– Я не имею права.

– Попрощалась? До свидания, Тома.

– Да что ж ты такая упрямая?

– Такая уродилась! Горячев что-нибудь передавал?

– Нет.

– Все. Уходи, Тома!

Марина смотрела на Галку непонимающими глазами. Вернее, она догадывалась, что причина находится за стенкой. «Но Тасю так и так бы судили за совместное проживание с немецким офицером и пособничество немцам. А Галка, она такая боевая, такая шустрая. Язык знает. В оккупации прожила столько времени. Могла бы запросто пройти курсы подготовки и оказывать помощь в войне с противником», – стоя на пороге, размышляла со своей колокольни разведчица.

– До свидания, Тома, – уже более спокойно произнесла Галка.

– Да, Галя. Надеюсь, свидимся. И еще, взорвут не только завод, возможно, этот дом тоже. Через неделю, – на прощанье сказала Марина, не в силах промолчать о решении центра, резко повернулась и со всей силы хлопнула дверью.

«Вот он и конец», – подумала Галя, с ногами взобралась на кровать и, обхватив руками колени, тихо заплакала.

– Галка, к тебе кто-то приходил?

Тася без стука вошла в квартиру подруги и как вкопанная застыла посреди комнаты.

– Галь, что с тобой? Ты чего плачешь?

– Тася! Тасенька, это конец, – сквозь слезы закричала Галя и упала на грудь подруги.

– Галечка, успокойся, моя хорошая. Успокойся. Потом расскажешь. Хорошо?

Галка замотала головой, продолжая плакать. Тася не трогала ее своими вопросами, чтобы дать успокоиться и дать ей возможность спокойно объяснить причину своих слез. Наплакавшись, Галка вытерла слезы, умылась холодной водой и спросила Тасю:

– Майор уже дома?

– Да. Эрих тоже сейчас приедет. Райнер попросил его съездить привезти какие-то документы из комендатуры.

– Ну, вот и хорошо. Идем к Нортембергу. Я должна сказать важную вещь.

Галя взяла подругу за руку и потащила домой, словно провинившуюся девочку.

– Девушки, что так долго? – спросил Райнер. – Я очень голодный.

– Сейчас я заглушу чувство голода, господин майор, – сухо сказала Галя и села за стол.

– В чем дело, фройлен? – строго спросил Райнер, удивившись ответу Гали.

– Тася, господин Нортемберг, я вам сейчас скажу одну вещь, но обещайте, что вы не будете спрашивать, откуда у меня эта информация. Все останется в пределах этой комнаты.

В дверь постучали.

– Эрих, входи! – крикнул Нортемберг, ожидавший солдата и слегка встревоженный началом речи переводчицы. – Ты вовремя. Галя хочет сделать нам какое-то важное сообщение. Присаживайся.

– Не иронизируйте, господин Нортемберг, – сказала Галя и окинула всех серьезным взглядом.

– Хорошо. Не томите нас, фройлен.

– Господин Нортемберг, Тася, Эрих, я должна сообщить, что через неделю наши войска… То есть русские нанесут удары по электромеханическому заводу с целью уничтожения оружия и, скорее всего, по дому, в котором мы сейчас находимся.

За столом воцарилась полная тишина. Первый от такого заявления очнулся Райнер.

– Галя, если вы утверждаете сказанное, то у вас, наверняка, имеются основания.

– Я не могу сообщить вам подробности. Человек, который донес до меня эту информацию, кстати, закрытую информацию, еще в городе.

– Галя, а почему вы так спокойно мне об этом говорите? Вы не боитесь, что я вас сдам гестапо за такие разговоры?

– Не боюсь. Вы этого не сделаете, господин Нортемберг, – уверенным голосом произнесла Галя и села за стол.

– Озадачили вы меня, фройлен Петрова! Озадачили. Насколько эта информация достоверна?

– На сто процентов. Русские не выпустят на фронт это оружие.

– Что ж, фройлен, аппетит вам, действительно, удалось заглушить!

– Я пойду, господин Нортемберг?

– Я не возражаю.

– Райнер, я побуду у Гали? – спросила Тася.

– Хорошо. Ступайте. Мне надо подумать.

Когда за девушками захлопнулась дверь, Райнер поднялся, взял бутылку конька, налил в два стакана.

– Эрих, предлагаю выпить. Кстати, что ты думаешь по этому поводу? Возможно ли, что это правда? Взорвать – это значит, что русские могут лишить жизни своих же. Возможно ли это?

– Если это оружие представляет серьезную опасность, то возможно. Мне тут в госпитале солдат один рассказал, что у них на фронте кинули на растерзание русским целый батальон, чтобы отвлечь внимание от организации серьезного наступления и подготовки удара. И сработало. Пока русские уничтожали батальон, немцы нанесли им серьезный удар, чем вызвали отступление. Я думаю, что это возможно. Галя не станет врать. И зачем ей это?

– Но откуда эта информация? Я ничего не замечал за ней. По крайней мере, последнее время! И почему она нам это рассказывает? Могла бы просто промолчать. Спрятаться, скажем, и все!

– Господин Нортемберг! У нас с Галей серьезные отношения. Полагаю, причина в этом. Другой причины я не вижу.

– Эрих, – глядя прямо в глаза солдату, продолжал Нортемберг, – помнишь, мы с тобой разговаривали по поводу возвращения в Германию?

– Да, господин майор.

– Ты не передумал?

– Нет.

