Олег. Не буду я тебе ничего рассказывать!

Михаил. Да тебе ж самому хочется! Ладно, ладно, не буду перебивать, обещаю.

Олег. Короче, всё перебили.

Пауза.

Михаил. Что всё?

Олег. Всю посуду. Я простынь взял, наволочку, одеяльце — и ушел. Не позавтракал, не пообедал. Спектакль вот на голодный желудок отыграл.

Михаил (перебивая). Значит, так, Олежа. Мы тебя перед спектаклями будем в гримерке запирать. На ключ. На два оборота.

Олег (ошарашенно). Почему?

Михаил. А потому, маленький, чтоб ты в буфете пожрать не успел!

Олег. Почему?

Михаил (копируя Костю). Объясняю для особо одаренных. Тебя сегодня, говоришь, на спектакле торкнуло?

Олег. Не то слово! Вставило не по-детски!

Михаил. А ты догадываешься, почему? Ну-ка, подумай хорошенько.

Олег. Ну, не знаю. Все здорово было… Все перенервничали, Костя этот фортель выкинул… Мы спектакль хотели спасти, все такое… Торкнуло и торкнуло… Вставило.

Михаил. Чудак ты на букву эм. Не додумался?

Олег. Обзываться-то зачем? Ну?

Михаил. Торкнуло тебя, Олежа, и вставило не по-детски, потому что… Ну? Нет? Потому что… ты голодный был, Олежа! Дома пожрать не успел, и буфет сегодня рано закрыли!

Пауза.

Олег. А правда… Я еле на ногах стоял, не знал, как вообще отыграю… Слушай, неужели из-за этого?

Михаил. Больше не из-за чего!

Олег. Ага, значит, ты считаешь, что как актер я говно, творчески не могу развиваться!

Михаил. Я так не говорил!

Олег. Нечего мне тут… на уши вешать, приколист! (Пауза.) Что-то Костя с Егором долго не едут.

Михаил. Жрать охота?

Олег. Помнишь ту блондинку, которая к Костьке в кафе приставала? Она, оказывается, ни черта в оральном сексе не понимала и чуть не устроила ему обрезание, представляешь?

Михаил. Какой-то ты, Олежка, односторонний, все бы тебе проституток по барам выцеплять.

Олег. А что?

Михаил. А то, что женщина — это не только секс-объект, это еще и душа, которую надо разглядеть, и собеседник. Вот ты с бабами о чем разговариваешь? Наверняка только о себе о и сексе. А мы же все-таки люди искусства! Для меня в женщине важнее всего общие интересы и понимание. Мы с ней должны говорить на одном языке. Например, мы встретились, я оценил ее внешний вид: так себе, на троечку, сойдет или класс, шик, на высшем уровне. Потом она открывает рот, и вот тут-то все и решается: смогу я в нее влюбиться или убегу, как от огня. И оральный секс тут ни при чем! Сейчас я встречаюсь с одной феей. Не женщина — поэма! У нее такой голос — не поверишь, до костей пробирает, до глубинных сердечных струн. Я как первый раз услышал — застыл на месте и проговорил с ней весь вечер, оторваться не мог. Домой явился за полночь. Омут… Я не могу закончить с ней телефонный разговор — рука не поднимается, то есть не опускается. Если поговорить ну никак нельзя, общаемся через SMS, я их теперь быстро набираю.

Олег. М-да… И что за радость?

Михаил. Радость человеческого общения, дубина! Неиссякаемый источник энергии.

Олег. Может, она в сексе по телефону работает? У них там у всех голоса ангельские, а как взглянешь…

Михаил. У тебя переходный возраст, что ли, не закончился? Почему ты только о сексе думаешь?

Олег. Да ничего не только о сексе, я тебя прекрасно понял! А как она в постели?

Михаил. Класс! Супер. Не знаю еще…

Олег. Как это не знаешь?

Михаил. Не знаю, но догадываюсь, что класс. Такое не скроешь.

Олег. Так ты с ней не спал?!

Михаил. Нет, ну ты неисправим! Я ему о родстве душ, а он о постели. Тьфу!

Олег. Ой, родство душ! Просто она тебе не дает.

Михаил. А знаешь, Олежа, по большому счету мне это и не важно. Важно ощущать ее, слышать ее, любить.

Олег. Любовь — это все-таки мощно! Помнишь, скольких я девчонок бросил?

Михаил. Ты бросил, а мы с Костей расхлебываемся всегда. Они ж постоянно в гримерку пытаются пролезть.

Олег. Так и ваши с Костей брошенные пытаются. У Кости вон их сколько — толпа, больше, чем у нас обоих вместе взятых!

Михаил. Важно не количество, а качество.

