– Да уж получше физиономия, чем у твоего Степы.

Ляля разобиделся. До дома Стаховича мы доехали в полупустом автобусе, не проронив ни слова. Я, уставившись в окно на вымытый дождем город, снова думала о том, какие чувства испытываю этой весной. Уроки со Стаховичем определенно доставляли мне трепет и радость. И следующее наше занятие я ждала с нетерпением. Мне снова хотелось выучить все задания, чтобы Лев был приятно удивлен. А может, даже похвалил бы меня… Мне так не хватало в жизни человека, который говорил бы мне иногда, что я хоть в чем-то молодец…

В салоне приглушенно играла инструментальная музыка. Из-за хмурых туч выглянуло солнце, и лужи на асфальте весело засверкали… А вдруг это все заблуждения? Выдумала себе симпатию к Стаховичу. Вдруг я сейчас увижу Льва, и ничего не екнет?..

Льва я заметила еще издалека. Он стоял у подъезда с незнакомым невысоким пареньком, который держал в руках коробку. Лев с улыбкой слушал своего приятеля. Одет был Стахович, как обычно, с иголочки. В рубашке с закатанными рукавами и в легких модных брюках. Будто и не сидел неделю на больничном.

– Вон те два дятла, что ли? – отвлек меня от мыслей Ляля.

– Перестань всех обзывать! – рассердилась я.

– Тебе можно моих друзей деградантами называть, а мне твоих новоиспеченных нельзя? Так, что ли?

Парни услышали голоса, обернулись и уставились в нашу сторону. Вот я встретилась взглядом с парой темно-карих глаз…

И сердце все-таки екнуло.


Лев

Пока мой сосед Сема и друг Шац, Ляля, разговаривали по поводу металлоискателя, мы с Симой стояли в сторонке и периодически поглядывали в их сторону. Семе двадцать семь. Он с детства тяготел к истории и часто бывал у нас в гостях, желая послушать рассказы моего деда. Но после школы поступил на физтех и вскоре о своем увлечении позабыл. Раскопки – видимо, пережитки прошлого. Зажав сигарету в зубах, Сема быстро говорил:

– Вещица не очень дорогая, но мощная. Всего кило весит. Легкий, компактный. Датчик небольшой, но чувствительный…

– А какая глубина обнаружения и размер цели? – со знанием дела спрашивал Ляля. Прозвище у него, конечно, дурацкое. Когда я подошел к Симе чуть ближе, Ляля стал вполуха слушать Сему. То и дело косился в нашу сторону, будто в любой момент ожидал от меня подвоха.

– Кажется, я не нравлюсь твоему другу, – сказал я, склонившись к уху Симы. Тут же почувствовал сладкий запах яблоневого цветения.

Шац тут же встрепенулась:

– Кому? Ляле-то? Неправда. Он вообще добродушный.

Я снова покосился в сторону Ляли. На добродушного этот пацан в ту минуту точно не походил. Скорее, на самодовольного гопника. Какого друга я ожидал увидеть рядом с Симой? Почему-то в моем воображении мне представлялся парень, который выигрывал у меня по всем параметрам… А на самом деле сюда явился Ляля. Хотя в чем нам соревноваться? Подумал об этом и сам удивился, к чему мне вообще сравнивать себя с другом Шац. Но то, что я одержал победу в этой воображаемой дуэли, было приятно.

– Ляля все равно полезет в квартиру, – негромко сказала Сима.

– Зачем? – нахмурился я. – Дебильная идея. Я же нашел для вас металлодетектор.

Сима лишь развела руками.

– Одного мало будет. Ляля хочет команду из парней собрать для поездки. Его теперь не отговоришь. И мне придется с ним идти за этой штукой в квартиру Василия Владимировича.

– А тебе это на фига?

– Как это на фига? – обреченно отозвалась Сима. – Подстраховать. На шухере постоять. Вдруг из соседей кто выйдет…

– Поверить не могу, что вы это серьезно, – сказал я.

– Думаешь, мне все это нравится? – вздохнула Шац. – Ляля хотел взять с собой Степанова – а это такая бандитская ряха. С ним Лялю даже в подъезд не впустят. Уж лучше я. А Василий Владимирович, кстати, рядом с тобой живет. Вон в том доме. – Сима кивнула на белую высотку. – В третьем подъезде. Лялина мама полы у него моет два раза в неделю. У него тоже много книг. Мы с Лялей как-то заходили, помогали вещи переносить. И у Ляли дома ключи запасные лежат.

Мне не нравилось, что Сима должна тащиться вместе с этим Лялей в чужую квартиру. Учитывая суперспособность Шац влипать в неприятности… Это все может закончиться не очень хорошо.

– Может, твой Ляля все-таки сам справится? А еще лучше: обойдется одним металлоискателем и не будет втягивать тебя во всякую фигню?

Сима подняла на меня золотистые глаза. В ее взгляде читалось удивление.

– Ты что, Стахович, беспокоишься обо мне?

– Мне просто все это не нравится, – честно ответил я.

– Слушай, я понимаю, как все это звучит, но не могу его отговорить. Я пробовала! Если уж он что-то втемяшил себе в голову… И бросить тоже не могу. Ляля – мой друг.

– Ты знаешь, что друзей, в отличие от родителей, выбирают. И необязательно потакать их идиотским идеям.

