Остановившись в сантиметрах от лона, скрытого только кружевной тканью трусиков, он посмотрел на Лизу - грудь бурно вздымается от частого дыхания, нижняя губа закушена, словно она сдерживается. А вот Андрей сдерживаться и дальше не смог. Подался вперёд и провёл языком по кружевной полоске, упиваясь запахом вожделения Лизы. Она охнула, и Меньшиков сорвался. Раскрыл её для себя полнее, удерживая за бёдра, начал вылизывать снизу-вверх, убирая зубами ткань. Заскользил языком по напрягшемуся клитору, втянул в рот, пососал и опустился ниже. Туда, где совсем скоро будет его член.    

Нет, это были даже не американские горки, это как прыжок с парашютом без страховки. Он сходил с ума от похоти, которая рождалась внутри, от своей потребности оказаться в горячем бархатистом лоне.    

Его язык так и продолжал кружить по лону, пока Лиза не застонала и не вцепилась пальцами в его волосы, собирая их в горсть. Да, вот так, пусть притягивает ближе, пусть покажет, что и она нуждается в нём не меньше, чем он в ней.    

- Андре-е-е, - простонала Лиза, и у Меньшикова сорвало все тормоза. Нет, он не даст ей кончить вот так, от его языка. Он будет трахать её до умопомрачения, пока Лиза не сожмёт его собой, крича на весь дом от оргазма.      

Отстранившись, Андрей быстро сорвал с себя пиджак и рубашку, взялся за ремень брюк, расстегнул его, высвобождая возбуждённый член. Пришлось с силой сжать его рукой, чтобы не спустить прямо сейчас.     

Андрей устроился рядом с Лизой, потянул корсаж её платья вниз, обнажаю небольшую грудь с набухшими сосками. Это искушение - острое, с которым невозможно совладать. Обхватив вершинку ртом, он с силой втянул её в рот, снова слыша громкий стон Лизы. Нет, это невероятно. Он хочет её прямо сейчас, иначе точно не сдержится, как шестнадцатилетний мальчишка. Прямо так, в одежде, торопливо, словно воровал то, что принадлежало ему лишь на время. Это после он всё сделает иначе, сейчас терпения у Андрея не осталось ни на йоту.   

Снова оказавшись сверху, Меньшиков устроился между ног Лизы, держась на вытянутых руках. Снова обхватил член и провёл головкой по влажным складкам плоти вверх и вниз, после чего резко двинул бёдрами, входя на полную глубину. И замер. Одновременно с громким вскриком Лизы, в котором отчётливо читалась боль.     

Б*я! Она что - была невинной?    

- Мать твою… - прохрипел Андрей, не в силах заставить себя покинуть тесные горячие тиски лона, которые обхватывали его член. - Ты с ума сошла?      

Не самый прекрасный первый раз, но… чёрт всё раздери, Меньшиков имел полное право знать об этом!

Часть 9

Воцарившаяся тишина была такой густой и плотной, что ее, казалось, можно было потрогать рукой.

Я вглядывалась в лицо Меньшикова, на котором отражалось множество эмоций, но ни одной – положительной. Злость, досада, непонимание и ни малейших признаков того, что этот человек хотел меня всего минуту тому назад.      

Пронзившая тело резкая боль понемногу утихала, притупляясь, но на смену ей неожиданно подкралась боль душевная. От того, как босс на меня смотрел. От того, какой чувствовала себя сама, лёжа перед ним с разведёнными ногами и обнаженной грудью.      

Меньшиков не двигался и я боялась пошевелиться тоже, страшась одновременно того, что он продолжит и того, что уйдет. Но он просто ждал. Ждал ответа, которого у меня не было.

- Не понимаю, в чем проблема, - выдохнула не без труда, инстинктивно натягивая корсаж обратно на грудь в подсознательном желании прикрыться, спрятаться от этого пронизывающего взгляда, под которым было так неуютно и холодно.       

- В чем проблема?! – взорвался он, отстраняясь и поспешно застёгивая брюки. – Ты должна была мне сказать, вот в чем проблема, бл*дь!      

Я не сдержалась и нервно хмыкнула. Должна была сказать, ну конечно. И тогда он бы не подошёл ко мне даже на пушечный выстрел. Плавали, знаем.       

Последние отношения, которые я пыталась построить, стремительно завершились именно по причине моей девственности. Узнав, что у меня нет никакого опыта, парень сразу заявил, что не готов брать на себя подобную ответственность. Как будто секс с девственницей приравнивался к преступлению или операции с риском для жизни. Я ещё помнила, сколько проревела тогда, не в силах поверить, что меня бросили из-за того, что я невинна и сбежали с таким испугом, будто речь шла о какой-то заразе. И предупреждать о своей невинности после того случая – последнее, что я стала бы делать.      

Хотя и на сей раз все, похоже, скатилось к тому же. Меньшикову девственница тоже была совершенно не нужна. Неужели же трахать девок, которых имели десятки других мужиков до него – это гораздо приятнее?!

