— Почему из моделей? — не поняла Варя.

— Ну вроде красивая, худая… не жрёшь ничего.

— А, это…

Варя не удержалась от улыбки. Света была права — она и вправду в последнее время пренебрегала тем, чтобы поесть. Попросту не хотелось.

— Да, это. И как ты ребёнка при такой худобе вынашивать собираешься?

Этот вопрос пригвоздил к месту. Варя уставилась на Светлану, испытывая самый настоящий ужас. Одно дело сомневаться в том, что беременна, несмотря на некоторые признаки, и совсем другое — услышать подтверждение своим опасениям от человека, который ни намёка не слышал о возможном положении вещей.

— Почему я его вынашивать должна? — выдавила из себя Варя, чувствуя, как по позвоночнику ползёт ледяная дорожка озноба.

Она не представляла, что станет делать, если всё же у них с Кириллом получился малыш. Кир ведь, несмотря на ту помощь, которую оказал, пропал и больше не появлялся. И Варя не понимала, что именно он подразумевал под полупросьбой-полууказанием сообщить ему о ребёнке, если тот всё же будет зачат. Желание забрать у неё своего наследника? Посул оказывать материальную помощь, если всё же она «залетела»?

— Ну у меня на это глаз намётан, — пожала плечами Светик, принимаясь за порцию крупно нарубленного оливье. — Беременная ты, как пить дать.

И Варю затошнило. Зажав рукой рот, она метнулась в сторону уборной, и услышала позади себя короткое:

— А я об чём?


Коробочка с тестом казалась многопудовой. Варя заперлась в ванной, закрыв дверь на замок, хотя знала, что войти к ней никто не может, села на бортик и покрутила в руках ярко-розовую упаковку. Всего несколько манипуляций отделяло её от момента, когда она могла узнать наверняка, носит или нет ребёнка Кирилла, но Варя почему-то медлила. Хотя, прекрасно понимала, почему именно. Знала, что назад дороги не будет, каким бы ни был результат. Если тест покажет две полоски, ей предстоит понять, что хочет от неё и их общего малыша Кирилл. Если же одну — на этом историю с мужем Эльвиры стоило считать оконченной. Потому что понимала — она была нужна ему только как инкубатор, никак иначе. И это значило, что Кирилл в её жизни больше не появится. И наверное, это было правильным.

Она поднялась с бортика, намереваясь сделать тест, но стоило только Варе снять нижнее бельё, как необходимость узнавать что-либо исчезла — на белых трусиках красовалось ярко-алое пятно, что означало только одно — у неё начались месячные, следовательно, ни о какой беременности и речи быть не могло.

Варя нагнулась над раковиной и плеснула в лицо несколько пригоршней воды. Итак, всё было ясным — ребёнка от Кирилла она не ждала. Теперь дело оставалось за малым — смириться с этим и попытаться избавиться от ощущения, что она потеряла непомерно много. Причём сделала это по собственной глупости.

Глава 25

— Можно тебя?

Наверное, подспудно Варя ждала того, что услышит когда-нибудь этот надменный голос. С ледяными нотками, пропитавшими собой каждое слово.

Она переложила тяжёлый пакет из одной руки в другую и повернулась к Эльвире, которая окликнула её пятью секундами ранее, распахнув дверцу своей машины.

— Привет, — поздоровалась она, всё же ставя пакет на скамейку, стоящую возле подъезда.

Варя испытывала сейчас целый калейдоскоп эмоций — от потребности позорно сбежать от бывшей подруги до желания высказать ей всё, что она думает о её затее, в которую была вынуждена ввязаться.

— Я ненадолго. Хотела узнать, как ты.

Эля вышла из машины и, не закрывая дверцы, направилась к ней. И у Вари возникло совершенно дурацкое желание взять хоть что-то тяжёлое в руку на случай, если придётся обороняться. Глупо. Вряд ли Эльвира здесь с целью навредить ей.

— Нормально. Маму скоро выписывают.

— Вот как?

На лице Эли на мгновение появилось удивлённое выражение, которое, впрочем, почти сразу исчезло.

— Да. На следующей неделе забираю домой.

— Это здорово. Кир говорил мне, что оплатил пребывание твоей мамы. — Она вопросительно взглянула на Варю, и та испытала то, чего не должна была испытывать — чувство, будто у неё отняли всё. Впрочем, оно не было новым, просто сейчас, когда жена Кирилла была рядом, заиграло новыми красками.

— Да, спасибо ему за это.

— Ты извини, что я платёж отозвала. На нервяке была, — пожала плечами Эльвира и улыбнулась. — А потом Кира меня вразумил. Сказал, что так поступить мы не можем. Благотворительность никто не отменял.

Варе стало так мерзко от этих слов, что захотелось отвернуться, чтобы только не видеть больше лица Эли. Она, как и всегда, была идеальной во всём — причёска, макияж, одежда. И являлась настоящей женщиной, способной заинтересовать Кирилла. И раз уж он, судя по всему, простил ей обман, значит, всё сложилось именно так, как и было должно сложиться.

— Ничего. Я отдам всё, что задолжала. Не сразу, но отдам.

Она чувствовала только бесконечную усталость. Знала, что сейчас, когда её жизнь приобрела то направление, которое раньше было размытым, ей придётся влачить довольно жалкое существование. Уход за мамой, которая так до конца и не оправилась, работа кассиром, выплата долга… Это и будет составлять её жизнь в самом обозримом будущем. И выхода из этого нет и не предвидится.

