– Вы меня вызывали, доктор Зееман? – спросила Золоторева.

– Да, фрау Татьяна. Присаживайтесь. Выпейте с нами горячего кофе. Позвольте, я вам представлю господина Альтмана Кенинга. Он курирует все в этом городке.

– Спасибо за приглашение, но у меня еще много дел.

– Не буду настаивать, фрау. Чем провинилась сотрудница, которую вы отчитали?

– Похоже, у Вагнера началась гангрена правой нижней конечности. Он боится ампутации, поэтому на перевязках просил сестру ничего не говорить. Я осмотрела ногу. Изменился цвет, идет омертвление большого участка кожи. Я хотела с вами посоветоваться по поводу дальнейших действий. Или мы поборемся за его ногу. Или ампутируем сейчас, но примерно до колена.

– Медсестру отстранить от работы до беседы со мной. Я подойду к вам через минут пятнадцать, – серьезно сказал Зееман и посмотрел на Кенинга, давая понять, что долго он не сможет распивать кофе.

– Что ж, господин оберст. Рад был видеть вас. К сожалению, мне надо вас покинуть, ибо у нас, докторов, каждая минута смерти подобна. А моя задача – как можно больше солдат вернуть в строй немецкой армии.

– Да, не смею вас задерживать, доктор Зееман. Я загляну к вам еще как-нибудь. Вы можете идти. Я допью свой кофе и покину ваш кабинет, – сказал Альтман, улыбаясь.

– Буду рад, господин оберст, – сказал Зееман и вышел из кабинета.

Кенинг подошел к окну, потягивая божественный напиток. Во дворе больницы на лавочках сидели ходячие раненые солдаты, играли на губной гармошке, смеялись и отпускали шутки в сторону группы молодых людей, которые были заняты уборкой территории вокруг больницы. Веселое настроение солдат и рабочее движение вокруг больницы подняли настроение Кенингу. «Мы наведем порядок в этой стране», – подумал про себя Альтман. Поставил пустую чашку на стол и направился к машине. У него еще была назначена встреча с Херманом по работе в типографии и пошиву формы для немецких солдат. В Берлине Кенинг был на хорошем счету, поэтому всегда старался вовремя отчитываться, чтобы не потерять доверие немецкого командования.

************************************

Сергей тем временем вел наблюдение за лагерем. Солнце уже садилось. Со стороны леса выехали две машины, полностью груженные лесом, и направились в сторону города. Через некоторое время показались пленные, конвоируемые немецкими солдатами. Люди были очень истощены. Они с раннего утра работали голодными, под палящим солнцем. Кто был посильнее, помогал передвигаться совсем уж слабым. Конец этой процессии замыкали несколько подвод, которые везли трупы. Подводы остановили за территорией лагеря. Тут же немцы начали раздачу пищи. Из бидонов, привезенных с кирпичного завода, они наливали по несколько поварешек похлебки. Люди отходили в сторону и набрасывались на еду. Возле помещения для охраны лагеря собралась небольшая толпа немцев. Они очень громко смеялись и веселились. Один из немцев принес ящик, другой водрузил на него патефон. И мелодия знаменитой песни «Лили Марлен» нарушила вечернюю тишину. Немцы вошли за колючую проволоку и приказали военнопленным построиться. Выбрав десять более-менее крепких мужчин, они вывели их за территорию и погнали вместе с подводами на окраину леса, немного правее лагеря. Немцы приказали рыть землю. Оставив одного немца в качестве охраны, остальные вернулись к шумной компании. Несмотря на вечернюю прохладу, некоторые немцы разделись до маек и трусов.

– Серый, как ты тут? – шепотом спросил Антон, хлопнув друга по плечу.

– Фу ты, черт! Что пугаешь? Спрашиваешь, что у меня? На, смотри! – сказал возмущенный Сергей и протянул бинокль Антону.

Немцев было около тридцати человек. То есть в лесу люди находились под прицелом двадцати – двадцати пяти автоматов. Один из этой мерзкой компании взял свинью, отобранную, скорей всего, у жителей ближайшей деревни, перехватил ее шею двумя ремнями и стал изображать всадника. Немцев это очень позабавило. Другой немец тоже захотел отличиться и стать душой компании. Он вывел за проволоку молодого пленного солдата, так же перетянул его шею ремнем, поставил на колени и ударами прута заставил катать его вокруг лагеря. Военнопленные, не выдерживая такого издевательства, облепили проволоку и просили немцев прекратить безумие. Это развлечение пьяные солдаты решили разнообразить гонками между свиньей и пленным. Немец на свинье намного опережал немца на военнопленном, чем второй явно был недоволен. Он со всей силы хлестал русского солдата. Из глаз пленного катились слезы. Цепляясь за жизнь, он еле передвигал колени. Но в какой-то момент упал. Немец, взбешенный проигрышем, стал хлестать его по всему телу, пока оно не превратилось в окровавленный кусок мяса. Немцы оттащили садиста и отвели в помещение для охраны. Тут же приказали двум заключенным отнести окровавленное тело к подводам.

– Вот сволочи! Вот твари! – прошептал Антон и повернулся к ребятам. Валерка отполз в сторону. Детская психика не выдержала такой сцены. Мальчика рвало.

– Антон, отнеси ему пить, – сказал Сергей, протянул фляжку с водой и взял у приятеля бинокль.

