— Наговорились уже, — ставит жирную точку в чужом сценарии развития событий. — Я не стану говорить тебе, что она в этой ситуации ведёт себя правильно, но порождением за это чувства вины, выяснением отношений, скандалами и криками этой проблемы вам не решить. Оставь её наедине с самой собой. Порой необходимо время, чтобы осознать самые простые вещи, довериться, принять и простить. Мы часто истолковываем суть чужих поступков так как нам хочется, так, насколько приятнее было бы их воспринять или видеть со стороны. Она поймет тебя, когда дорастет до этой ситуации и сможет её отпустить. Будь терпелив. Счастье на прочность проверяется временем.

Затихаю на подушаге, прислоняясь к щекой к холодному косяку двери. И хочется обернуться и извиниться за поведение подростка на пике инфантилизма; за эту встречу; за эти чувства, что не могу уничтожить в себе, спустя долгие годы. За это, проклятие, что в другой ситуации зовётся любовью… Надуманной, детской, не имеющей общего с жизнью, как оказывается на деле. И хочется покаяться. Вновь. Попросить прощения у Димки. За старые раны. Глубже тех, что сейчас так броско видны. Хочу попросить прощения. И безысходно молчу. Потому что обещать и предлагать что-то взамен мне по сути — то нечего.

Достаю из кармана мобильный, машинально переводя режим полета в бесшумный. Слыша чужие голоса гулким фоном, среди вороха собственных мыслей:

— Время…У меня такое ощущение, что я все последние годы ежедневно борюсь с ветряными мельницами…

— Наберись терпения, милый. Когда-нибудь она станет для тебя отличным оруженосцем…

— Если мы вообще придём к этому "когда-нибудь"…

Беззвучно закрываю дверь, печатая самый глупый риторический вопрос, пришедший в голову, " Макс, как Ты мог это сделать?".

В одночасье скидываю высветившийся на экране ответный звонок. Зачитывая, спустя секунды, добивающие, признательные четыре слова: " Ответь. Я всё объясню".

Выключаю аппарат, монотонно качая головой. Складываюсь комочком, на узкой кровати, поджимая дрожащие губы.

" Что правда в этом мире? Что ложь?" Всё можно объяснить. Поступками. Словами. Не стоит, Макс. Не сейчас. Я слишком устала от пустых оправданий. Действия говорят громче слов. И сейчас они заводят меня в опасный тупик. Загоняют в угол. Где отсутствуют желания говорить, обсуждать; слушать, слышать… Там хочется абсолютно иного… Недосягаемой тишины. И покоя.

***

Лика

— Ох, Дима, Дима…,- озадаченно вздыхает мама, спустя несколько минут, после чьего-то раннего утреннего визита.

— Я хотел как лучше, — с толикой злости, приглушённо, сквозь зубы произносит Верховцев.

Может и вправду хотел. Такая реакция вполне на него похожа. Вот только чего именно? Мнусь с секунды возле порога, обвиняя себя в несанкционированном шпионаже. И ведь не правильно это. А стою. И не решаюсь выйти. Колеблюсь.

— Благими намерениями… — отмахивается мама, бросая попытки к переубеждению. — Узнает…,- затихает на полуслове, встречая меня на пороге полуулыбкой.

— Узнаю о чём? — пытливо окидываю взглядом троих собравшихся возле порога, ощущая как заходятся от румянца щеки. — Привет, Лёш, — бросаю, не глядя на парня из Димкиного " отряда спецов".

— Лик, я дозвониться до него не смог. Оказывается телефон сел. Пришлось отследить последнее местоположение. Извини, что разбудил, — тараторя, неумело оправдывается тот.

— Утро само по себе подразумевает проснуться. Пусть даже оно и субботнее, — философствую вяло, возвращаясь к былому вопросу:- Так о чем я не должна была узнать?

— У меня сборы, родная. Почти боевые. С применением огнестрельного оружия, — наигранно просто поясняет Верховцев. — Твоя мама услышав эту новость от Лёхи, с учётом вчерашних событий, слишком серьёзно к ней отнеслась.

— Ну да, — киваю в согласии, отражая всем видом, что принимаю чужие слова за чистую монету. — У каждого своё понятие некой " нормальности". Она с непривычки за тебя просто переживает.

— А ты? — бросает с вызовом.

— А я свыклась с необходимостью делать это молча, — парирую равнодушно.

— Поедешь со мной? — озадачивает напряжённым вопросом, в котором не так просто обличить истинный смысл.

— Задержусь не надолго, — произношу тише, уходя от ответа о датах и времени своего возвращения. К нему? В столицу. И не понятно чего больше в моем ответе: вины или обиды? — Помогу маме справится со свалившимся на неё нервным напряжением, — завершаю смиренно, так и оставляя вопрос в его взгляде открытым.

Спустя считанные минуты Димка уехал. Поцеловал в щеку. Одарил напоследок серьёзностью взгляда. И исчез за дверью. Молча. Так толком и не попрощавшись. Усилив, после своего ухода, во мне скверное чувство: будто я опять, снова сделала что-то не так. Или не сделала. Чёрт его разберёт. Если сможет…

Мама ушла из дома буквально следом за ним. Сославшись на неотложные дела. И я без зазрения совести её отпустила. Решила, что не стоит быть излишней обузой и шествовать по пятам, ввиду отсутствия здесь каких-либо собственных дел. Пожелала удачи и плавно скатилась к мысли чем занять свои руки до момента её возвращения. Что приготовить, перечистить вокруг и с закатом упасть от усталости, так как голову занимать в этот день я совсем не хотела.

