К тому времени я уже находилась где-то между реальностью и параллельным миром, кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.

* * *

Стыдно. Ужасно стыдно проснуться и посмотреть в его глаза. А он рядом. Я чувствую его размеренное глубокое дыхание, жар его кожи, пахнущей так… По-варварски. Его огромная ладонь покоится на моём животе, и мы полностью обнажены, от осознания этого начинает кружиться голова, и учащается дыхание.

Почему он не ушёл? Ведь его комната явно не здесь… Поймала себя на мысли, что мне хотелось бы взглянуть на его комнату. Там, наверное, очень мрачно и темно.

— Доброе утро, хазниг. Как спалось?

Сердце замерло и тут же пустилось галопом, словно в него всадили дозу адреналина.

Открыла глаза, тихонько повернула голову и облегчённо выдохнула. Он не смотрел на меня. Черные глаза были закрыты, а лицо, словно равнодушная, холодная сталь. Это лучше, чем та его ухмылочка, глядя на которую, чувствуешь себя неловко. Но что скрывать, он, и правда, мужчина-мечта. Имею в виду, разумеется, только внешность. Красив. Очень. Смуглый, как большинство кавказцев, правильные, хоть и строгие черты лица, ровный нос и широкие скулы, покрытые густой порослью волос. Захотелось зарыться пальцами в его бороду, чтобы ощутить её жесткость, но я одёрнула себя. Что вообще со мной происходит? Почему до сих пор лежу рядом с ним?

Осторожно завозилась, попыталась встать, но его рука соскользнула с моего живота и обвила талию.

— Разве я разрешал тебе вставать? — голос его хриплый, такой, как вчера, когда шептал мне грязные пошлости и таранил своим огромным членом, который и сейчас в полной боевой готовности прижимался к моему бедру…

— Мне нужно привести себя в порядок… Скоро сына привезут.

Он грубо стиснул меня своими ручищами, дернул на себя и, прижав к широченной груди, снова застыл без движения, как каменный титан.

— Его привезут не скоро. Спи.

— Что значит не скоро? — нехорошее предчувствие поселилось где-то в районе грудной клетки и поползло склизкой змеей вниз, скрутило желудок. — Мы же договорились? Ты передумал? — схватилась за его стальную ручищу, пытаясь привстать, но Марат сжал меня так сильно, что затрещали ребра.

— Я сказал, лежи спокойно, — резко поднявшись, возвысился надо мной. — Ребёнка привезут. Но позже. Сейчас ты моя, всё понятно?

Я кивнула, отвернувшись к окну, где за плотными шторами светило солнышко. А я здесь… В тюрьме с Варваром.

— Ну не обижайся, красавица моя, — в его голосе послышались весёлые нотки, что для Хаджиева вообще странно. — Сегодня у меня праздник, сделай одолжение, удели мне немного своего внимания, — горячее дыхание коснулось моей щеки, и на шею обрушились его губы. — Обещаю, ты не пожалеешь.

— А что за праздник? — незаметно отодвинулась, пока он обратил внимание на свой мобильный.

— День рождения, — пробубнил, что-то читая, а я привстала, кутаясь в одеяло.

— Твой?

— Мой.

— О… Ну тогда поздравляю…

— У тебя ещё будет такая возможность. Сегодня у нас небольшой банкет по этому случаю. Только не надевай платье и прочего. В саду будем отмечать, — откинув одеяло, потянулся во весь свой исполинский рост и, отбросив телефон, повернулся ко мне. — А ты куда это убегаешь, а? — резко выбросил руку, схватил меня за запястье и в своей дикарской манере притянул к себе, проволочив по всей кровати. — Ты не услышала меня разве? Я сказал, что сейчас ты моя.

Усадив меня верхом на себя, широко улыбнулся. Но не так, как обычно, с издевкой, а как-то искренне, что ли. По-настоящему.

— Любишь быть наездницей? — смял мои груди по очереди одной рукой, а вторую опустил на живот. — Мм? Или так ты тоже не пробовала? Он трахал тебя так? — большим пальцем чуть надавил на клитор и, качнув бёдрами, сымитировал толчок. Я сидела промежностью прямо на его члене и краснела от того, как это, должно быть, выглядит со стороны. А ещё, он, наверное, сейчас чувствует мою влагу, потому что хватило парочки его касаний, чтобы я возбудилась, как сумасшедшая нимфоманка.

Его мощная грудь, подёрнутая густыми волосами, жилистые руки на моём теле, бешеный взгляд, когда Марат уже не Марат, а Варвар и подрагивающее, ищущее вход в моё лоно, твёрдое достоинство… Всё это так будоражило, что начала задыхаться, а Хаджиев, подлец, понял, что я уже готова.

— Отвечай, Снежана, — приказывает мне жёстко и, немного приподняв меня, насаживает на себя.

Ахнув от невыносимо сладкой боли, выгибаюсь в его руках и ловлю восхищённый взгляд Марата. Ему нравится то, как я отдаюсь, нравится наблюдать за мной, как извиваюсь и извергаю стоны, кусая губы в кровь. Несмотря на то, что он терзал меня половину ночи, и у меня всё горело от его яростных движений и грубых ласк, несмотря на его размер, всё равно я хотела, чтобы он овладел мной. Наверное, я окончательно сошла с ума, потому что даже стыд и нормы приличия больше не останавливали. Я верно шагала в чёрную пропасть, где меня ждал этот до дикости ненормальный мужчина. Не шагала — бежала семимильными шагами.

