Людмила Ладожская - В плену любви

– Да, господин оберст! За одну ночь мы раздавили все партизанское движение.

– Господа, общее совещание я переношу на час позже. Сейчас мне надо выяснить кое-какие вопросы с оберштурмбанфюрером, – обратился Кенинг к офицерам и закрыл за ними дверь. – Итак, господин Петерман, я вас слушаю.

– Пришлось немного размяться в стрельбе, прежде чем удалось выстроить всю цепочку, господин оберст. Побег организовали партизаны с леса. Их на самом деле немного. По словам пленных, человек шесть-восемь. Из них – двое полицаев. Женщины тоже дали такие же показания. Эти двое уже в гестапо. Я проведу очную ставку и закрою этот вопрос.

– А где же пленные? Сколько человек покинули лагерь?

– Нам удалось загнать их в болото, и сегодня на протяжении нескольких часов мои люди вели обстрел всего болота. Думаю, что после такой дозы снарядов от кучки голодранцев ничего не осталось.

– Н-да! Что ж, господин оберштурмбанфюрер! Мне бы, конечно, хотелось убедиться в точности ваших показаний и предположений. Вы же только предполагаете, что русские все погибли в процессе обстрела?

– Да, но в такой мясорубке просто невозможно было бы уцелеть.

– Сколько человек в данный момент находятся в лагере?

– Не больше двухсот, господин оберст!

– Это после вашей разминки? Вы с ума сошли! Один такой раб приносит Германии пять-шесть марок в день! У нас по плану намечены поставки леса для расчетов с нашими союзниками! Через неделю отгрузка на Германию! Как вы себе это представляете?

– Мне надо было их разговорить, господин оберст!

– А кого я отправлю на лесозаготовки? Я хочу закончить эту проклятую войну в звании генерал-майора!

– Я тоже хочу получить к Новому году бригадефюрера. У нас одна цель, поэтому мы можем урегулировать этот вопрос мирным путем. Вы не докладываете о последних событиях в рейх. На днях я списываю несколько вагонов пленных, направляемых в Освенцим, и отдаю на лесозаготовки. Вы выполняете план по отгрузке, и мы оба получаем то, что хотим, господин оберст.

Кенинг сверлил глазами улыбающееся лицо Петермана и понимал, что, действуя сообща, каждый из них быстрее придет к намеченной цели.

– Хорошо, господин оберштурмбанфюрер. В связи, я бы сказал, с блестящей операцией по уничтожению партизан, я не стану сообщать в рейх о последних событиях. Но не забывайте, что хозяином этого города являюсь пока я. А теперь усильте охрану моста. Также усильте охрану лагеря, причем большую часть задействуйте среди полицаев. И еще, когда очная ставка?

– Хоть сейчас, господин оберст. У меня есть сюрприз для юных разбойников.

– Я с вами, Петерман! Хочу посмотреть на этих героев!

Эсэсовец и Альтман спустились в подвальное помещение здания и, пройдя по темному коридору, вошли в просторное помещение, которое кроме нескольких стульев, стола и настольной лампы больше никогда не видело мебели. Петерман предложил Кенингу присесть на стул и приказал охране привести русскую женщину и Сергея Карпова.

Охранники привели молодую женщину, все тело которой было в синяках от побоев. Бедняжка еле стояла на ногах. У Сергея вся спина была в рубцах от ударов плетей. Один глаз полностью заплыл. Альтман поежился от вида этих двух окровавленных людей.

– Итак, фройлен, я предлагаю вернуться к нашей утренней беседе. Надеюсь, что вы немного отдохнули. Вы по-прежнему утверждаете, что два полицая предупредили вас о побеге из лагеря во время перегона?

– Да, – еле шевеля языком, подтвердила женщина.

– Посмотрите, это один из них?

Эсэсовец указал на Карпова.

– Может быть. С ними больше общалась Алла. Она бы точно могла подтвердить.

– Ваша Алла оказалась несговорчивой фройлен. Поэтому сейчас ее по кусочкам растаскивают вороны на окраине города.

Девушка подняла голову и испуганно посмотрела на немца.

– Нежели вам было не интересно, кто вам обещал освобождение? Повторю еще раз! Это он?

Петерман взял за подбородок комсомольца и повернул его лицо к девушке.

– Да.

– Что и требовалась доказать. Приведите второго!

Чернов выглядел еще хуже Сергея. Он еле тащил за собой левую ногу. Волосы на голове слиплись от крови. Но взгляд его говорил о том, что он никогда никого не сдаст.

– Фройлен, напрягите память еще раз. И через пять минут вы получите тарелку горячей еды и возможность отдохнуть. Они были вместе?

– Да.

Слезы стыда катились из глаз девушки, но боль, которую причинили ей во время пыток, была сильнее.

– Уведите ее и дайте ей поесть.

– Ну, что, Антон и Сергей! Если вы хотите сейчас получить то, что сейчас имеет эта девушка, вам надо полностью сознаться и покаяться в совершенных вами преступлениях против Германии и дать полные сведения о партизанах.

– Вы участвовали в нападении на лагерь и подводы с продовольствием?

– Нет. Эта ошибка. Мы весь вечер пили с моим приятелем.

