Когда через время в дверь квартиры настойчиво позвонили, а следом – постучали с такой силой, что в прихожей посыпалась побелка, я всё же смогла заставить себя успокоиться, хотя, нет-нет, на меня накатывало желание рыдать до тех пор, покуда хватит слёз.

Нелепая и неправильная радость, родившаяся от предположения, что это мог быть Роберт, была нещадно изгнана из сердца. Но ненадолго. Я всё же решилась подойти и спросить, кто это был, и, стоило мне услышать голос Левицкого, требующего, чтобы я открыла, как меня окатило новой волной радости.

Стоило мне только распахнуть перед ним дверь, как он включил свет, и я поспешно отвернулась. Знала, что выгляжу сейчас откровенно плохо, да и не хотела, чтобы он видел моих слёз. Пусть и дальше думает, что я спала с ним исключительно из-за денег, а вышла замуж только чтобы получить их чёртовы акции, которыми я даже не знала как распоряжаться.

А следом он сказал, что не спал с этой дурацкой Анной. Точнее, не занимался с ней сексом, но это, в общем-то, ничего не решало. Он уже думал обо мне плохо и очень меня обидел, и я не знала, как с этим справиться.

– Разницу ощущаю, – буркнула я в ответ на тираду мужа, отворачиваясь, когда почувствовала пристальный взгляд Роберта.

Вообще нужно запретить законодательно быть таким – способным сбить с толку одним присутствием. И опять этот его чёртов парфюм, от которого у меня кружилась голова, окутал меня и развеял те мысли, которые мне казались разумными.

– И поздравляю. Тебе же лучше, если ты с ней не спал. Иначе можно подхватить что-нибудь неизлечимое. Сучий грипп, например.

– Что?

С выражения лица Левицкого можно было картину писать. Он изумлённо моргнул раз-другой, и я продолжила:

– Но остального это не отменяет, Роберт. Ты так просто ей поверил, обвинил меня во всём, а сейчас что?

– А сейчас я хочу, чтобы мы с тобой вместе всё исправили. Только ты и я.

– Да? И как же?

– Давай всё обсудим. Всё, что случилось с самого начала. Я просто очень хочу услышать, что ты со мной не из-за денег.

– Роберт, хватит!

– Что значит, хватит?

– Хватит уже о своих деньгах! О своих акциях и чёрт знает о чём! Мне это надоело!

– Извини, Таня, но у нас всё с самого начала пошло именно с них, если ты помнишь.

Неужели он ничего не понимал? Неужели для него было важным только это? Деньги, акции, выгоды…

– Помню. Но мне от тебя ничего не нужно. Ни денег, ни акций. Завтра же подпишу какие угодно бумаги – что отказываюсь от дядиного пакета, от твоего гонорара – всё, чтобы только ты был спокоен на счёт того, что твои средства останутся при тебе в полной неприкосновенности. А теперь убирайся!

Я принялась подталкивать Роберта в сторону так и распахнутой двери, пока он не одумался и снова не предпринял попытку остаться в квартире, и Левицкий машинально сделал шаг, запнулся о порог, но всё же оказался в общем коридоре.

– Убирайся куда подальше со своими деньгами! Я тебя люблю, слышишь? Тебя, а не твои деньги. И в эту дверь ты больше не войдёшь, так и знай!

С этими словами я захлопнула дверь, в которую Роберту больше хода не было, после чего сползла по ней спиной на пол и зарыдала пуще прежнего.


На то, чтобы начать себя ругать последними словами и жалеть о том, что я всё же выгнала Роберта, мне хватило минут двадцати. Я поднялась с пола, вернулась к себе в комнату и подбежала к окну. Выглянула на улицу, чтобы найти взглядом машину Левицкого, и не обнаружив её, тяжело вздохнула.

Наверное, я была дурой. Не позволила ему толком объясниться, не дала договорить. А он и не особо пытался! Но… в этом и был весь Роберт.

Усевшись на диване, я обхватила голову руками и уставилась в одну точку на ковре. Что я сейчас могла предпринять? Только если начать вызванивать Левицкого, чтобы сказать ему, что я всё же хочу с ним поговорить. И готова приехать куда он скажет.

Этот план показался мне наиболее жизнеспособным, и я уже было схватила телефон, чтобы набрать номер Роберта, когда снова раздался стук. На этот раз – в окно.

Я замерла, глядя на плотно задёрнутые шторы, за которым было ничего невозможно разглядеть. Но теперь-то это уж точно не мог быть Роберт, как бы мне того ни хотелось. Или мог?

Стук повторился, и я, вскочив с дивана, распахнула шторы и… воззрилась на хмурого Левицкого, который каким-то чудом оказался за стеклянной преградой окна.

– Что ты… как ты? – выдохнула я, распахивая одну створку, и пытаясь понять, каким образом Роберт парил в воздухе.

– Ты сказала, что в дверь мне хода нет. Пришлось в окно, – констатировал он, и тут я поняла, что никакого чуда здесь нет. За то время, что я рыдала и изобретала способы снова войти в стадию переговоров, Левицкий успел раздобыть пожарную машину с лестницей, которая и подняла его на нужный этаж.

– Ты сорвёшься! – испуганно пискнула я, когда Роберт взялся за подоконник и занёс ногу для того, чтобы перелезть в квартиру.

– И не надейся.

