– Перестань судить о людях, не узнав их лучше.

– Аналогично, Серафима.

Мы стояли, прислонившись к капоту чьей-то чужой машины. У наших ног – куча сумок. Ляля точно собрался в настоящую экспедицию.

– А на фига этому пижону помогать нам? – спросил Ляля.

– Ты про кого? – уже запуталась я.

– Ну про пацана на тачке. Макса.

– Его попросил Лев. Представляешь, пижоны тоже умеют дружить, – язвительно пояснила я.

– А Ричарду Львиное Сердце это зачем? – не унимался Ляля. – Он все-таки на тебя запал?

– Запал? – глухо переспросила я.

– Ну да. Собирался с нами ехать к черту на кулички, да еще и непонятно зачем… Без привычных лакшери-условий. Он все-таки хочет тебя?

– Дурак ты, Ляля, – грустно улыбнулась я. – Не меня он хочет, а свободы. А ты слишком много ерунды болтаешь.

– Стоит тут, обзывается, – проворчал Ляля.

Мы простояли еще немного. Ветерок играл в тополях, и нас с Лялей, словно снегом, присыпало пухом.

– Похоже, нас кинули, – вздохнул друг. – От таких я другого и не ожидал. Проспал твой Макс. Или просто на нас плевать хотел. Пошли попутку ловить. Или такси вызывать… Сколько у тебя с собой денег?..

Я первой подняла с асфальта свой тяжелый рюкзак. Мы уже миновали несколько припаркованных машин, когда неожиданно сонную стоянку пронзил свист. Мы с Лялей тут же обернулись. Первым я увидела Марвина. С того времени, как он окончил школу, Макс возмужал и, кажется, стал еще смазливей. Он вышел из черной блестящей «Мазды» и махнул нам рукой. Тут же из открытого люка высунулась Лиля с пучком на голове. Я замерла в предвкушении. Только сердце начало быстро и взволнованно разгоняться; я ощущала его толчки. Когда следом за Марвиным из машины выбрался Лев и первым улыбнулся мне, я тут же «поплыла»… Так и замерла с дурацкой улыбкой посреди парковки с тяжелой сумкой в руках.

Ляля толкнул меня плечом и недовольно произнес:

– Никакой пунктуальности у твоих мажоров.

Я первой двинулась к машине, а затем обернулась и заметила, что Ляля стоит как вкопанный.

– Чего застыл, Лялин?

– Ты уверена, что на них можно положиться? – кивнул в сторону черной «Мазды» Ляля.

– Уверена! Идем?

– Если хочешь идти, иди, – буркнул Ляля.

Тополиный пух продолжал медленно опускаться на землю. Кружил, оседая на моих темных волосах пушистыми снежинками.

Мы с Лялей переглянулись и рассмеялись.

– Тебе тоже показалось, что сейчас должен лупануть проигрыш из песни Киркорова? – спросил Лялин.

– Брось придуриваться! Они тебе понравятся.

Весь путь до машины я не отводила взгляд от Левы. Стахович был заспанным и слегка помятым, но оттого казался еще более милым. Лиля по-прежнему торчала из открытого люка и махала нам рукой.

– Хотя бы красотку с собой взяли, – повеселевшим голосом сказал Ляля, наконец догнав меня. – Кажется, намечается что-то интересное.


Конец первого сезона

Сезон второй Серия десятая


Лев

Тот факт, что мама все-таки отпустила нас с Лилей в эту поездку, стал настоящим сюрпризом. После истерики на кухне мама пару дней ходила задумчивой и молчаливой. Словно взвешивала все «за» и «против». Наверняка ее сбила с толку моя решительность. Впервые я так сильно вышел из себя. Возможно, мама даже решила, что без ее согласия я все равно сбегу из дома. Все эти дни, пока мама была в своих мыслях, Лилька изводилась сама и изводила меня:

– Нет, она все-таки нас не отпустит. Вот зачем ты полез со своей правдой? Кому нужна твоя правда, Лева? Если бы мы что-нибудь выдумали, то она бы без проблем нас отпустила. Например, под Тонину ответственность. Ты же говорил, что Тоня нас отмажет!

Лиля трещала без умолку, у меня даже голова периодически начинала болеть от ее болтовни.

– Если бы мы соврали и это потом как-нибудь выяснилось, мама бы больше никогда не стала нам доверять, – сказал я в наш последний разговор на эту тему.

Тогда я сидел на кровати и смотрел, как Лиля металась по моей комнате.

– Ты такой правильный, Лева, аж тошно! – остановившись, поморщилась сестра. – Мог бы и соврать разок. А теперь… Да какая теперь разница? Привет, ненавистная дача!

Но в самый последний момент, когда я уже попросил Марвина подбросить Симу и Лялю до станции, мама вдруг дала добро. Конечно, перед этим расспросила, куда едем, с кем, на сколько… Соврать все-таки немного пришлось. Про компанию копателей я матери говорить не стал. Сказал, что это будет обычный поход. Один «знакомый» Альберт увлекается краеведением и станет проводником по красивым местам нашей области. Зная мою любовь к истории (в моей семье всегда считали, что во мне играют гены дедушки), мама в нашем рассказе ничуть не усомнилась. Хотя, конечно, удивилась, куда понесло Лилю. Сестра немного портила легенду. Природа, палатка, экспедиция – это вообще не ее тема. Но мама все-таки согласилась, что и сестре тоже не помешает развеяться. А еще мама призналась нам в самом важном – она наконец согласилась на психотерапию. Столько лет не решалась… Но отец все-таки уговорил.

