– Нет, Марго. Он не поэтому на тебе не женился. Он просто не любил тебя, вот и все.

– Да ты… Да ты… Как ты смеешь вообще… Ты не имеешь никакого права рассуждать даже… Ты, ничтожество! Да ты…

– Тихо, Марго, тихо. Дети услышат.

– Да пусть слышат! Все равно я им когда-нибудь расскажу всю правду!

– А зачем им нужна твоя правда, Марго? Ну ладно мне… А им-то она зачем?

– А пусть знают!

– И все? Других аргументов у тебя нет? Если тебе плохо, то пусть и всем кругом будет плохо, в том числе и детям? Оставь их в покое, пожалей…

– А меня пожалели в свое время, скажи? Со мной как обошлись?

– Ты сейчас кого имеешь в виду? Влада? И чем он тебя обидел? Тем, что в другую влюбился? Но ведь он не обязан был всю жизнь быть благодарным…

– Обязан, Филипп. Обязан!

– Так он и так тебе благодарен… Только при чем тут любовь… У тебя все перепуталось в голове, Маргоша. Ты увидела эту девочку беременной, и у тебя снова образовался в голове этот хаос. Может, мы сядем и вместе разберемся, что к чему? Найдем какой-то выход?

– Выход только один, Филипп. И ты знаешь, какой. Ты должен сам все сделать. Иначе… Иначе я просто жить не смогу. Выбирай, Филипп… Ты же не хочешь меня хоронить, правда?

– Не говори так, Марго…

Она дернулась, чтобы сказать что-то в ответ, но в этот момент дверь на кухню приоткрылась, и Катюшино круглое личико просунулось в щель, и голосок прозвучал спасением для Филиппа:

– Пап… Там «Спокойной ночи, малыши» закончились… Ты обещал книжку почитать…

– Да, котенок, сейчас… Сейчас мы с тобой спать пойдем и книжку почитаем. Пора уже…

– А Тимоша? Он тоже спать ляжет?

– Да. И Тимоша ляжет. Идем…

Марго хохотнула, спросила у Филиппа со злостью:

– Сбегаешь, да? Ты ведь мне так ничего и не ответил!

Катя моргнула растерянно и будто сжалась в комок. Филипп быстро шагнул к ней, подхватил на руки, прижал к себе. Когда вышли из кухни, Катя спросила у него шепотом:

– Ты видишь, мама на меня сердится, пап? Почему она на меня сердится? Разве я плохо себя веду?

– Ты очень хорошо себя ведешь, котенок. Ты просто умница. А мама… Я ж тебе объяснял уже… Она немного заболела, понимаешь?

– У нее что, температурка высокая?

– Ну да, малыш, можно и так сказать… У мамы температурка вдруг поднялась…

– Так ты ей лекарство какое-нибудь хорошее дай, все и пройдет!

– Да, я так и сделаю, малыш. Придется прибегать к лекарству, иначе никак…

– Она не хочет его пить, да? Оно горькое?

– Ужасно горькое. Но мы будем надеяться, что и без лекарства все обойдется. Еще пару дней пройдет, и маме удастся выздороветь. Я очень на это надеюсь, малыш… Какую ты хочешь сказку почитать, скажи?

– Про злую мачеху! Которая хорошую девочку из дома выгнала, а ее Дед Мороз спас!

– Ну хорошо, давай про мачеху… Но ведь ты ее уже наизусть знаешь!

– Ну и что? Мне все равно интересно! И еще мне там не очень понятно…

– Что тебе непонятно?

– А как это так получилось, непонятно? Почему мачеха девочку обижала, а папа за нее не заступился? Он, что ли, тоже свою дочку совсем не любил?

– Ну почему же, любил… Просто он такой был… Слабохарактерный…

– А что это значит – слабохарактерный?

– Давай я тебе потом как-нибудь объясню, ладно? Просто мне сейчас… Очень трудно правильные слова найти… Наверное, он просто очень любил эту самую мачеху… Если его это оправдывает, конечно.

– Я не понимаю, пап…

– Ой, да ну ее, эту сказку про мачеху, малыш! Давай лучше про Мумий-Тролля почитаем! И Тимоше тоже эта книжка больше понравится, чем про мачеху!

– Ладно, давай… Только ты не отходи от меня, пока я не усну, ладно?

– Конечно не отойду. Все будет хорошо, малыш… Конечно же я с тобой…

Уже засыпая, Катюша вдруг спросила тихо:

– Пап… А скажи… Наша мама ведь не такая, как мачеха из той книжки?

– Нет, что ты… Наша мама очень добрая и хорошая. Она еще немножко поболеет и снова будет добрая…

– Ее фея расколдует, да?

– Да, расколдует, конечно. Обязательно расколдует…

Он еще долго сидел в детской, глядел на спящих детей. Тимоша чему-то улыбался во сне, а Катя, наоборот, хмурила бровки. Наверное, сон про злую мачеху видела…

Со стороны кухни слышались нетерпеливые шорохи, и он знал – надо вставать со стула, уходить из этого сонного детского счастья, продолжать странный и жестокий разговор. Марго ждала. Надо идти…

Марго на кухне пила коньяк. Початая бутылка стояла на столе, рядышком притулилось блюдце с нарезанным лимоном. Филипп поморщился болезненно:

– Тебе же нельзя, Марго… Совсем алкоголь нельзя…

– А что мне можно, скажи? Ну хоть что-то мне можно в моей разнесчастной жизни, а? И когда все это кончится наконец? Когда ты… Сделаешь это?