– Ты сорвёшься! – теперь уже истерично выдохнула и, схватив Левицкого за пальто, потащила на себя.

Дальнейшее случилось так быстро, что я ничего не успела понять. Я вдруг оказалась лежащей спиной на полу, а надо мной – на вытянутых руках – застыл Роберт. И ощущение его прохладной тяжести было непередаваемо приятным.

– Испугалась? – поинтересовался он с усмешкой.

– Дурак! – Я попыталась столкнуть его с себя и принялась ёрзать.

– Перестань немедленно. Иначе я тебя сначала трахну, а потом мы уже поговорим.

– Не самое плохое развитие событий.

– Вот как?

Он устроился так, чтобы ему было удобно опираться одной рукой на пол, другая же скользнула мне под футболку, заставляя вздрогнуть от контрастных ощущений. По телу пронеслась волна жара, а прохладные пальцы дарили совсем иное удовольствие.

– Да.

– И всё же. Сначала поговорим. Раз уж ты теперь никуда не денешься и не выставишь меня вон.

– Ты действительно посчитал, что я с тобой потому, что мне платит дядя? – задала я тот вопрос, который мучил меня больше остальных.

– Не буду врать. Да.

Я снова беспокойно заёрзала, когда Роберт стащил вниз бюстгальтер и принялся ласкать грудь. То сжимал сосок, оттягивая его, то убирал руку и тогда мне хотелось только одного – умолять его, чтобы он продолжал.

– Это ведь не так…

– Я знаю. И мне очень жаль, что всё получилось как получилось.

Он неожиданно наклонился и впился мне в губы поцелуем, сразу же проталкивая в рот язык. И я ответила, потому что это было единственное, чего мне хотелось в данную минуту.

– Ты сказала мне кое-что прежде, чем выставить, – так же внезапно отстранившись, продолжил примирение Роберт.

– Да? И что же?

– Я думал, ты сама вспомнишь.

– Не раньше, чем ты расскажешь мне, что делал у Ани в ту ночь.

– Не ошибусь, если и тебе есть что рассказать о том, что ты у неё делала.

– Не ошибёшься.

Левицкий вдруг резко поднялся, оставив меня лежать распростёртой на полу. Я приподнялась на локтях, наблюдая за тем, что он станет делать дальше. Роберт же подошёл к окну, махнул рукой – очевидно, тем, кто так и дожидался внизу продолжения – после чего плотно закрыл створку и вернулся обратно. Скинул пальто, бросив его бог весть куда, протянул мне руку, давая понять, чтобы я поднялась. И стоило мне только вложить в неё ладонь, дёрнул на себя, беря в кольцо рук.

– Она сказала, что у неё есть на тебя компромат.

– И ты поехал?

– Да. Ты же сказала, что я дурак. В этом случае даже не собираюсь с тобой спорить.

Он сделал шаг к дивану, а когда устроился на нём – усадил меня сверху и принялся приподнимать край футболки.

– И что было дальше?

– Аня что-то подсыпала мне в бокал.

– Ещё один повод обрадоваться тому, что твоя жена не она, а я.

– Я вообще этому рад безмерно.

Он снял с меня футболку, избавился от белья, которое и без того держалось на честном слове, после чего припал ртом к обнажённой груди. Я охнула от накативших чувств, вплела пальцы в волосы на его затылке и притянула голову Роберта к себе как можно ближе. Хотелось просто отдаться ему и тому возбуждению, что прокатывалось по телу десятибалльным штормом. Но мы ещё не всё выяснили до конца.

– А ты как там очутилась? – отстраняясь от меня и запрокинув голову, чтобы смотреть на моё лицо, задал вопрос Левицкий, в то время, как его руки поспешно избавляли меня от джинсов.

– Я долго тебя ждала. Кстати, в духовке так и стоят каннеллони… Наверное, уже испортились.

– Ты приготовила мне каннеллони? – Роберт ссадил меня с колен, но лишь для того, чтобы стащить джинсы и бельё и устроить сверху снова. – Я их обожаю, ты же знаешь.

Его пальцы невесомо коснулись внутренней поверхности бедра, и я инстинктивно попыталась свести ноги вместе, что мне в итоге не удалось. Пришлось ухватиться за плечи Роберта – и это было единственным, что у меня сейчас получилось сделать.

– Знаю. Я их готовила тебе… ох…

Теперь Левицкий ласкал меня между ног, не давая опомниться и начать мыслить здраво. Скользнул по влажному лону вверх и вниз, после чего сразу же вбил в меня два пальца, понуждая вскрикнуть.

– Ты мне готовила их…

– И звонила каждые пять минут. А ты… ты не…

– Что я – не?

– Ты не подходил.

Большой палец закружил по возбуждённому клитору, и теперь уже я застонала, не сдерживаясь. К чёрту эту Аню. К чёрту деньги, фирмы и прочее. Плевать на всё, если только у нас есть мы. И вот такие безумные минуты, когда хочется только одного – отдаваться друг другу.

– Я не подходил… и ты поехала к Ане?

– Дурак. Она сама мне позвонила. С твоего… Роберт… боже…

Выгнувшись в спине, я сама начала насаживаться на пальцы мужа, в то время, как он поспешно расстёгивал ширинку свободной рукой. Выматерился сквозь крепко стиснутые зубы, когда ему это не сразу удалось, и когда я тихо рассмеялась, усмехнулся и убрал руку, заставив меня жалобно всхлипнуть.