– Причастны ли вы к пожару в доме, в котором жил офицер немецкой армии?

– Нет. Мы всю ночь гуляли с моим приятелем, – твердил Сергей.

– А девушка утверждает, что причастны.

– Девушке жить хочется, вот и сказала, – промямлил Антон распухшими от ударов губами.

– А вы, значит, не хотите? Заводите Полевого!

На Аркадии не было живого места. На груди зияла рана в виде пятиконечной звезды. В его глазах не было никакого разума. Его поставили к стене, по которой он медленно сполз и потерял сознание. Петерман приказал вылить на него ведро воды. Аркадий вроде бы немного очнулся, но снова упал. Эсэсовец поморщился и пнул его ногой.

– Перестарались. Ладно! Унесите его! Приведите мать!

При слове мать Сергей и Антон вздрогнули и замерли в ожидании самого страшного, о чем они могли только подумать. Это использование близких людей. Когда привели в помещение для допроса женщину и сняли с ее головы мешок, волосы на голове Сергея встали дыбом, сердце забилось так, что чуть не выскакивало из груди. Антон посмотрел на друга. Матери Сергея было около пятидесяти лет. Она была полной женщиной, страдающей высоким давлением и аритмией сердца. Виски уже слегла тронула седина.

– Сынок! – закричала женщина при виде сына. – Что они с тобой сделали? За что?

– За что? Ваш сын, фрау, партизан. Мы вас пригласили для того, чтобы вы повлияли на него как мать и призвали к сотрудничеству в поимке лесных бандитов.

– Да что вы! Господин офицер! Он же и так сотрудничает с вами. Он же полицай! Здесь какая-то ошибка!

– Ошибка в том, фрау, что вы его плохо воспитали. Вы его научили врать. Он просто носил нашу форму и помогал партизанам.

– Сынок, скажи, что это не так! – кричала женщина и, упав на колени, поползла к сыну.

– Мама, встань! Не доставляй им удовольствия! Я не делал ничего плохого! Поверь мне!

– Какая сцена! Ничего плохого? Убил десятка два немецких солдат! И это ничего плохого? – дико заорал Петерман. – Поднимите ее! Итак, Карпов! Даю тебе последний шанс! Рассказываешь все, как работал с партизанами, как выходил на связь, или я собственноручно у твоей матери буду отрезать по одному пальцу. Начну с правой руки.

– Я ничего не знаю. Я работал только на вас, – без всяких эмоций произнес Сергей, глядя в глаза своей матери. И шёпотом добавил:

– Прости меня, мама! Я не могу по-другому.

Петерман дал сигнал, и охранник со всей силы прикладом ударил женщину по лицу. Женщина закричала от боли и упала на каменный пол. Сергей, собрав все силы, бросился к матери.

– Мамочка! Мама!

Немцы оттаскивали его от лежащей матери. Женщина пришла в себя и, глядя на своего замученного фашистами сына, тихо сказала:

– Прощаю, сынок. Ты все правильно делал. Я горжусь тобой.

Охранник ударил ее в левый бок, и больная женщина, дергаясь в судорогах несколько секунд, умерла. Сергей рыдал от слез и пытался вырваться из рук солдат.

– Ну, так что? Говорить будем? У меня и для тебя сюрприз имеется! – смеясь, сказал Петерман, глядя на Антона.

– Да, я партизан! – собравшись с духом, сказал Антон. – Это я устроил побег пленных, это я устроил нападение на подводы и поджег дома фашисткой подстилки, чтобы все знали, что партизаны есть и каждого предателя ждет возмездие!

– Значит, фройлен Зорькина не имеет никакого отношения к партизанам?

– Нет. Наступит время, и она предстанет перед судом советских людей!

– Браво! Отличная речь! Только если вы надеетесь на быструю смерть, то зря. Я прекрасно изучил все уловки русских. Отведите их в камеру для пыток. Туда же семейку второго. Если они не ответят на волнующие меня вопросы, то пусть умрут медленной смертью. Я буду их навещать каждый день. Все, господин оберст, предлагаю выйти на свежий воздух.

– Да, здесь очень спертый воздух. Предлагаю по рюмочке коньяка, господин оберштурмбанфюрер. Прошу ко мне в кабинет! Выпьем за нашу маленькую победу над большевистской заразой в этом все-таки славном городишке!

************************************

К содержанию

– Джонатан, дорогой! Я рад, что ты услышал мою просьбу и приехал навестить своего партнера! Ты уж прости старого безумца, но у меня к тебе слишком серьезный разговор. Давай раздевайся! Проходи. Толстушка Лени приготовила гуся, как ты любишь. Я благодарен тебе, что ты так быстро отреагировал на мое приглашение.

– Я тоже рад тебя видеть, Генрих! Только ты скорее старый лис, чем старый безумец. О! Амалия! Вы как всегда прекрасны! Как вам это только удается, да еще и в такие тяжелые времена! Рад, рад вас видеть! – сказал лорд Браун с нескрываемым восхищением, любуясь очаровательной супругой барона фон Нортемберга.

– Джонатан, добрый вечер! Проходите! Ваша любимая комната уже готова!