Пока работница универмага заносила товары в квитанцию и подсчитывала общую сумму, Кассандра с сожалением посмотрела в сторону лестницы.

– Прямо под нами находится отдел игрушек, – сказала она. – Жаль, что у нас нет времени его посетить.

– Ему не нужны игрушки, – сказал Том.

– Всем детям нужны игрушки.

– Баззл живёт в трущобах Сент-Джайлса. Если вы купите ему игрушку, её тут же украдут.

Хорошее настроение Кассандры испарилось, как и не бывало.

– У него нет семьи, и никто не присматривает за его вещами?

– Он сирота. Живёт с шайкой детей и человеком, которого они зовут дядюшкой Батти.

– Вы знаете об этом и всё равно позволяете ребёнку туда возвращаться?

– Ему лучше там, чем в работном доме или в сиротском приюте.

Она обеспокоенно кивнула.

Том решил сменить тему разговора.

– Как проходит ваш сезон в Лондоне?

Лицо Кассандры просветлело и, подхватив его инициативу, она беспечно ответила:

– Я скучаю по солнцу, ведь теперь я веду ночной образ жизни. Ужины никогда не начинаются раньше девяти часов вечера, приёмы - раньше десяти, а балы открываются только в одиннадцать. Я возвращаюсь домой на рассвете, сплю большую часть дня и просыпаюсь совершенно разбитой.

– Вам уже кто-нибудь приглянулся?

Её улыбка не затронула глаз.

– Все джентльмены на одно лицо. Совсем как в прошлом году.

Том пытался ей посочувствовать, но вместо этого ощутил примитивное облегчение. Сердце отбивало ритм, словно говоря: "Всё ещё моя... всё ещё моя".

Когда они вернулись в клинику с покупками, медсестра проводила Тома в помещение, выложенное белой кафельной плиткой, где присутствовали: душевая кабина, медные ванна и раковина, стальные столы и шкафчики с медицинскими принадлежностями, а также сливное отверстие в полу. В воздухе висел едкий запах дезинфицирующего средства, смешанный с безошибочно узнаваемыми ароматами буры и карболового мыла. Баззл стоял, склонившись над раковиной в углу, а Гарретт промывала его волосы с помощью насадки распылителя на резиновом шланге, прикреплённом к крану.

– Я обработала шевелюру Баззла химическим раствором, – сказала Гарретт, промокая голову ребёнка полотенцем. – Мне понадобится помощь, боюсь, стрижка волос не входит в число моих навыков.

– Я помогу, – предложила Кассандра.

Гарретт кивнула в сторону шкафчика с принадлежностями.

– Там лежат халаты, фартуки и резиновые перчатки. Возьми любые ножницы из лотка, но будь осторожна: они все очень острые.

– Насколько коротко стричь?

– Оставь длину в дюйм.

Из-под полотенца послышался жалобный голосок Баззла:

– Не хочу стрижку.

– Я знаю, что это не очень приятный процесс, – извиняющимся тоном сказала Гарретт мальчику, – но ты вёл себя хорошо, а это очень ускоряет процесс. – Она усадила Баззла на металлический табурет, а Кассандра надела длинный белый фартук.

Когда она подошла к Баззлу и увидела, что его лицо тревожно сморщилось, Кассандра улыбнулась и осторожно убрала несколько спутанных прядей с его лба.

– Я буду очень осторожна, – пообещала она. – Хочешь я спою, пока тебя стригу? Мы с моей сестрой Пандорой однажды сочинили песню под названием "Поросёнок в доме".

Баззл заинтриговано кивнул.

Кассандра затянула дурацкую песенку о проделках двух сестёр, которые пытаются спрятать своего любимого поросёнка от фермера, мясника, повара и местного сквайра, любителя бекона. Напевая, она проходила ножницами по волосам Баззла, отрезая длинные пряди и кидая их в ведро, которое держала Гарретт.

Парень слушал как зачарованный, время от времени посмеиваясь над глупыми словами. Как только песня закончилась, он тут же потребовал ещё одну, и сидел неподвижно, пока Кассандра пела: "Мой пёс думает, что он цыплёнок", а затем "Почему лягушки скользкие, а жабы сухие".

Если бы Том был способен, он бы влюбился, наблюдая за тем, как леди Кассандра Рэвенел поёт мальчишке-оборванцу серенады и делает ему стрижку. Она была такой умелой, сообразительной и очаровательной, что у него заныло в груди, сердце сдавило тисками, угрожая раздавить.

– Она прекрасно ладит с детьми, – пробормотала Гарретт, явно обрадованная сложившейся ситуацией.

У Кассандры был свой подход ко всем людям. Особенно к нему. Ещё никогда в жизни Том не чувствовал себя настолько одурманенным женщиной.

Это было невыносимо.

После того как Кассандра закончила расчёсывать и подстригать волосы Баззла, она отошла на шаг назад, чтобы оценить результат критическим взглядом.

– Ну как? – спросила она.

– Превосходно! – воскликнула Гарретт.

– Боже мой, – удивился Том. – Оказывается под этими космами скрывался мальчик.

Спутанные локоны больше не скрывали красивой формы голову, тощую шею и пару маленьких ушей. Теперь, когда глаза Баззла не выглядывали из-под густых прядей волос, они казались вдвое больше.