– Тихо, Марго, тихо… Не надо говорить громко, дети проснутся…

– Да наплевать! Лучше ответь на мой вопрос – когда ты это сделаешь наконец? Я не могу больше ждать! Чем дольше я жду, тем больше с ума схожу, ты же видишь! Ты мне обещал, Филипп! Обещал! Ты обещал делать все, о чем бы я ни просила! Я только поэтому вышла за тебя замуж, ты забыл? Я хочу, чтобы…

– Тихо, Марго! Умоляю! Дай мне время, Марго! Ты думаешь, это так легко, что ли? Вот так просто взять и…

– А мне сейчас легко, по-твоему? Знать, что она… Нет, я не могу, нет! Еще немного, и я с ума сойду! Или ты только об этом и мечтаешь, чтобы я оказалась в психушке?

– Нет, не мечтаю. Я этого очень боюсь, Марго. Потому что люблю тебя, очень люблю.

– Тогда делай хоть что-нибудь, не сиди сиднем! Ты же своим бездействием изводишь меня изо дня в день! Не придумывай себе отговорок!

– Хорошо… Хорошо, я слышу тебя, Марго. Но и ты обещай мне, что потом… После всего… Ты будешь прежней. Будешь хорошей женой и матерью, будешь любить детей… Они ведь ни в чем не виноваты, понимаешь ты это или нет? Ведь мы же им сейчас психику ломаем, они же не понимают, что с нами происходит, что с тобой происходит, Марго!

– Ну, завел свою песню… Будто я и без тебя ничего этого не знаю. И вообще… Я хорошая мать, я очень люблю своих приемных детей… Ни одна сволочь не может кинуть в меня камнем… Просто я сейчас немного не в форме. И ты знаешь, почему я не в форме, Филипп. Знаешь!

– Ладно, пойдем спать, Марго… От всех этих разговоров я едва на ногах держусь.

– Это потому, что ты слабак, Филипп. И всегда был слабаком. Никак не можешь решиться сделать то, о чем я тебя прошу. Не понимаю почему. Ведь раньше мог…

– Ты думаешь, это было так просто, Марго? Думаешь, это прошло для меня бесследно? Да я… Я же сам себя ненавижу… Я жить с этим не могу… А главное, конца этому нет, вот в чем дело! Заколдованный круг для меня, понимаешь? Да, я жить с этим не могу, не могу…

– Можешь, если живешь. И хватит стонать, мне противно смотреть на тебя в такие моменты. Ненавижу тебя таким, ненавижу…

* * *

– …Ну что ты так расстроилась, Таечка? Это же обыкновенная командировка! Ну, уеду на три дня, подумаешь!

– А твой заместитель не может вместо тебя поехать? – спросила Тая, поднимая на Влада отчаянные глаза. – Не уезжай, Влад, пожалуйста, прошу тебя… Именно сейчас – не уезжай…

– Ну перестань, чего ты вдруг, не понимаю? Я ведь довольно часто уезжаю, и ты никогда так болезненно не реагировала на мое отсутствие… А заместитель мой на стол к хирургу с аппендицитом угодил, сама понимаешь, он так быстро не встанет и никуда вместо меня поехать не сможет. А ехать надо, Таечка. Поставщики опять подводят. Придется с ними договариваться как-то. Да что я тебе объясняю, ты и сама прекрасно эту кухню знаешь! Если на одном месте сидеть, все сроки улетят, ничего не успеем… И как в этом случае с заказчиком объясняться, ты тоже знаешь…

– Да, я все это знаю, Влад. Но именно сейчас… Придумай что-нибудь, пожалуйста…

– Да почему именно сейчас нельзя? Ты можешь объяснить вразумительно? Ты что, плохо себя чувствуешь?

– Да, да! Я плохо себя чувствую! Мне… Мне страшно, Влад!

– А… Я понял, кажется… Опять у тебя панический приступ, связанный как-то с твоим положением… Но ведь паника ни на чем не основана, Таечка, согласись! Давай уж как-то договоримся с твоими гормонами, а?

– Дело не в гормонах, Влад…

– А в чем дело? Опять хочешь сказать, что бедная Маргоша замышляет смертоубийство? Ну же, я тебя умоляю, Таечка… Не надо так про Маргошу. Да, она странная, но в то же время она добрейшая женщина, уж я-то знаю, о чем говорю, поверь! Я Маргошу с детства знаю!

– Вот именно – с детства… Сколько времени с вашего детства прошло… Человек с возрастом меняется, Влад. В нем же может чудовище поселиться, а ты не увидишь его, не услышишь. Так и будешь повторять, как заклинание: она добрая, она хорошая, она меня от смерти спасла…

– Но ведь и в самом деле спасла, не так ли? Этого факта отрицать не станешь? И вообще… Мне сейчас не хочется к этой теме возвращаться, Таечка. Да и некогда. У меня самолет через четыре часа. Еще надо успеть по пробкам до аэропорта доехать… Не обижайся, ладно? Мы потом с тобой обязательно еще раз на эту тему поговорим… Сколько тебе захочется, столько и будем ее обсуждать, ходить вокруг да около… Все-таки странные у тебя фобии образовались в связи с твоим положением! Я готов их обсуждать, конечно, но… Не лучше ли тебе с врачом посоветоваться? Может, он препараты тебе пропишет какие-то успокаивающие… Валерьяночку там, пустырник, травки разные…

Тая безнадежно махнула рукой, застегнула молнию на дорожной сумке Влада. Проговорила тихо:

– Ладно, уезжай… Я все положила, что тебе может понадобиться. Рубашки, как приедешь в гостиницу, сразу на плечиках развесь, чтобы мятыми не выглядели. Там пять рубашек на каждый день…

– Спасибо, милая. Хозяюшка ты моя бесценная. Не скучай тут без меня, ладно? Девчонок в гости позови, что ли… А завтра сходи куда-нибудь, прогуляйся. Вон какая погода хорошая стоит!