Мне бы стоило сразу выйти на воздух. Ненароком пойти за ней следом, прикинув, что люди порой не меняются, и с годами изощреннее наступают на те же самые грабли,(тут, правда, не мне судить, ведь и сама я в этом грешна. Спустя час безрезультатного сидения дома, в желании расставить все точки над" i", направилась протоптанной дорожкой и была заметно удивлена, или всё же огорчена появлением на пороге незнакомого парня, который длительное время снимает квартиру Макса и ничего не знает о том, что хозяин решил вновь здесь обосноваться в ближайшие дни. И кажется я была морально готова к такому раскладу событий. Нет. Вру. Не была и на самую малость. Эта правда застала врасплох. Он не собирался сюда возвращаться. Ни сегодня, ни завтра и тем более уж не вчера. Ни сюда. Ни ко мне. Бред, конечно, но как говорится надежда умирает последней… И всё бы вроде ничего, да? Не впервой, правда? Если не знать… а я и не знала. И даже не подозревала о том, что в этот момент не только рушится до фундамента мой мир из иллюзий, всё заметно хуже чем кажется. В эти минуты, что расставляют на места недостающие элементы картины, вновь, опять, снова перекраивается моя судьба.

***

София

— Здравствуй, Софья, — приветствует сдержанно и скупо.

— Господи, Нелли, дай я присяду, а после расскажешь, что он натворил, — сетую, уводя гостя в сторону кухни. Придерживаясь, как поручня, одной из стен коридора, испытывая заметное головокружение из-за переизбытка переживаний после её ошеломляющего звонка.

— Опуская приличия, не могу не упрекнуть тебя в отсутствии вежливости, — ворчит позади.

— Да уж изволь пренебречь реверансом, — отмахиваюсь, едва справляясь с наплывом эмоций. — Если бы ты позвонила справиться о моих делах или здоровье, то предпочла бы менее официальный тон и не настояла бы на сиюминутной встрече, следовательно ничего хорошего этот разговор не сулит!

— Мне необходимо было обсудить всё с тобой с глазу на глаз, София, а по телефону, что по сути минимум эмоций; пользы; действий; да и вообще пустые слова.

Чай я подала некрасиво: нервно стуча ложечкой о края тонкой фарфоровой чашки, при размешивании в ней сахара, а до этого и вовсе едва не выплеснула кипяток за края.

— Рассказывай, — несдержанно требую у подруги, скривившейся в созерцании моей неуклюжести в сегодняшней сервировке. — Нелли, я набирала сыну несколько раз после твоего звонка и уже вся извелась за неимением хоть какой — либо информации!

— Да я и сама тебе не отвечу на вопрос, что между ними вчера произошло, — недоуменно разводит руками, задумчиво глядя куда-то мимо меня. — Знаю только одно: мою дочь необходимо спасать!

— Господи, да не тяни ты уже! — выпаливаю нервно.

— Анжелика приехала вчера на ночь глядя. В слезах. Причитая, что не знает как быть дальше по жизни… И тянул же меня чёрт в этот день позвонить. Это интуиция наверное, да? Может быть смогла бы чем — то помочь, отговорить, предотвратить непоправимое…

— Ты меня в гроб загонешь! — едва не кричу, не стыдясь несвойственной эмоциональности.

— Знала бы ты как я себя виню, за то что в самом не обрубила на корню их отношения. И, кстати, ты тоже хороша. Моей дочери на тот момент и семнадцати не было, могла бы уж подсобить, раз была обо всем в курсе!

— Нелли, не надо спускать на меня всех собак, — выговариваю нервно и строго. — Мальчики в любом возрасте тоже, знаешь ли, не особо разговорчивы и, что творится внутри такая же вселенская загадка. Возможно я осведомлена о их отношениях не больше, чем ты, но одно могу заявить точно, что воспитывала сына по всем нормам приличия и, как минимум в те года, эта связь носила исключительно платонический характер! И да, я разговаривала с твоей дочерью, не как мать, а как женщина с женщиной, несмотря на её юный возраст, с позиции рационализма! И если твоя девочка до сих пор любит моего сына, так возможно наша с тобой вина с тобой именно в том, что не дали им шанса, пресекая возникшие чувства!

— По- твоему я должна была закрыть глаза на отношения моей дочери со взрослым мужчиной и спокойно наблюдать за тем, что из этого выйдет? — разражается яростно.

— Да не такой уж он был тогда и взрослый как оказалось, — отмахиваюсь устало. — Хотя на тот момент я была согласна с тем, что попытка уберечь её о самого себя приведет к чему-то более лучшему.

— Ваше врождённое благородство идёт в разрез логики, — замечает с сарказмом. — Подумай сама, ну к чему бы привели их отношения? Анжелика итак не стала поступать туда, где для неё подготовлена платформа для будущего. А связавшись с ним и вовсе бы бросила институт. У него до сих пор нет стабильности в жизни, сплошные разъезды. Год там. Год тут. Что бы она имела сейчас? Отсутствие образование; полную неприспособленность к жизни; наличие пары малолетних детей; дефицит общения и самореализации в чужой стране; полную зависимость от мужа, который, выстроив карьеру и жизнь для себя уже бы с годами к ней полностью охладел. Думаешь, без нашего вмешательства, такой сценарий был бы лучше?