— Отвечай, — цедит сквозь сжатые зубы и вторгается в меня до основания, до боли.

Упираюсь руками в его грудь, хочу привстать, но Марат удерживает мои бёдра и снова толкается внутри.

— Говори!

Судорожно выталкивая воздух из лёгких, пытаюсь вспомнить, о чём он спрашивал, но нарастающее волнение внутри, пробивающееся сквозь слабую боль, мешает сосредоточиться.

— Я… Повтори вопрос… — шепчу одними губами, потому что голос сорван от криков ночью, и в горле до сих пор саднит.

— Твой муж трахал тебя в такой позе? — прожигает меня своими чёрными глазами, и верхняя губа дергается, как у оскалившегося хищника.

Продолжает вдалбливаться в меня снизу, при этом сжимая бедра и ягодицы до синяков.

— Да… — наверное, стоило бы солгать. Но зачем? Я вообще не понимала, к чему эти вопросы…

Лицо Марата преображается в тот же миг, и я начинаю жалеть о сказанном.

Сталкивает меня с себя и наваливается сверху, с силой раздвинув мои ноги. Вторгается, сжав моё горло сильными пальцами и, не прерывая зрительного контакта, начинает озверело вколачиваться.

— Больше никто к тебе не прикоснётся. Только я. Только мне принадлежишь, — я забываю о наслаждении и о том, как хорошо с ним. Место занимает страх, дикий, жуткий, как сам Варвар. — Если посмотришь на кого-то другого, я скормлю тебя собакам, — говорит это с сумасшедшей, жуткой ухмылкой.

И я верю его словам. Чувствую, что не врёт и не запугивает. Это обещание. И он его сдержит. Он всегда сдерживает обещания. Но это ведь не навсегда? Правда же? Он просто не хочет, чтобы у меня кто-то был, пока я с ним. А что? Это же нормально… А потом пройдёт время, и он оставит меня в покое.

— Пожалуйста… Не надо, — в глазах темнеет от удушья, и его рука, наконец, исчезает.

ГЛАВА 25


Виталика привезли ближе к обеду, и Али, которому сын почему-то безоговорочно доверял и даже давал ему свою ручку, проводил нас в сад, где уже вовсю работали официантки, сервируя столы и расставляя стулья под большим навесом. На них покрикивал какой-то мужичок в белой униформе, судя по всему, повар. На нас тут же воззрились все присутствующие, и я поспешила уйти в дальнюю беседку.

— А где няня? — поинтересовалась у Али, который не спеша шагал за нами.

— Эльвира приедет чуть позже. Марат Саидович хочет, чтобы вы побыли с сыном подольше. До банкета, разумеется. Потом няня заберёт мальчика.

Да уж. Разумеется. Марату Саидовичу мой сын как бельмо в глазу.

Правда, озвучивать это не имело смысла. Донесут, и барин рассвирепеет, а у меня и так всё тело до сих пор дрожало.

— Тогда оставьте нас. Я хочу побыть с сыном.

— Хорошо, — он развернулся, чтобы уйти, а я взяла малыша на руки.

— Али, подождите!

— Да? — мужчина повернулся.

— А мой муж… Он… Чем он занимается сейчас?

Али нахмурился.

— Я бы не советовал вам спрашивать о нём. Марату Саидовичу это не понравится.

— Нет, вы меня не поняли. Я просто хочу знать… Кхм… Какова его реакция на то, что вы каждый день забираете Виталика? Он обо мне не спрашивал? — я не скучала по мужу, нет. Более того, я ненавидела этого мерзавца. И вряд ли когда-нибудь смогу простить даже ради сына.

Мне хотелось знать, что этому подонку так же плохо, как и мне. А то и хуже. Хотелось услышать, что он мучается и страдает. Что осознаёт свои ошибки и сожалеет о поступках.

— Вашему мужу наплевать на вас. Сегодня утром мне открыла дверь ваша бывшая подруга. А он спал пьяный на диване. Они развлекаются на те деньги, что получили от Марата Саидовича за вас с мальчиком. Ваш муж не мужчина. Он слабак. Смиритесь с этим и перестаньте унижать себя мыслями о нём, — словно по лицу ударил своими словами и ушёл, оставляя нас с Виталиком наедине.

Жестоко. И очень больно. Потому что я не заслужила такого. Не заслужила. По щекам покатились слёзы, но я упорно стирала их с лица, изо всех сил улыбаясь малышу, который усердно выводил карандашом в разноцветном альбоме какие-то замысловатые фигурки. Принадлежности для рисования, кстати говоря, у него были другие. Как и кроссовки со свитерком. Ну хоть на что-то раскошелился папашка. Вернул сыну процент…

Сволочь! Какая же мразь! Как мог он так поступить с нами?! Ради чего или кого? Ради Аньки? Серьёзно?

Чувствуя, что вот-вот взорвусь, закрыла глаза, медленно выдохнула. Да я хоть в задницу Хаджиева целовать буду, лишь бы достичь своей цели! Я заберу своего сына, чего бы мне это ни стоило.

* * *

Спустя несколько часов, когда няня забрала Виталика, и я осталась одна, начали прибывать гости. Как на подбор чёрные глянцевые иномарки заезжали во двор, и за каждым новоприбывшим появлялись ещё одна-две машины с охраной. Все эти люди не простые… Все бандиты. По лицам их, словно из камня высеченным, видно. Да и какие друзья могут быть у Марата Хаджиева?