— Отдаст она. — Эля насмешливо фыркнула и даже глаза закатила. — С чего отдашь? Ты куда-то устроилась?

— Устроилась, — с вызовом откликнулась Варя.

— Спорим, в какой-нибудь клоповник, где платят тысяч тридцать. Этого бабла не то что на долг, на жраньё нормальное не хватит.

Она рассмеялась — зло и противно, а Варя шагнула к скамейке и взяла пакет с продуктами, намереваясь уже покончить со всем этим фарсом и скрыться в подъезде. Насмешки Эли, пусть и весьма близкие к правде, она терпеть не собиралась. И без того чувствовала себя никчёмной рядом с ней.

— Варь, да ладно тебе. Не сердись.

Эльвира шагнула к ней и обхватила Варину руку чуть выше локтя. Вцепилась с силой, почти что причиняя боль.

— Я хотела узнать, что с ребёнком. Есть он или нет?

Варя физически ощутила, как взгляд тёмных глаз впивается в её лицо, даже жечь стало там, куда смотрела Эльвира. Всё ведь было более чем ясным — бывшая подруга приехала сюда исключительно ради того, чтобы выяснить, получился у неё с Киром ребёнок или нет. И сейчас, когда Эля продолжала вцепляться в её руку пальцами, так захотелось соврать. Сказать, что малыш будет и что он будет принадлежать только ей и Киру.

— Нет никакого ребёнка. Я не беременна. Месячные два дня назад начались, — отрезала Варя, высвобождая руку из захвата ладони Эли.

Ей так нужно было сбежать. Скрыться, спрятаться там, где не будет никого — только она наедине со своими мыслями и чувствами. Но не успела Варя этого сделать, когда до неё донёсся голос Эли:

— Вот и хорошо. Это правильно, что так всё вышло. Мы с Кирюшей уже ищем другую суррогатную мать, и теперь всё будет иначе.

«По-честному?» — хотелось спросить у Эльвиры, но делать этого Варя не стала. Она просто ретировалась в подъезд, в котором и скрылась за металлической преградой двери.

Итак, всё было более чем ясным. Кирилл, несмотря на обман, инициатором которого была Эля, простил свою жену и теперь они снова были вместе и даже искали новую сурмаму для воплощения их планов в жизнь. Сама же Варя так и оставалась должной Эльвире и собиралась с этим долгом расплатиться. В остальном же она вернулась туда, с чего и начала. Бедность, мать, которая нуждалась в её постоянном присутствии рядом, обычная унылая жизнь. Вот только теперь эта жизнь была окрашена чувствами, которые она не имела никакого права испытывать. И воспоминаниями о мужчине, которого она не имела никакого права желать. И чем скорее Варя сможет от них избавиться, тем будет лучше прежде всего для неё самой. Тем более что и сам Кирилл выбрал Элю и собирался строить свою дальнейшую жизнь именно с ней. Впрочем, её это совершенно не касалось и именно на этом и стоило сосредоточиться.

Глава 26

Было неприятно признаваться в этом даже самому себе, но и отрицать того, что чувствовал, Кирилл не мог. Чувствовал даже вопреки голосу разума, вопреки тому, что понимал — и для него, и для Вари, будет гораздо лучше, если в результате того, что между ними было, она не забеременеет. И можно будет просто жить дальше, навсегда оставив эту историю позади. Он повторял себе это раз за разом, но, несмотря на все попытки самоубеждения, все равно ждал. Ждал, что Варя позвонит. Ждал, что появится, чтобы сообщить ему о ребенке. И не просто ждал — он на это надеялся. Глупо, нелепо и совершенно неуместно надеялся, что ее беременность вынужденно вернёт эту женщину к нему. И невозможно было скрыть от себя самого, что причина этого даже не в том, что он хотел иметь ребенка, а в том, что ему отчаянно не хватало Вари. Во всем.

Не хватало ее смеха, ее голоса, ее простого присутствия рядом, к которому привык настолько, что, входя утром в кухню своей опустевшей квартиры, до сих пор ожидал, что вдруг увидит ее там, готовящей такой нехитрый, но самый вкусный на свете завтрак. И один Бог ведал, чего ему стоило изо дня в день сдерживаться, только бы не сорваться и не поехать к женщине, которой он совершенно не был нужен, но забыть которую оказалось так неимоверно трудно, почти что невозможно.

И, наверное, он должен был быть благодарен Эле за то, что с того момента, как он выгнал ее из дома, она ни дня не давала ему скучать, как, в общем-то, и забыть о своем существовании. Сначала она звонила с просьбами и мольбами о прощении и это, в конце концов, надоело ему до такой степени, что он перестал брать трубку. После этого тон ее сообщений, которые она оставляла в качестве голосовой почты, сменился на угрожающий, с бесконечными обещаниями затаскать его по судам и разорить ко всем чертям, как она изволила выражаться. В ответ на эти угрозы он просто выслал из их когда-то общей квартиры все ее барахло, и вот теперь, спустя три недели этой мексиканской мелодрамы с Элей в главной роли, намерен был встретиться с ней единственный раз для того, чтобы обсудить раздел имущества после развода.