Сергей продолжал наблюдать за лагерем. Немцы выключили патефон. Отнесли остатки трапезы в помещение, и человек пятнадцать ушли по направлению города.

– Ну, вот, Антоха, кажись, все встало на свои места. Лагерь охраняет человек десять. Если учесть, что они все выпившие, мы бы могли с Горячевым и Садовниковым их перестрелять, но надо все согласовать с товарищами. Как у вас? Записку оставили?

– Да. Валерка будет связным. Пока его не возьмут во внимание. Нам тоже часто рисоваться не надо.

Валера вернулся белый как мел. На мальчишке не было лица.

– Ну, что, брат, полегчало? – спросил его Антон.

– Полегчало, – тихо ответил мальчик. – Ребята, это не люди. Они хуже диких зверей.

– Валер, не отчаивайся! Общими усилиями мы их прогоним, – подбадривал Антон мальчика.

– Антон, смотри! – крикнул Сергей.

Немцы кричали на заключенных, которые рыли землю, а вернее могилу для своих собратьев. Пленные брали трупы с подвод и кидали в яму, чтобы устранить запах при разложении. После того, как яму вновь закидали землей, заключенных вернули в лагерь, а немцы закрылись в помещении для охраны. На улице оставались всего двое фашистов на вышке, откуда велось постоянное наблюдение.

– Ну, что, ребята, здесь все понятно. Когда Настю с малым поведем в лес, там все и обмозгуем со старшими товарищами. А теперь по домам. Ты, Валера, беги первый. Мы за тобой. Отцу скажешь, что мы по городу, в районе больницы дежурили. За девками на речке подглядывали, когда те белье больничное полоскали. В общем, сообразишь. Только палку не перегни. Мы через час будем под твоими окнами. Скинешь документ. Мы Галке завтра отдадим. Она все нарисует по-немецки, и послезавтра отведем Настю в отряд. Давай, Валер, не подведи.

Мальчишка припустил в сторону города. Стараясь не шуметь, он тихонько открыл двери квартиры и увидел свет в кухне. Мать с отцом не спали. Катерина вышла на скрип двери.

– Сынок, что так поздно? Я волнуюсь. На обед не пришел. Поесть не взял ничего, – кудахтала возле сына мать.

– Мам, ну так я ж батино задание выполняю. А если бы потерял их с обеда? Я же велосипед хочу.

– Ну, что, Валерка, рассказывай! – прорычал изрядно пьяный отец. – Шляешься второй день уже, а толку нет. Что скажешь?

– Да ничего такого, бать. Они с обеда ошивались возле больницы.

– Врешь! Я там несколько раз был.

– Да нет, не вру, бать! Они просто за девками бегали на речку подглядывать. Может, вы и разминулись. Жара сегодня стоит нестерпимая! Вот девки полоскали-полоскали, а потом как разделись да купаться полезли, в чем мать родила!

– И ты туда же! За девками! Валерка! – поругалась мать.

– За девками, говоришь? Значит, ни с кем не общались? – сурово спросил Юрий.

– Да нет. Все как обычно. Документы проверяли да с полицаями разговаривали.

– С какими полицаями?

– Да их толком-то не знаю. Они постарше будут. Я этих-то только по школе знаю. Мам, я есть хочу, – заскулил мальчик. – И спать.

– Ладно, накорми его, Катька, пусть спать ложится. Завтра мы с ним в полицию с утра прогуляемся и велик обещанный купим, – сказал старший Михайлов.

– Давай, сынок, ешь и спать. Разведчик ты мой, – сказала Катя и потрепала его за волосы.

– Мам, ты иди ложись. Я поем да спать лягу. Я ж уже не маленький.

– Это точно, сынок. Ты у меня вон какой большой! Ладно, пойду. А ты не задерживайся. Завтра рано вставать.

Валера поел и пошел в комнату. Услышав монотонный храп отца, мальчик прошел в комнату, где спали родители, и, сняв со стула куртку отца, вернулся в свою комнату. Проверив все карманы, он обнаружил два аусвайса. Один взял, второй положил на место. Потом, немного подумав, достал второй, надежно спрятал в своей комнате и, вернув куртку отца на место, вернулся в комнату. Мальчик завернул эту ценность в тряпку и выглянул в открытое окно. Он увидел две знакомые тени. Подав знак Сергею и Антону, Валерка скинул сверток, убедился, что он попал в нужные руки, и уснул со спокойной совестью.

************************************

Райнер, закончив дела на заводе, поехал в больницу к Тасе. Поговорив с доктором и убедившись, что с девушкой все хорошо и ничего ей не угрожает, он поехал сразу же в ресторан. Он хотел поговорить с Кенингом, узнать его настроение в отношении их Тасей связи на сегодняшний день. Подъехав к ресторану, Райнер отпустил Эриха домой ужинать и попросил вернуться за ним через пару часов.

Кенинг сидел за столом с Хофманном и Фишером.

– Райнер, дружище, присаживайся к нам! – увидев его, крикнул Альтман.

– Добрый вечер, господа! Вижу, у вас весело проходит вечер, – приветствовал всех Нортемберг и сел за стол, оглядывая зал.

Недалеко от них ужинали оберштурмбанфюрер Петерман с двумя офицерами из гестапо. Райнер встретился глазами с Кейсером и увидел в них неподдельный интерес. Нортемберг старался вести себя непринужденно, рассказывая фронтовые анекдоты офицерам.