– Если русские будут бомбить город, как сказала Галя, то мы будем считаться погибшими или без вести пропавшими. Это нам на руку. Хорошо, я дам тебе некоторые указания. На днях я закончу с новыми документами на нас и Галю с Тасей. Готовься, Эрих! Через несколько дней ты будешь лейтенантом!

– Я не против, – пошутил Эрих.

************************************

– Галя, ну, Галечка! Успокойся!

– Тася, я предательница! Теперь я уже точно предательница! – вся в слезах причитала Галя, полулежа за столом.

– Ты никого не предавала, Галя! А если ты про Райнера, про гестапо, так это он так. Все-таки он офицер немецкой армии. Не нужно вообще было говорить, Галя. Зачем было говорить, чтобы сейчас корить себя за предательство!

– Зачем говорить, Тася? А затем, что мы с тобой ненужные элементы. Горячев не предупредил нас, значит, он посчитал, что нам лучше умереть. Понимаешь? Тася, если придут наши, то нам грозит расстрел, в лучшем случае Сибирь, – кричала Галка.

Тася не могла больше подобрать слов, чтобы ее успокоить. Галка вдруг резко перестала плакать и, взяв Тасю за руки, тихо сказала:

– Тасенька, я не хочу умирать. И не хочу терять Эриха.

– Я тоже, Галя. Давай сейчас успокоимся. Райнер что-нибудь придумает. Вот увидишь! Все будет хорошо.

Тася ободряюще улыбнулась и обняла подругу.

************************************

Тася вернулась домой поздно, когда Галка уже заснула. Райнер сидел за столом, разложив перед собой карту, делая какие-то пометки на листке бумаги.

– Райнер, что ты делаешь? – спросила девушка, обняв немца сзади за плечи.

Райнер поцеловал ладонь девушки и посадил на стол перед собой.

– Тася, как она?

– Винит себя. Считает себя предательницей.

– Тасенька, завтра, когда она успокоится, попробуй уточнить время нападения на город. Если она не скажет или не знает, то нам надо быть всегда начеку.

– Зачем, Райнер?

– Неужели ты думаешь, что я буду сидеть и ждать, когда мы погибнем под обломками этого дома? Надо бежать в Германию. Будет бомбежка. Нас посчитают погибшими. Я подготовил для нас новые документы и немецкую форму для тебя, Гали и Эриха. Он меня поддержал. Рано или поздно Гитлер проиграет войну, а в Германии у нас будет время подумать, как действовать дальше. С новыми документами мы начнем новую жизнь. Тася, скоро все наладится. Гале пока не говори, чтобы она не натворила глупостей. Хорошо, моя девочка?

– Райнер, как же это? Тебя же будут считать предателем!

– Меня будут считать погибшим, – улыбаясь, ответил немец, стараясь при этом сохранять спокойствие. – Я не хочу больше участвовать в этом безумии. Ты со мной?

– Да. Пока я жива, я не хочу с тобой расставаться, Райнер. Давай попробуем.

– Смотри. Мы в километрах 180 от Смоленска. Доберемся до города. Оттуда через Белоруссию, с остановкой в Борисове на Польшу. Если все будет нормально, то через пару недель будем в Германии. Отец меня поймет и поможет. За это время я сделаю документы, которые дадут нам зеленый свет при прохождении немецких постов. Ты будешь молчать. Акцент выдаст тебя с первого слова. Будет справка о контузии и направление на лечение в Германию. Тася, если все удастся сделать, как я запланировал, то через некоторое время мы будем свободны. И от большевиков, и от немцев. Понимаешь, родная моя?

– Я боюсь за Галю. Она может не одобрить этот план. Я ее не смогу бросить.

– Она успокоится. Трезво посмотрит на ситуацию и примет нашу позицию. Она умная девочка. Через пару месяцев мы с улыбкой будем вспоминать эти страхи.

– То есть ты берешь ответственность за Галю и Эриха?

– Да. Я спасу две жизни. И на будущее. Я уверен в них. Эрих мне полностью предан. Если бы мне пару лет назад сказали, что моим приятелем станет молодой студент, не закончивший бухгалтерское образование, я бы рассмеялся в лицо сказавшему мне это человеку. Если мы будем вместе, у нас будет больше шансов выбраться отсюда. Ты согласна?

– Да, дорогой. А теперь пойдем спать. Завтра рано вставать. Надо собрать самые необходимые вещи.

– Только самые необходимые, дорогая. Пойдем спать. Скоро это все закончится.

Райнер обнял девушку за талию и повел в комнату, где они лежали, шепча на ушко нежности, от которых девушка просто таяла и мечтала оказаться в объятиях своего возлюбленного.

************************************

Следующую неделю Галка ходила мрачная словно туча. Никто не понимал, что происходит в ее голове, поэтому о побеге ей решили не говорить до последнего. Тася и Эрих, наоборот, находились в каком-то состоянии эйфории и тщательно готовились к отъезду. Райнер доделал все необходимые бумаги, чтобы не привлекать особого внимания немецких властей оккупированных городов. На исходе недели, он предложил Тасе вечером свозить Галю на могилку бабушки и Зины. А он с Эрихом приедет пару часами позже, чтобы не вызывать подозрений у обитателей дома и охраны. В течение недели Эрих носил в машину понемногу необходимые вещи. Накануне предполагаемой бомбежки Тася зашла к Гале, которая после работы отдыхала, укрывшись тонким пледом, даже не догадываясь, как обернется для нее предстоящий вечер.