– Я вам доверяю, Лева, – сказала мама, заглядывая мне в глаза.

Я обнял ее. Мама тут же уткнулась лицом в мою рубашку.

– Мы тебя не подведем, – негромко пообещал я.

И вот в июньское прохладное утро мы оказались на тихой парковке. Легкий ветерок гонял по асфальту тополиный пух. Когда я вышел из машины и увидел Симу, то не смог сдержать улыбку. И мне показалось, что она тоже очень рада меня видеть. По крайней мере, выглядела Шац очень довольной. А вот ее друг, Ляля, напротив, окинул нас таким презрительным взглядом, что Марвин даже опешил.

– А это что за клоун? – негромко спросил Макс, повернувшись ко мне.

– Вы друг другу понравитесь, – с сарказмом пообещал я. Уж если мы не сдружились с Лялей, то Макс подавно не найдет общий язык с Симиным дружком. Марвин как-то хищно усмехнулся в ответ.

Однако Ляля все-таки оказался джентльменом. Дотащил до машины не только свои тюки, но и Симину сумку тоже. Мы поздоровались с Лялей за руку. Сима самостоятельно попыталась закинуть свой рюкзак в открытый багажник, но мы с Лялей одновременно подорвались ей помогать.

– Симка, давай мне? – сказал Ляля.

Сима как-то виновато взглянула на меня, а затем протянула сумку другу. Я опустил руку. В неловкую паузу влез Марвин и сделал ее еще более напряженной.

– Симка? – переспросил Макс. А затем повернулся к Ляле: – А ты, значит, – Нолик?

– Чего? – насупился Ляля.

– А кто такие фиксики? – страшно фальшивя, пропел Марвин.

Лиля, которая торчала в люке, звонко рассмеялась. Ляля тут же косо на нее посмотрел.

– Забавно слышать такое от чувака, которого зовут как мокрого бандита из «Один дома», – произнес Ляля, раскладывая в багажнике свои шмотки.

Макс не успел ничего ответить, потому как в эту «светскую» беседу тут же вклинилась Сима.

– Сима – это сокращение. Мое полное имя – Серафима, – поспешно представилась она Марвину. А я отметил, каким оценивающим взглядом осмотрел Макс Симу. Это мне совсем не понравилось.

– Ляля, – буркнул Симин друг. После фиксиков он явно чувствовал себя неловко. Мне даже его немного жалко стало. Против Ляли я ничего не имел. Все-таки он открыл мне глаза на Аксинью… Как бы больно и гадко мне после этого ни было, лучше уж знать правду.

– Ляля? – снова переспросила Лиля. – А почему Ляля?

– Фамилия у него Лялин, – снова подала голос Сима. И, судя по нахмуренному взгляду Ляли, ему не понравилось, что отвечают за него. И вообще он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Будто побывал на чужой территории. Все-таки мы были в большинстве. А Марвин и Лилька своей непосредственностью и самоуверенностью кого угодно могли смутить.

– А зовут тебя как? – спросила Лиля, обратившись к Ляле.

– Для чего тебе? – совсем растерялся Ляля.

– Ну, не могу же я называть тебя Лялей?

– Почему не можешь? Все могут, а ты – нет?

– Я – нет, – отрезала сестра, глядя в глаза Лялину. – Я – особенная.

Ляля выдержал ее взгляд, но своего имени все равно не назвал. Видимо, из принципа. Сестру это упрямство явно обескуражило, но она все равно продолжила приветливо улыбаться Лялину.

– Илья его зовут, – все-таки ответила за друга Сима.

– Илья Лялин? – переспросила Лиля.

– Мы поедем или будем мое имя обсуждать? – рассердился Ляля.

– Конечно, Илюша, ты прав, – звонко откликнулась Лиля. Ляля удостоил ее убийственным взглядом, но сестру ничем не смутишь.

Пока Марвин утрамбовывал в багажнике вещи, Лялин придирчиво пялился на него. Потом посмотрел на меня и усмехнулся.

– Необязательно ехать на раскопки такими чистенькими, – наконец сказал он.

– Надели самое лучшее, – ответил я.

– Ага, все ради тебя, сладкий, – насмешливо добавил Марвин, выпрямляясь.

Ляля усмехнулся. Сима, чувствуя напряжение, пыталась разрядить обстановку своими расспросами по поводу маршрута, но все уже было бесполезно. Кажется, Ляля записал нас в список своих врагов.

Я сел впереди, рядом с водительским местом. Марвин все еще суетился у открытого багажника. Сима расположилась сзади, посередине, между Лялей и Лилькой.

Я, не удержавшись, обернулся и тут же встретился взглядом с Шац.

– Ты все-таки поехал, – тихо сказала она. – Думала, не сможешь.

– Вы знаете, я еду для того, чтобы быть там, где вы. Я не могу иначе, – вдруг ответила за меня Лиля.

Ляля и Сима удивленно покосились на мою сестру.

– Ну вы что? – рассмеялась она. – «Анна Каренина» же!

Ляля как-то странно хмыкнул, а Сима, вспыхнув, опустила глаза. Ее смущение снова меня умилило. Я тоже рассмеялся и отвернулся. Тут же, погрузив наконец сумки, за руль уселся Марвин, и все примолкли.