и разберется с этой неприятной ситуацией. Она сказала, что возможно, что из-за болезни сына эта самая Наташа задержалась дома.

– Так, хорошо, Эрих. Отвезите Галину домой, и на сегодня вы свободны.

Эрих направился к машине, а Райнер пошел в дом. Таисия приводила себя в порядок. Она сняла это несчастное платье, которое напоминало ей об этом противном полковнике, надела домашний халат и, сидя перед зеркалом, расчесывала волосы. Райнер подошел сзади и нежно обнял ее за плечи. Он чувствовал себя виноватым. Если бы он приехал на минут пять-десять позже, то, возможно, опоздал бы и как бы сложились их дальнейшие отношения, одному богу известно, и сложились бы они вообще.

– Какая же ты красивая, Таисия, – сказал он, глядя на нее в зеркало. – Дорогая, нам с тобой надо быть осторожными. Завтра я улажу вопрос с доктором. И будем надеяться, что Кенинг от нас отстанет.

– Ты уже второй раз спасаешь мне жизнь, Райнер. Может, это какой-то знак?

Райнер улыбнулся. Если он правильно понял, то Тася верила в какие-то приметы и знаки свыше.

– Ты моя и только моя. Ты предназначена только для меня. Иначе слишком много совпадений, – сказал Райнер и поцеловал девушку в шею. – От тебя пахнет мятой. Я хочу любить тебя, дорогая! – шептал на ушко девушке офицер.

Таисия растаяла в его объятиях. Эти предательские ощущения внизу живота говорили о том, как она желает его. Девушка закрыла глаза. Райнер подхватил ее на руки, положил на кровать, и молодые люди отдались своим чувствам, напрочь забыв о Кенинге и о войне в целом. Спустя час они лежали в объятиях друг друга и наслаждались этим прекрасным состоянием удовлетворенности и любви.

– Тася, если ты сейчас не дашь мне чего-нибудь поесть, то страна лишится солдата, – шутя, сказал Райнер, целуя и обнимая свою любимую.

– Я тоже очень проголодалась, – ответила девушка и лукаво посмотрела на Райнера.

Тася накинула халатик и пошла на кухню, чтобы собрать на стол и накормить своего мужчину.

************************************

Этим же днем Серега и Антон благополучно перевезли через немецкий пост Наталью с сыном. Пост находился на берегу речки, ближе к городу. Этот выход из города охраняли десять немецких солдат. Двое на одном берегу, двое на другом и шесть человек периодически патрулировали тот и другой берег реки. На ближнем берегу, человек десять стариков и подростков строили небольшое помещение для охранников. Еще двое возились со шлагбаумом. Солнце изрядно припекало. Немцы сидели в тенечке и наблюдали за работающими. Один из них играл на гармошке. Поэтому ребят удостоили только проверкой документов. А на повозку даже не обратили внимания.

Через час ребята доехали до Осиновки. Обошли пятнадцать дворов, выгрузили бидоны, коробки и пошли к старосте. Старосте передали списки, согласно которым каждый двор обязан был сдать определенное количество продуктов. А также для учета прибить таблички с номерами, которые были указаны напротив каждой фамилии в списке. На сбор продуктов ребята дали часа три времени. Сами же, сославшись на жару, сказали, что пойдут купаться.

– Так у меня ж все на сенокосе. В деревне одни дети малые. Так что вы, хлопцы, подольше покупайтесь. Людей пока соберу, а погрузить-то мы быстро управимся. Не торопитесь, покуда бабы коров подоят, – сказал староста полицаям, натянул кепку и пошел в поле собирать народ.

– Как скажешь. Оно и к лучшему. Мы ночь город патрулировали. Так может, и покимарим немного, – ответил Серега, и ребята направились к мельнице.

Остановились они на окраине леса, недалеко от мельницы. Помогли Наталье с Пашей вылезти из тулупов. Расстелили их на травке и расположились на них в ожидании Горячева и Садовникова. Мужчины не заставили себя долго ждать. Они сразу увидели ребят, но, увидев с ними женщину с ребенком, решили немного понаблюдать. Узнав в женщине Наталью Черепанову, они вышли к молодым людям.

– Алексей Иванович, Борис Моисеевич! – воскликнули ребята, увидев мужчин.

– Антон, Сергей, молодцы, что смогли прийти. Мы вас со вчерашнего дня ждем. Наталья, а ты как здесь?

– А меня, Алексей Иванович, после вашей записки допрашивали, отправили работать в бордель и грозились отобрать сына. Я бы не вынесла такого унижения, даже ради сына. Поэтому вы уж не обессудьте, Алексей Иванович, мы к вам с Пашкой. Там нам верная смерть. Не за себя испугалась, за него. А вот Галя Петрова и ребята нам помогли уйти из города, – ответила Наталья, опустив глаза.

– Ну что ж, Наташа, будем как-то выживать и воевать в лесу, – сказал Садовников и взял Пашку на руки. – Нам такие вот бойцы нужны! Как зовут тебя, солдат? – спросил он у мальчика.

– Пашкой! А Галкина мама меня звала Пашенькой, как будто я маленький!

– А ты и у Галки был?

– Да немного пожил, пока мамка работала, – доложил мальчик.

– Ну, теперь мамка с тобой завсегда будет, – сказал Садовников и виновато посмотрел на Наталью. – Кто бы мог подумать, что записочка вона как обернется.

– Ладно, ребята. Рассказывайте, как в городе? – спросил Борис Моисеевич.

– А что рассказывать? Немцы, похоже, надолго к нам. Обосновываются гады, конкретно. Ресторан заработал. Бордель вон организовали. Пока набрали наших девушек, но поговаривают, что скоро француженок привезут. Школы почти все под казармы немецкие прибрали. Вроде как одну школу только грозились открыть с первого по шестой класс для изучения божьего права и немецкого языка. В деревнях немцам почти все открыто радуются. Пообещали им немцы половину колхозного урожая отдать осенью. Вот так! Мы вон сейчас за продуктами приехали, так через часа три-четыре погрузят сами. Так что вы в деревню особо не суйтесь. За красноармейцев и политических награда обещана. И скажу вам, уродов нашлось немало, кто доносы пишет.