Олег. А я как свою девочку люблю! Может быть, даже больше, чем Аньку.

Михаил. А я тоже глупо попался, Олег. Набрал своей SMSку длинную, нежную, а скинул по ошибке жене. (Вздыхает.) А там ее имя уменьшительно-ласкательное… В общем, домой прихожу, а дверь заперта. А перед дверью — мой чемодан. И замок сменен. И как она так быстро успела? Я постучал, покричал, чемодан взял и… (Вздыхает)

Олег. Мириться будешь?

Михаил. Навряд ли. Меня моя фея устраивает от и до!

Олег. Да, ты прав. Надо уметь принимать правильное решение, даже если это трудно… Моя девочка — чудо! Класс! Класс!

Входят Костя с Егором, нагруженные пакетами.

Олег. Ну, слава Богу, вернулись!

Разбирает пакеты: там четыре бутылки водки, мясная нарезка, банка огурцов, банка маслин, шпроты, бананы, сок в коробках.

Костя. А ты думал, мы не вернемся?

Егор. Растворимся в ночи?

Михаил. Он главным образом о еде заботился. Он очень кушать хочет!

Олег. Да ладно, надоело уже! (Косте и Егору.) А что так мало-то? И хлеба не купили! А бананы зачем?

Егор. Бананы, Олег, полезнейший фрукт, мистический, они даже у Беккета в пьесе фигурируют.

Олег. В какой?

Егор. Это я тебя должен спросить! Ну, в какой?

Михаил. Особо одаренный!

Костя (открывая бутылку и разливая водку по стаканам). Ну что, погнали?

Михаил (тихо, Косте). Ну что, помирились?

Костя (тихо). Да. Только в театре я, наверное, все равно не останусь.

Олег. Что?

Костя. Потом поболтаем, ночь длинная.

Михаил. Как в старые добрые времена.

Егор (беря стакан). Ребята, я за вас пью. И за себя! За нас! И за театр! Мы больные люди!

Олег (перебивая). В смысле?

Егор. Мы больны театром, запахом сцены и театральных кулис, мы на самом деле счастливые люди! Мы… Я не люблю слово искусство, я не люблю слово великий, но… Я пытаюсь… все мы пытаемся что-то сказать этому миру, людям, которые приходят сюда, которые любят вас… нас… Вы молоды, вы талантливы, вы… Ребят, вы молодцы! (Чокается со всеми, пьет.)

Олег. Егор Николаевич, а вот я все никак не вспомню, в какой пьесе бананы-то?

Костя. Я тебе потом скажу. Егор, я не знаю еще, уйду я… останусь… ты понимаешь…

Егор. Понимаю, Костя.

Костя. Спасибо, Егор. (Обнимаются.)

Михаил (жуя огурец). Между первой и второй… (Наливает.) Я тоже сказать хочу. Вот, на самом деле я до сих пор не знаю, как это я — и на сцене. И зал этот темный. Людей не видно, но я всегда знаю, нравится ли им, как мы там… то есть, что мы там… в общем, неважно, или нет. Это такое странное ощущение! Я хочу вот за это… за то, чтобы оно никогда не проходило!

Олег. А я — за гримерку! Когда я сюда пришел, в первый день работы, вот сюда, вот в эту комнату, мне страшно стало! Хотя я делал вид, что мне не страшно ни фига. Фотку какой-то бабы голой за зеркало засунул…

Михаил (перебивая). Все свое ношу с собой.

Олег (не обращая внимания). Сел на стул, глянул в зеркало — а в глазах страх. А потом, постепенно, этот страх исчез, я себя тут как дома стал чувствовать, даже лучше. И мы… мы же тут столько друг другу рассказали, пили водку, ночевали иногда, спорили, ссорились, мирились, радовались, когда что-то получалось. В общем, вот, за нас, за гримерку!

Чокаются, пьют. Олег жадно поглощает все подряд.

Олег. Все-таки жалко, что хлеба не купили, без хлеба не того как-то!

У Егора звонит мобильный телефон.

Егор. Да. Алло. Да. Нет. Нет, я сказал! Николь, ты взрослая женщина, а ведешь себя как ребенок. Нет. Ничего больше не будет.

Костя (в шоке). Николь?

Олег (в шоке). Николь?

Михаил (в шоке). Николь?

Смотрят друг на друга, окружают Егора, он не замечает странности их поведения.

Егор. Ничего! Я сказал ничего! И не звони мне больше! И в театре меня караулить не надо! И следить за мной не надо! Все, Николь, все! Не надо плакать, ты меня этим не разжалобишь. Так. Я выключаю телефон. Завтра номер сменю. Да задолбала ты меня! Поняла?! Задолбала!!!