Впрочем, я сильно подозревала, что меня босс и не хотел вовсе. От моего внимания не укрылось то, что он разговаривал во время фуршета с какой-то блондинкой, после чего и сделался сам не свой. Я достаточно отчётливо понимала, что причина той горячности, с какой Меньшиков меня целовал, крылась отнюдь не в том, что босс внезапно воспылал ко мне страстью. В конце концов, он ведь ни в один из предыдущих дней не смотрел на меня так, как после встречи с этой девицей. И все, что он делал со мной, вполне вероятно, предназначалось совсем не мне. И я могла бы, наверное, сознавая все это, сопротивляться, но не было никаких сил оттолкнуть его, потому что прикосновения и поцелуи Меньшикова делали меня бессильной перед ним, подчиняя волю и затмевая разум. И в эти мгновения хотелось обмануться, поверив, что он все же хоть немного желает и меня саму, Лизу Шварц – простую девчонку, не годящуюся и в подмётки той блондинке, словно сошедшей с обложки модного журнала.         

Но теперь босс смотрел на меня так, будто внезапно отрезвел и этим взглядом, полным негодования, словно бы указывал на мое истинное место, которое было вовсе не рядом с ним. Мучительно захотелось спросить его, какого черта он вообще меня нанял, если не испытывал даже банальной похоти, но вставший в горле ком мешал произнести хоть слово. И это, наверное, было к лучшему. Наверняка все, чего бы я в этот момент добилась – это того, что выглядела бы жалкой в его глазах. А может, уже была таковой.          

Одернув длинную юбку платья задрожавшими вдруг пальцами, я села в постели, продолжая хранить молчание. Кинув на меня короткий взгляд, режущий больнее ножа, Меньшиков также молча вышел.        


В свою комнату я шла, борясь с подступающими слезами. Так нелепо, так бесполезно, но так по-бабски хотелось просто зареветь навзрыд, хотя что мне, если разобраться, было оплакивать? Никому не нужную девственность, от которой встречавшиеся мне в жизни мужчины шарахались? Человека, который нанял меня для того, чтобы трахать, но не захотел даже этого?           

Стягивая с тела измятое голубое платье со следами крови, я внимательно вгляделась в свое отражение в зеркале. Что бы ни говорил Сантьяго о том, как важно себя подавать по-королевски, реальность была такова, что такие, как я – далеко не модельного вида девушки – все же не могли, вероятно, зацепить такого, как Меньшиков. И можно было сколько угодно сочинять нелепые сказки о том, как босс пал к моим ногам, действительность этим было не переписать. И я, вероятно, переоценила собственные способности, когда воображала, что могу покорить подобного мужчину – слишком недосягаемого на своей высоте для простых смертных вроде меня.

Ощущая, что близка к состоянию, в котором начну сама себя жалеть, я отбросила ногой несчастное платье и шагнула в душевую кабину. Вода, прокатывающаяся по телу расслабляющими струйками, успокоила начавшие давать сбой нервы и из ванной комнаты я вышла немного приободрившаяся и готовая проанализировать случившееся без излишнего уныния.           

Было бы хорошо сейчас поговорить хоть с кем-то, кто мог бы дать совет со стороны, но существуют вещи, о которых невозможно рассказать никому. Настолько доверительных отношений с мамой у меня не было, а признаваться подругам, что до недавнего момента являлась девственницей, я была и подавно не готова.

Подумалось вдруг - в каком все же странном мире мы живём. Быть невинной в современных реалиях не то, что не модно, а вообще едва ли не стыдно. Это словно бы ставит на тебе клеймо «неудачница» и «уродина», раз никто не захотел тебя трахнуть. А если сказать, что для того, чтобы под кого-то лечь, тебе нужно хотя бы немного в него влюбиться – заработаешь ещё и эпитет «дура».

Прошло немало времени, прежде чем, находясь в компании подруг, я перестала краснеть в те моменты, когда они говорили о сексе. Но эти разговоры, в общем-то, сослужили мне в какой-то степени и добрую службу, хорошо подковав по части теории. Вот только сегодня от этого не было никакого толку.

Я вздохнула и потерла виски, чтобы прогнать подступающую головную боль. Что-то холодное неожиданно коснулось моей руки и, оглянувшись, я обнаружила рядом проснувшегося Принца, мирно дремавшего на подушке ещё недавно, когда я только вышла из ванной комнаты. Теперь же, словно чувствуя мое состояние, кот положил пушистые лапы мне на плечи и принялся мурчать на ухо что-то утешительное. И в этот момент, поглаживая его по спинке, я готова была взять назад слова о том, что мне не с кем поделиться своими проблемами.           


- Хорошо тебе, никаких сексуальных забот, - сказала я, закончив рассказывать Принцу о своих сегодняшних злоключениях. Кот внимательно и на удивление терпеливо выслушал мой печальный рассказ, после чего уставился на меня, не моргая, словно спрашивал – ну и что, мол, делать будешь?        

- Не знаю, - ответила я откровенно. – Но меня, если честно, беспокоит та белобрысая девица, с которой босс говорил во время фуршета. Неясно, кто она ему, но, судя по всему, личность далеко не посторонняя.