Сима хотела что-то мне ответить, но тут к нам подошел этот самый Ляля и, взглянув на меня исподлобья, сказал Шац:

– Нам пора.

А затем, склонившись, шепнул ей на ухо:

– Сегодня в девять тогда пойдем к Владимировичу. У меня мамка как раз уехала к тетке на выходные, я у себя эти фиговины понадежнее спрячу, пока ее нет.

Ляля потряс коробкой. Затем снова настороженно взглянул на меня, но я тут же сделал вид, что не заинтересован в их разговоре.

– Спасибо тебе, Лев, – сказала Сима. – И вам, Сема, большое спасибо. Мы вернем деньги за аренду.

Они так уверены, что разыщут что-то стоящее? Наивные.

– Да не за что, – махнул рукой Сема. – Развлекайтесь. Может, вам больше повезет, чем мне.

Когда Сима со своим дружком скрылась за углом дома, Сема подошел ко мне.

– Вряд ли они что-то ценное отыщут.

– С ними какой-то прошаренный чувак будет. Который наверняка и связи с коллекционерами имеет.

– Я прошлой осенью тоже медали попытался искать. На свою голову. Забрел как-то на военный полигон, а там танковые учения. Меня чуть не подстрелили. С тех пор, кстати, и забросил это хобби. У меня это… фобия.

Теперь мне эта история не нравилась еще больше.

Дома я чуть не умер со скуки. Аксинья была на вечерних занятиях, и мы целый день не списывались. Лиля умотала куда-то из дома под предлогом «помочь подруге с уроками». Мама только притворно покачала головой: какие же у нее все-таки дети… Настоящие альтруисты. Ближнему своему помогают без всякой корысти. И наказала Лиле быть дома в десять.

Я же маялся, не зная, чем себя занять. Простуда давно отступила, и сидеть в четырех стенах было уже мучительно. Марвин пропадал целыми днями с новой подружкой и на связь тоже не выходил. Я порубился в приставку, выучил уроки на завтра, а когда вечером стрелка часов подползала к девяти, все-таки вышел в коридор и накинул легкую куртку.

– Куда? – тут же налетела мать, словно надзиратель.

– Прогуляюсь немного. Подышу свежим воздухом перед сном.

– С кем?

– Один.

Мама стояла рядом и не сводила с меня встревоженного взгляда. Тогда я ее уже привычно успокоил:

– Ничего со мной не случится. Не бойся, цыгане не украдут. Прогуляюсь и вернусь. Мне полезно прогуляться после болезни.

– Ладно, – нехотя отпустила мама.

Пока я сидел дома, снова прошел дождь. Теперь в лужах отражались фонари. На улице уже стемнело. Из окон домов сочился желтый свет. Вокруг было тихо, только деревья шелестели мокрой листвой.

Симу я заметил еще издалека у третьего подъезда, в котором и жил неведомый Василий Владимирович. Бедняга даже не подозревал, что Ляля собирался, пусть и на время, но все-таки его обчистить. Сима стояла ко мне спиной и, задрав голову, разглядывала горящие окна. Я подошел сзади и негромко сказал на ухо:

– Привет!

Шац подпрыгнула на месте и, круто развернувшись, влепила мне оплеуху.

– Господи, это ты! – воскликнула она, разглядев меня в сумерках.

– Ага, второе пришествие, – проворчал я, потирая скулу.

– Зачем так пугать-то?

– Я думал, ты будешь стоять на шухере в подъезде.

– Нет, там, оказывается, теперь на первом этаже консьержка сидит. А Ляля дома нашел записку, где его мама на самом деле к Василию Владимировичу отправила. И в записке приписала, что ее сын только цветочки польет. Консьержка с мамой Ляли друг друга знают… А так бы вышло, что Ляля взял ключи и девчонку в крутую хату повел. Ну… Сам понимаешь, для чего, – смутилась вдруг Сима.

Я развеселился.

– Если честно, не совсем понимаю. Для чего?

– Стахович, получишь еще раз! – предупредила Сима.

– Не в моих правилах подставлять другую щеку, – усмехнулся я.

В этот момент дверь подъезда с грохотом открылась, и на крыльце появился Ляля с большим рюкзаком за спиной. Его я был не так рад видеть, как Симу.

– А этот потяжелее, – сообщил Ляля, поначалу глядя себе куда-то под ноги.

Заметив меня, нахмурился. Смотрел на меня, всем видом будто показывая: а этот что тут забыл?

– Я ведь тут рядом живу, – не дождавшись его вопроса, сказал я. И кивнул в сторону своего дома. – Прогуливался перед сном. Чтоб крепче спать и видеть красивые сны.

Ляля как-то странно засопел, а Шац с удивлением перевела взгляд с меня на своего лучшего друга. Чувствовалось, что ей не по себе от напряжения между нами. Но не я начал эту войну. Ляля бешеный какой-то и не особо дружелюбный. А эти его криминальные идеи – отдельный разговор.

Вечернюю тишину нарушила трель мобильника. Ляля нехотя полез в карман олимпийки.

– Але? Да. Че, прям щас? О’кей.

Положил трубку и виновато посмотрел на Симу.

– Степа зовет.

– Начина-ается, – протянула Сима, скрещивая руки на груди. – Втянут они тебя все-таки куда-нибудь.

– Да там просто с одним типчиком по душам надо поговорить, – мельком взглянув на меня, сказал Ляля.