Баззл тяжело вздохнул, как человек, утративший вкус к жизни.

– Чё теперь? – спросил он.

– Осталось принять душ, – ответила Гарретт. – Я помогу тебе помыться.

– Чё? – Мальчика не на шутку возмутило это предложение. – Ток не вы.

– Почему же?

– Вы - девчонка! – Он бросил возмущённый взгляд на Тома. – Не дам девчонке смотреть на мою пипку.

– Я - врач, Баззл, – мягко поправила его Гарретт, – а не девчонка.

– У неё титьки, – раздражённо сообщил Баззл Тому, как будто ему приходилось объяснять очевидный факт. – Значит она девчонка.

Увидев выражение лица Гарретт, Том с трудом сдержал улыбку.

– Я помогу ему, – сказал он и снял пиджак.

– Я включу воду, – ответила Гарретт и отошла в другой конец комнаты.

Сняв жилет, Том огляделся в поисках места, куда можно сложить одежду.

– Дайте мне, – предложила Кассандра, подходя ближе.

– Спасибо. – Он протянул ей вещи и начал развязывать галстук. – Подождите, возьмите и его тоже.

Когда он принялся расстёгивать манжеты рубашки, глаза Кассандры расширились.

– Сколько ещё вещей вы собираетесь снять? – с беспокойством спросила она.

Том ухмыльнулся, заметив любопытный, быстро скользнувший по нему взгляд Кассандры.

– Я только закатаю рукава. – Он замолчал и потянулся к верхней пуговице воротника. – Хотя если вы настаиваете...

– Нет, – тут же ответила она, покраснев от его поддразнивания. – Пожалуй, хватит.

Комнату начал заполнять пар, отчего на белом кафеле выступили крошечные капельки. От влажного воздуха кожа Кассандры стала поблескивать, а маленькие прядки на лбу начали завиваться, и ему безумно захотелось к ним прикоснуться.

Вместо этого он обратил внимание на Баззла, чьё выражение лица больше бы подошло узнику, идущему на виселицу.

– Иди разденься за занавесом, Баззл.

Мальчик неохотно встал прямо за клеёнчатой шторой и начал медленно раздеваться. Следуя указаниям Гарретт, Том побросал все вещи мальчика в закрытое крышкой ведро с карболовым раствором.

Тщедушность бледного тельца мальчика неприятно поражала. Том почувствовал укол какого-то незнакомого чувства... вины? Беспокойства? Когда парень ступил под душ, Том по кругу задёрнул занавеску.

– Ничего се, настоящий дождь! – Эхом отдался восторженный голос мальчика.

Том забрал у Гарретт банную щётку, намылил и протянул её Баззлу через щель между занавесками.

– Поскреби себя щёткой. Я потру тебе те места, до которых ты не дотянешься.

Через мгновение из-за шторы послышался встревоженный голосок:

– У меня кожа слезает.

– Это не кожа, – успокоил его Том. – Продолжай мыться.

Не прошло и десяти секунд, как Баззл сообщил:

– Я всё.

– Ты только начал, – раздражённо ответил Том. Когда Баззл попытался вылезти наружу, он загнал его обратно и отобрал щётку. – Баззл, ты грязный сверх меры. Тебя нужно отмыть, как следует, если не содрать весь верхний слой кожи.

– Завтрава я опять стану грязным, – отплёвываясь от воды, запротестовал Баззл, глядя на него с несчастным видом.

– Ты это уже говорил. Но человеку необходима гигиена, Баззл. – Том взял мальчика за скользкое костлявое плечо и принялся осторожно, но уверенно тереть его спину. – Во-первых, потому что это полезно для здоровья. Во-вторых, об окружающих тебя людях тоже не стоит забывать. В-третьих, девушкам не нравится, когда ты выглядишь и пахнешь, как залежалый труп. Я знаю, что сейчас тебе всё равно, но когда-нибудь... чёрт побери, Баззл, стой спокойно. – Кассандра, – нетерпеливо крикнул Том из-за занавески, – в вашем репертуаре есть банные песни?

Она тут же начала напевать "Некоторые утки не любят лужи". К облегчению Тома, Баззл успокоился.

Усердно намылив и ополоснув мальчика три раза, Том вымыл его волосы шампунем из буры, пока тёмные пряди не приобрели чистый вид. Когда они закончили, одежда Тома спереди полностью промокла, а с волос капала вода. Он завернул теперь уже розоватое тело Баззла в сухое полотенце, поднял его и отнёс к табурету.

– У меня такое чувство, будто я только что поборол стаю обезьян, – признался Том, тяжело дыша.

Гарретт рассмеялась, вытирая полотенцем волосы Баззла.

– Вы проделали отличную работу, мистер Северин.

– А как же я? – запротестовал Баззл. – Я ж ведь та обезьяна!

– И ты молодец, – похвалила его Гарретт. – А теперь потерпи ещё немного, пока я расчешу твои волосы специальной расчёской.

– Я пожертвую лишнюю тысячу фунтов на благотворительность по вашему выбору, – сказал Том Гарретт, – если вы заодно почистите ему зубы.